Д о к т о р. Может быть, так сказать...
З а в ь я л о в. Ничего, вы у нас свой человек. Вас мы не будем стесняться. Правда, Машенька? Мы не будем стесняться доктора? Ну, дай я тебя поцелую нежненько-нежненько.
Д о к т о р. Гм! (Испускает неопределенный, но довольно грозный грудной звук.)
М а ш а. Нет, нет... Ради бога...
З а в ь я л о в. Боже мой, ты совсем одичала! Чудачка! Да! Виноват! Самое главное, я совсем забыл. У меня для тебя подарок, сюрприз. Я тебе приобрел... (Идет за туфлями.) Вот-с! Как тебе нравится? (Показывает туфли.) Не правда ли, чудесные туфельки? Доктор, как вы находите? Люди должны носить удобную, изящную и красивую обувь. Не правда ли? Видишь, какой я стал внимательный!
ЯВЛЕНИЕ IX
Входит Лаутская, прекрасно одетая, в заграничном
духе, в вязаное. Она с лорнетом.
Л а у т с к а я. Эти американцы меня совсем замучили. Поля, как можно скорее чашку кофе! Граждане! Павел Николаевич! Маша! Я вас не понимаю. Такой чудесный, совершенно исключительный день, а вы сидите дома. Безобразие! Вы себя обкрадываете. (Замечает Завьялова.) Кто это? (Смотрит в лорнет.) Батюшки! Иван Васильевич! Какими судьбами?
З а в ь я л о в. Здравствуйте, Изабелла Георгиевна!
Л а у т с к а я. Голубчик! Как я рада вас видеть! Садитесь, садитесь! Кофе-то они вам, по крайней мере, дали? Поля! Налей Ивану Васильевичу кофе.
З а в ь я л о в. Мерси!
Звонок телефона.
Л а у т с к а я. А, боже мой! Это, наверное, меня. Несчастье! (Подбегает с чашкой в руке к телефону.) Алло!.. Да, да! (Говорит по телефону по-английски, иногда вставляя русские слова "Торгсин", "Шарикоподшипник". Затем переходит на немецкий язык. Потом - на французский. Прощается, вешает трубку.) Ничего не поделаешь. Через полчаса надо ехать с американцами на "Шарикоподшипник". А вечером - с французами к Таирову. Надоело, хуже горькой редьки. И так всю жизнь.
З а в ь я л о в. Оказывается, вы прекрасно владеете языками. А я и не подозревал.
М а ш а. Мама окончила Бестужевские курсы.
Л а у т с к а я. Ну, так рассказывайте же, рассказывайте.
З а в ь я л о в. Да что ж говорить? Устал, вот и все. Я сегодня всю ночь не спал. Ходил по Москве. Нервный подъем, а теперь реакция. Мне нужно немного побыть одному. Впереди еще много времени. Когда-нибудь я вам все расскажу. Всю свою одиссею. Это было ужасно! А сейчас мне необходимо отдохнуть. Спать, спать... Простите, я пойду к себе. Доктор, надеюсь, вы у нас обедаете, мы еще увидимся? Машенька, зайди ко мне на минутку. (Подходит к двери своей бывшей комнаты.)
Д о к т о р. Однако...
М а ш а. Ваня!
З а в ь я л о в (томно). Да, детка? (Открывает дверь.) Что это?
М а ш а. Теперь в этой комнате кабинет Павла Николаевича.
З а в ь я л о в. Как - Павла Николаевича?
М а ш а. Он там живет и принимает больных.
З а в ь я л о в. Временно?
М а ш а. Нет, постоянно.
З а в ь я л о в. То есть как постоянно? Это ж моя комната!
Л а у т с к а я. Когда вы уехали, мы предложили ее Павлу Николаевичу.
З а в ь я л о в. Позвольте... Однако! Это довольно странно!
М а ш а. Очень печально, но... Павел Николаевич уже здесь прописан.
З а в ь я л о в. Позвольте... А я? Позвольте! Я не совсем понимаю. Что же это происходит? В мое отсутствие в мой дом врывается совершенно посторонний человек, захватывает мою жилплощадь и, пользуясь деликатностью моей семьи, нагло прописывается в моей комнате.
Д о к т о р. Однако!
М а ш а. "Мой" дом. "Моя" жилплощадь. "Моя" семья. "Моя" комната. Во-первых, дом не твой, а общественный, коммунальный. Жилплощадь не твоя, а того, кто ею фактически пользуется. Семья - это предрассудки и пережиток, от которого давно пора отказаться. И вообще - чтоб больше не было никаких недоразумений, я вышла замуж за Павла Николаевича.
З а в ь я л о в. Что? Когда?
М а ш а. Это не важно. На днях.
З а в ь я л о в. Как же ты посмела?
М а ш а. Я уже не люблю тебя.
З а в ь я л о в. Ах, ты уже не любишь меня? Ты уже любишь его? В таком случае я запрещаю тебе. Слышишь, запрещаю! Это гнусно! (Крутит ей руку.)
М а ш а. Ты рехнулся! Ай! Ты мне делаешь больно. Пусти! Паша, скажи ему, чтобы он не смел.
Д о к т о р. Иван Васильевич! Вы ей можете растянуть сухожилья, и тогда получится очень скверная штука.
З а в ь я л о в. Ах, так? Сухожилья? Благодарю вас. Куда мне теперь прикажете деваться? Где я теперь буду жить? Под забором? В канаве?
Л а у т с к а я. Успокойтесь, Иван Васильевич, мы для вас что-нибудь придумаем.
М а ш а. Знаешь что, Ваня? Пока что тебя свободно можно устроить тут, в проходной комнате, где раньше жил Павел Николаевич. В ней, правда, нет окон, немножко темно, но ведь ты работаешь больше по вечерам.
Л а у т с к а я. А то, что она проходная, в конце концов не так важно. Не правда ли? Через вас будут проходить исключительно свои.
З а в ь я л о в. Через меня будут проходить исключительно свои! Спасибо! Вы меня утешили! Я не желаю, чтоб через меня проходил кто бы то ни был, а тем более свои. Вы мне, кажется, предлагаете поселиться просто в чулане?
Д о к т о р. Ну, уж в чулане! Уверяю вас, это очень неплохая комнатка для одинокого.
З а в ь я л о в. Ах, так! Для одинокого? В таком случае заявляю вам совершенно конкретно и официально, что так интеллигентные люди не поступают. Вы - вор!
Д о к т о р. Что вы сказали?
З а в ь я л о в. Вор! Вы у меня украли жену, вы украли у меня жилплощадь, вы украли у меня любовь! Может быть, вы даже украли у меня хлебные карточки. Я не уверен.
Л а у т с к а я. Иван Васильевич! Человек будущего!
З а в ь я л о в. Маша, ты слышишь? Я запрещаю тебе любить этого коновала! Ты не имеешь нравственного права! Это пошло, это неблагородно. Или я убью тебя, слышишь?
М а ш а. Ваня! Ва-а-аня! Но ведь ты же сам... Любовь должна быть свободной.
З а в ь я л о в. Только не у меня в доме! Только не у меня в до-ме-с! (Лаутской.) А вы? Мать!.. Эта гнусность совершилась на ваших глазах, и вы допустили?!
Л а у т с к а я. Два свободных человека любят друг друга...
З а в ь я л о в. Сводня!
Л а у т с к а я. Иван Васильевич! Я не верю своим ушам! Идеи Фурье, юберменш, города-сады, кварцевое солнце, озонирующая аппаратура...
З а в ь я л о в. Плевал я на озонирующую аппаратуру!
Л а у т с к а я. Но будущее общество...
З а в ь я л о в. Плевал я на ваше будущее. Здесь не лекция. Вы мне, будьте любезны, освободите жилищную площадь. Это дело вам так не пройдет. Я подам заявление в милицию, по судам затаскаю.
М а ш а. Какая гадость!
По радио начинают передавать парад с Красной площади,
может быть первомайский парад.
З а в ь я л о в. Что? Радио? Кто вам разрешил, милостивый государь, ставить на чужой жилплощади радио? Я не желаю слушать эту мерзость. Довольно с меня газет! (Пытается выключить радио. Борьба из-за громкоговорителя, но радио продолжает передавать музыку и крики. Завьялов пытается заткнуть громкоговоритель подушкой.) Молчать!
Радио не унимается.
Молчать! Я требую!
Д о к т о р. Ради бога, ради бога! Вы побьете лампочки.
З а в ь я л о в. Да! И побью! Я никому не позволю покушаться на мои права и на мою собственность.
Д о к т о р. Взбесившийся буржуа!
З а в ь я л о в. Что?
Л а у т с к а я. Взбесившийся буржуа!
З а в ь я л о в. Что вы сказали?
Д о к т о р. Это не я сказал. Это Маркс сказал.
З а в ь я л о в. Что? Ах, Маркс! Хорошо. (Хватает трубку телефона.) Дайте мне скорей уголовный розыск!.. Вы слушаете? Меня оскорбили и ограбили. У меня украли... хлебные карточки!
Л а у т с к а я. Поля, подметите.
ЯВЛЕНИЕ X
Входит курьер.
К у р ь е р. Товарищ Завьялов?! Слава тебе, господи! А то я по всему городу за вами ездию. (Подает пакет.)
З а в ь я л о в. Давайте. (Разрывает пакет, читает.)
