Тем не менее время уходило, а Большой Проект так и не появлялся. Даже смутно не маячил на горизонте. И что-то подсказывало мне, что надежд на его появление у меня практически не остается. И агентству моему суждено исчезнуть из информационного поля, так и не произведя в нем переворота. Да что там. Даже не оцарапав всерьез.
Вот с такими, прямо скажем, не радужными мыслями я приехал в свой офис, когда-то занимавший целый этаж здания на «Парке культуры», а нынче ссохнувшийся до трех комнат. «Мы просто хотим быть более мобильными, поэтому отказались раздувать штат», – врали мы последним, не убежавшим от нас заказчикам, если те все-таки приезжали на переговоры к нам. Сами мы, как понятно, предпочитали проводить переговоры на их территории. Один из кабинетов занимали трое девушек, ведущих клиентов, в другом сидела секретарша и бухгалтер, третий занимали мы с моим партнером Сашкой Епифановым.
Зайдя в кабинет, я нашел Сашку играющим на компьютере в «Путин-чесс». Судя по его кислой роже, играл он уже час как минимум, но результатами не блистал.
– Здарова, партнер.
– Здарова, партнер.
– Чего не весел, сударь? Вечор прошел в возлияниях, по случаю иноземного праздника?
– Вечор мой, Антон, прошел в объясняловах с женой.
– Ты забыл ей послать «валентинку»? – картинно ужасаюсь я. – Нет, Саша, я не верю, ты не такой. Ты романтичный. Что же тогда стряслось?
– Иронизируй, иронизируй. Тебе можно, пока холостой.
– Что случилось-то?
– Да, банально. Потребности есть, а денег нет. В общем, забей.
– Ясно, – вздыхаю я, – «БМВ любви» разбился о быт. Ты, кстати, машину-то починил?
– Ага. Сегодня из сервиса забрал.
– Ясно. Ты сегодня газеты покупал?
– Вон, на столе валяются.
– Есть чего интересное?
– Не-а. Новости однако имею.
– Поведай.
– Никитоса помнишь?
– Этого бандоса? Дружка твоего, который к нам три года назад обращался, но так и не стал работать? Помню порожняка твоего.
– Ладно, хватит тебе. Он через сорок минут приедет.
– Опять порожняки гонять? На хуй он нам нужен?
– Слушай, что ты заладил? «Порожняки», «порожняки». Я тебе скажу, он нормально поднялся. Говорит, что хочет какое-то дело предложить. Ты полагаешь, в нашем положении стоит послать его?
– Да пусть приедет, за спрос денег не берут. К сожалению.
– А чего хочет?
– Сказал «при встрече».
– Что же, будем ждать. Может, принесет пять копеек.
– Я на это очень надеюсь, – с выражением посмотрел на меня Сашка.
Никита Исаев, также известный, как Никитос, мало изменился с момента нашей последней встречи. Может быть, чуть пополнел, надел более дорогой костюм и украсил себя очками в интеллигентной оправе, которые придавали его лицу более осмысленное выражение. По тому, как он оглядывал наш кабинет, по его вопросам о наших делах и скептичной улыбочке, я понял, что сегодня нам нужно использовать все свое актерское мастерство, если у него есть реальное предложение. Надо включить снисходительное понимание и легкое хамство. Иначе Никитос никогда не поверит, что мы еще на плаву. Одним словом, я решил играть ва-банк.
После обмена воспоминаниями и расспросами об общих знакомых мы, наконец, сели говорить о деле.
– Дело в следующем, – начал Никита и тут же сделал паузу, многозначительно посмотрев на меня. – Есть одно предприятие, в районе Кутузовского проспекта. Бывший завод военный, по выпуску каких-то там антенн или радаров, хуй их разберет. Территория громадная. Цеха, склады, площадки. И все это дело государственной важности в руках у полных уродов. Мы с моими партнерами…
– С «пацанами», что ли?
– Антон, ты друг и партнер Саши, а значит, и мой друг, вопросов нет. Но как бы базар-то фильтруй. Сейчас же не девяносто третий год. Где ты «пацанов» увидел? Мы бизнесмены. У нас серьезные интересы в строительном бизнесе. А ты, своими «пацанами», в натуре, криминализируешь мой… этот, – тут Никитос запнулся и обратил свой полный просьб о помощи взор к Саше, – ну, как теперь говорят?
– Дискурс… – подсказывает Саша.
– Во! Точно. Короче, ты, Антон, неправильно говоришь.
– Это кто же тебя таким речевым оборотам научил, я стесняюсь спросить? – спрашиваю я у Никитоса.
– Стараюсь идти в ногу со временем и выбирать правильных друзей, – Никита улыбнулся, одернул пиджак и обвел нас торжествующим взглядом.
– Ну, вы, ребята, даете, – смеюсь я, – скоро будете изъясняться, как настоящие филологи. Нормальные люди вас совсем перестанут понимать. Ладно, с ним, с дискурсом. Ты скажи мне лучше, зачем тебе завод понадобился? Что-то я сомневаюсь в том, чтобы ты решил отнять у плохих парней дело государственной важности и передать обратно государству. Или ты, может, хочешь в «оборонку» деньги свои инвестировать?
– Да какая там «оборонка»! Там земли десять гектар. Завод ясное дело, снесем, а земля в том районе, сам понимаешь, золотая.
– Это нам яснее, да Саш? А то начал с «дела государственной важности». И в чем проблема?
– А вот в чем, – Никитос достал из внутреннего кармана толстенную черную ручку, опоясанную кольцами из белого металла. Предположительно золота, судя по тому, что Никитос, по словам Сашки, ездит на тюнингованном «Porsche Cayenne».
Я наклоняюсь к Никите, чтобы рассмотреть ручку поближе, и говорю:
– Какая у тебя ручка интересная. Дорогая, наверное?
Никита, довольно ухмыляясь, отвечает:
– Картье. Две штуки стоит.
– Импортная?
– Ну не русская, ясен хуй. – Никита явно не понимает моего сарказма, но остается весьма доволен эффектом, который, по его мнению, произвела на меня его ручка.
– Короче, к делу.
Он начинает рисовать на листе бумаги аккуратные квадратики со стрелочками, подписывать их ровным, почти чертежным шрифтом. Видимо, это занятие со времен школы доставляет ему невообразимое удовольствие. Никита увлеченно пыхтит и изредка отрывается, оценивая схему, что наводит меня на мысль о том, что в советских ПТУ все же неплохо учили.
– Двадцать процентов акций принадлежат вот этим двум фирмам, учредителем которых является фонд «Бауманец»…
– Это в честь братвы, что ли? – вежливо интересуюсь я.
– Не смешно. Еще двадцать процентов принадлежат фирме «Велес», по пять процентов принадлежат фонду «Содействие спорту» и частным лицам. Мы выступаем учредителями холдинга «Господарь», контролирующего банк «Прогресс», который является учредителем во всех фондах. Короче, везде мы.
– Какая схема красивая, – подмигиваю я Саше.
– Это же додуматься надо. На тебя, Никит, наверное, полк специалистов по захватам года два трудился, – подыгрывает мне Саша, настроившийся на волну моего наглого поведения.
– И как сложно все, – продолжаю глумиться я, – никогда бы не подумал, что все так запутать хитро можно. Кто же это придумал? Или, правда, рейдеров нанял?
– Рейдеры-шмейдеры. Никого я не нанимал. Сами и придумали, что тут сложного-то? – Никитос демонстративно кидает ручку на стол, показывая собственное превосходство в вопросах захвата предприятий и выстраивания хитрых экономических моделей. – А вы думали, мы по-прежнему палатки крышуем?
– Что ты, Никита. Просто для нас это темный лес, – тихо говорю я, – так в чем проблема-то, брат?
– Еще сорок процентов принадлежат четырем структурам, которые контролируются банком «Зевс». Остаются десять процентов, необходимые для контрольного пакета…
– Которые находятся в руках у трудового коллектива, – говорит Саша.
– А директор завода, ветеран производства, крепкий хозяйственник, сам владеет частью акций и симпатизирует чувакам из «Зевса»… – резюмирую я.
– Откуда знаете? Они к вам обращались? – испуганно тараторит Никита.
– И завидев, что завод хотят захватить, «Зевс» через директора начал науськивать коллектив, чтобы не продавали акции чужакам… – Саша подходит к окну и поворачивается к нам спиной.
– И стращает коллектив тем, что захватчики не просто плохие люди, а самые настоящие бандиты… – продолжаю я.
