Сцена темнеет. Занавес падает. Начинают играть флейта и барабан и играют до тех пор, пока занавес не поднимается над пустой сценой. Проходит полминуты, и появляется Эйтне Ингуба. Эйтне Где Кухулин? Из глубины сцены появляется Кухулин. К тебе я от Эмер. Твоя жена меня к тебе прислала, Чтоб ты забыл о лени, ибо Медб, С собою взяв из Коннахта злодеев, Амбары и дома жжет в Эмайн Маха: Твой дом в Муиртемне уже сгорел. Не думай о причинах этих бед, Скачи на битву, смерти не страшась. Готова сцена, выход за тобой. Кухулин Ты опоздала с вестью. Я все знаю, Уже послал гонца собрать людей, Вот жду его. А что там у тебя? Эйтне Кухулин Эйтне Кухулин Нет? А что тогда в руке ты держишь? Эйтне Ах, это! Как оно ко мне попало? Я прямо от Эмер, Мы встретились. Поговорили. Кухулин От Эмер письмо. В нем о другом. Промедлить, верно, должен До завтра я. На сей раз ждет меня Беда, из коей мне живым не выйти. Наутро ж Конал Кернах будет тут С великим воинством. Эйтне Не понимаю. Кто и зачем письмо вложил мне в руку? Кухулин Что ж понимать? Я до утра промедлить Тут должен; а тебя прислали, чтоб Меня тут задержать. Да нет, не бойся, Написано здесь так. Мне ж по душе, Как сказано тобой, скакать на битву. Немного нас тут, но мы все едины. Победа не всегда бывает легкой. Входит Морригу и становится между ними. Эйтне Скажи, кто между нами встал сейчас? Не видно никого. Кухулин Эйтне Кто с птичьей головою из богов? Кухулин Ну, голова воронья у Морригу. Эйтне (изумленно) Богиня войн Морригу между нами И черным трогает крылом плечо Мое. Морригу уходит Медб на меня наслала сон; Когда юнцом ты, Кухулин, с ней спал, Красива Медб была, как птичка, но Потом другою стала, глаз во лбу У ней. Кухулин У ней во лбу сверкает глаз? И у нее воронья голова? Но в той, что в рот тебе слова вложила, Не видел я уродства никакого. Ты не придумала? Ищи себе Того, кто помоложе. Или правда, Что, испугавшись, ты сама решила Меня на смерть послать своим умом? В волненье ж ты забыла о письме, Что у тебя в руках. Эйтне Проснулась я, Слыла всегда рассчетливою Медб. И ты поверишь мне, кому ж еще? Кухулин Я обезумел после смерти сына, Войной пошел на море, и жена Меня вернула к жизни. Эйтне Много жен Тебе служило, но меня ты выбрал. Кухулин Боялась ты, что, если изменилась, Тебя убью, но все уж по-другому В подлунном мире, и урод здесь я, Коль все такой же. Эйтне Я тебя любила, Ты не прощал предательство тогда И, если мне не веря, ты прощаешь, То, верно, смерть твоя не за горами. Кухулин Ты громко говоришь – и возле двери; Зачем кричать о смерти, да еще С таким волненьем, ведь не знаешь ты, Кто может нас подслушать из-за двери? Эйтне Возможно, кто предателя запомнит, В ком страсть еще бурлит для жизни, Кто не торопит смерть. Когда уйдешь, Я всем представлюсь: поварам, гонцам, И оружейникам, и поварятам. Пусть бьют ковшами и ножами режут, На вертел пусть сажают, пусть умру Позорной смертью, что им будет люба, И тень моя между другими встретит Открытым честным взглядом тень твою. Кухулин Ах, речи жен, замысливших худое. Входит слуга. Слуга Твой конь готов. И люди ждут приказа. Кухулин Сейчас, сейчас. Всего один вопрос. Та женщина, что вне себя от горя, Сказала, будто ложь в ее словах, Так как она предать меня решила И смерть мне уготовить. Что же делать? Как мне спасти ее от чар враждебных? Слуга Кухулин Правда мне известна! Она явилась с вестью от жены. Слуга А если дать ей макового сока? Кухулин Что ж, дай, но береги ее от смерти, Как самого себя. Коль не вернусь, Пусть Конал позаботится о ней, Его ведь любят жены. |
