Честно говоря, за последний год я стал все больше и больше сомневаться во взаимности наших чувств, потому как дела у моей компании шли как-то вяло. Я даже стал подумывать о правильности принятого мной четыре года назад решения. Хотя, объективно говоря, после увольнения из ФЭПа выбор у меня был не слишком-то и велик. Кому всерьез может быть интересен молодой политтехнолог? Точнее, у кого он может получить серьезные деньги? Да, можно было бы сменить поле деятельности. Например, заняться имиджевым пиаром или открыть столь модное нынче «рекламное агентство полного цикла», занимающееся всем, на чем можно заработать больше тысячи долларов: от изготовления подарочных упаковок до предоставления девочек для продвижения товаров в клубах и ресторанах. На худой конец, можно было бы попробовать устроиться в маркетинговый отдел крупной компании и тихо-мирно воровать там рекламные бюджеты до седых мудей. Но во всем этом было две проблемы. Первая состояла в том, что рекламный бизнес не подходил мне из-за атмосферы. Не важно, на какой стороне баррикад ты находишься, в любом случае имеешь дело с ублюдками из больших корпораций. Либо ты им подчиняешься, работая на них, либо ты ежедневно лижешь жопу, выполняя их заказы. И в целом совершенно все равно, получать от них зарплату или бюджеты. Тебя имеют во все дыры, в любом случае. Вторая проблема состояла в моем увлечении политическими технологиями. А политика – это как генитальный герпес – один раз подцепишь и на всю жизнь. Он может затухать, может обостряться, но никуда от тебя не денется. Так получилось и со мной. Начав карьеру с политтехнологий, я заболел ими. Поэтому продолжать свою карьеру я решил именно на этом поле. Чем я мог быть интересен?
О работе на государственные структуры после истории с Гордеевым, ха-ха, точнее, истории с Геббельсом, не могло быть и речи. Структуры, «сидящие» на бюджетах состоятельных кротов, всяких там стальных, нефтяных и алюминиевых олигархов, уже имели своих руководителей, таких же пиарщиков «без страха и упрека». И собственных работодателей они защищали от подобных мне ландскнехтов политических технологий практически как Брестскую крепость. В свете будущих выборов идеальным вариантом была бы игра на поле оппозиции, но для получения в разработку серьезного направления нужно было иметь предыдущие проекты в своем портфеле, а их на момент увольнения из ФЭПа у меня не было. Таким образом, оставалось одно – открыть собственное агентство, занимающееся пиаром. В том числе политическим. Что я и сделал. Поскольку агентству предстояло (по моему мнению) совершить революцию в СМИ, я, не долго думая, назвал его «Че Медиа».
Работать на вольных хлебах достаточно комфортно, но не слишком прибыльно. Поначалу все шло настолько хорошо, что я корил себя за то, что не ушел в самостоятельное плавание раньше. Мне удалось несколько раз неплохо прислониться к выборам мэров в провинциальных городах. На пике развития моего агентства наша команда совершенно гениально ухитрилась работать одновременно на два противоборствующих лагеря, стремившихся получить контроль за нефтеперерабатывающим заводом. Если можно было бы придать ту историю огласке, она вошла бы в учебники по технологиям и разводу «хозяйствующих субъектов». После мэрских выборов и этой «нефтянки» заказов было много. Мы заделывали трещины в репутации провинциальных чиновников, обслуживали пару корпораций, занимаясь контрпиаром, поддерживали информационные войны олигархов легкого веса. А потом как-то сразу все стихло. Не то чтобы заказы резко кончились, нет. Они просто… как бы точнее выразиться? Они усохли… Съежились до микроскопических размеров. Я почувствовал эту перемену, возвратившись однажды из отпуска. В какой-то момент денег стало катастрофически не хватать. Понимаете, о чем я? Я не стал больше тратить, я стал меньше зарабатывать. Сначала закрылся рынок депутатов – одномандатников, которые теперь проходили в Думу по партийным спискам, затем у нас перестало получаться работать в провинции, которая больше не испытывала благоговейного трепета перед столичными пиарщиками, предпочитая работать с собственными кадрами. Надо отдать им должное, они сильно выросли за прошедшее время.
В конце концов мы перестали получать доходы от нашей традиционной работы – медийных кампаний для московских заказчиков. Мы вели какие-то переговоры, встречались с потенциальными заказчиками, писали предложения, рисовали схемы, но в финале нам либо доставались крохи, либо не доставалось ничего. Мы продолжали встречаться с нашими клиентами на разных бизнес-форумах, презентациях и вечеринках, но они лишь улыбались и, отводя глаза, говорили что-то типа «вы знаете, мы пока решили отложить намеченные с вами проекты». Кое-кто даже уклончиво говорил «вы же знаете, какая у вас репутация» и о том, что к нам обращаться «не рекомендуют».
Таким образом, мы доползли до того порога, когда имя на рынке вроде бы еще есть, а вот денег уже нет. Проекты становились все мельче и мельче. «По совету знакомых» к нам изредка приходили какие-то тревожные пассажиры, предлагавшие небольшие бюджеты за то, чтобы снять материал с какого-нибудь сайта или, наоборот, разместить в Интернете или прессе информацию о том, что их конкурент строит элитное жилье, которое может любой момент развалиться. Платили они мало, да еще и долго, посему мы после размещения соответствующей информации шли к их конкурентам и предлагали купить на этом сайте «блок». То есть гарантию отсутствия на этом сайте любой негативной для конкурента информации в течение определенного времени. Но это были уже семечки. Заниматься подобными вещами означало то, что со временем мы станем обычной швалью. Из разряда тех контор, что предлагают клиентам в ответ на появление гадостей на сайте Компромат ру устроить хакерскую атаку. Обещания эти выполнялись несложно, потому что «компромат» планомерно вырубается пару раз в месяц из-за атак всяких молодых сетевых хулиганов, тренирующих свои навыки. Такой ерундой можно было довольно долго заниматься, зарабатывая долларов по пятьсот за «хакерскую атаку». Чувствовал я, что если мы сейчас не брезгуем заниматься такой херней, то в скором времени окончательно измельчаем. Иными словами – доебемся до мышей.
Я утешал себя тем, что после затяжного штиля жизнь сама выносит на твой берег новых заказчиков. Я надеялся, что вот-вот у нас, наконец, появится тот самый Большой Проект. Главное – быть к нему готовым. И вот в ожидании этого проекта я, от безысходности, разрабатывал два направления: сетевые блоги и политический глянцевый журнал. Оба проекта были довольно утопичными, если выражаться корректно. Точнее, представляли из себя банальное наебалово, если называть вещи своими именами.
Сетевые блоги получили широкое распространение в Интернете, потому что давали шанс любому бездельнику в одночасье стать звездой, новостным ресурсом, порносайтом или службой знакомств в одном лице. Поскольку открытие личного дневника не требовало от человека знаний по созданию интернет-сайтов, а количество таких же, как и он лоботрясов, проводящих все рабочее время в Сети, ежедневно росло – такие сервисы быстро стали самыми популярными местами общения различных социальных групп. Однако в российском сегменте Интернета блоги имели свою специфику. Они были намного более политизированы, чем их международные аналоги. Сотни человек занимались обсуждением политики в своих личных дневниках на Live-journal.com, Liveinternet.ru или Blogs.mail.ru. Такие блоги пользовались устойчивой популярностью, и я вынашивал проект создания агентства, специализирующегося на продвижении нужной информации политического или коммерческого свойства через дневники наиболее популярных пользователей.
Вторым моим проектом было создание глянцевого журнала о политике, с либерально-оппозиционным уклоном. Издав пару-тройку номеров со скандальными материалами, думал я, можно было бы через полгода продать журнал кому-нибудь из гонимых олигархов для использования этого СМИ перед выборами.
Оба проекта я предлагал уже десятерым потенциальным покупателям, но то ли они боялись, то ли не понимали моего новаторства, то ли банально жали бабки. О том, что мои проекты слабые, как понятно, не могло быть и речи. Все-таки я уже шесть лет работал в медиа и чувствовал новые тренды.
