– Господи, неужто и такое водится в православном мире? – не поверила Маня.
– Встречаются ещё кое-где специалисты столь узкого профиля, – Нищета тяжело сел на один из стульев, с тревогой прислушиваясь к его скрипу. – Но давай оставим лишние разговоры и перейдём ближе к делу, как любил говаривать один из моих прежних наставников, – продолжил он, убедившись, что стул на этот раз выдержит. – И вот, что характерно, букву «д» он произносил не совсем четко, поэтому фраза в его авторском исполнении звучала, как «ближе к телу». Вот где была потеха-то. Мужики веселились от души, у женской же части аудитории столь двусмысленное предложение вызывало нервозность и нездоровый румянец на щеках. Д-а-а-а. Воспоминания юности былой… Что-то я отвлёкся. Так вот о главном, – переходя на деловой тон, продолжил он. – Пока ты, любовь моя, воздух в квартире перегаром освежала, я уже успел кое-что организовать к завтраку. Как гласит народная мудрость, кто раньше встаёт, тому судьба льготы даёт.
Слова на женщину подействовали благотворно. Лицо ее приобрело осмысленное выражение. Заметив пузырьки на столе, она хищно улыбнулась, судорожно сглотнув слюну.
– Вижу, вижу, не с пустым клювиком прилетел, голубь, – прохрипела она пропитым голосом.
– А как же. Не железнодорожник, порожняк гонять – не мой стиль, – Нищета нетерпеливо щёлкнул пальцами. – Давай, мышонок, шевелись шустрее, – пророкотал он, сверля спутницу жизни нетерпеливым взглядом. – Что у нас из вчерашних деликатесов осталось – хлебные крошки или картофельные очистки? Всё неси, пировать будем.
Маня, тяжело поднявшись с кровати, побрела к столу, чувствуя, как с каждым шагом разминаются затекшие суставы ног и уменьшаются подагрические боли в стопах. Взяв в руки пузырек, принялась внимательно рассматривать этикетку. Она долго и беззвучно шевелила толстыми губами, пытаясь вникнуть в смысл прочитанного текста.
– Так, так. Это что за натурпродукт такой, науке неизвестный? – наконец осведомилась она, брезгливо нюхая пробку. – Что-то не могу разобрать, как принимать эту жидкость интеллигентной женщине? По столовой ложке или по стакану три раза в день; натощак, после еды или вместо еды? И вообще, не имеет ли он, не дай Бог, противопоказаний или побочных эффектов, как шутят наши медики?
Пауза затянулась. Нищета не скрывая раздражения, мрачно наблюдал за ленивыми манипуляциями сожительницы.
– Хочешь пояснений? Изволь. В демократическом обществе потребитель всегда имеет право на информацию о продукции, которую хочет применить к своему организму. Так вот принимать этот напиток требуется, – наконец не выдерживает он, – по жизненным показаниям, чтобы оросить иссушенную похмельем душу. А поскольку в нашем спитом дуэте я являюсь главным экспертом по любым напиткам, крепость которых измеряется в градусах, то со всей присущей мне ответственностью заявляю: научных исследований в обозримом будущем проводить не будем. Приступим сразу к экспериментальной части проекта. И не надо так долго портить зрение, отыскивая знакомые буквы и слова. Люди обычно учатся читать по букварю, а не по этикетке, – продолжая говорить, он вплотную приблизился к женщине. – И конспектировать, тоже не требуется.… Не «Капитал» Маркса. Впрочем, какие могут быть конспекты, если в этой квартире уже лет пять, как не найдёшь ни карандаша, ни ручки, ни каких-либо других письменных принадлежностей. Да и сама из себя ты уже девочка – переросток, если брать по большому счёту, – ухмыльнулся он, окинув женщину критическим взглядом. – Как-никак, пятый десяток пошёл. Поздновато тебе грамоте-то учиться, а? Раньше надо было за ум браться. Так что, займись-ка лучше делом. Давай, мечи на стол по полной программе.
Маня, презрев гневный монолог сожителя, продолжала исследовать этикетку с тем же неослабевающим интересом.
– Не торопись, успеем, – выдержав достойную паузу, спокойно вымолвила она, игнорируя сарказм супруга. – Наше счастье от нас не уйдёт, с нами и останется. А вот здоровье – оно хотя с рождения и бесплатно человеку выдаётся, но не казённое ведь, а своё собственное. Беречь его надо здоровье-то. При той многотрудной жизни, которую мы с тобой, Вася, ведём подорвать его пара пустяков. Так чем же сегодня мы порадуем свою страждущую плоть? Судя по этикетке, может быть даже в последний раз в этой жизни. Вот, пожалуйста, так я и знала. Не доведёт тебя до добра образование. Тут же ясно написано: жидкость для обработки деревянных покрытий. И дальше по тексту, обрати внимание, запрещено к внутреннему употреблению. А ниже ГОСТ какой-то и цифры. Это что-то новенькое в нашем меню. Так мы скоро и горюче-смазочными заправляться станем.
– Эх, Маня! – грустно промолвил Нищета, устало опускаясь на край кровати. – Вот слушаю я тебя, слушаю и всё больше убеждаюсь, что ты у меня дура не потому, что дура, а потому, что женщина с незаконченным средним образованием. Предупреждал же Ленин недоразвитую молодёжь в своё время. Учитесь, говорил он. Три раза повторил на всякий случай. Чувствовал вождь, что некоторым тугодумам одного раза маловато будет. Вот и ты проявила легкомыслие в вопросе повышения уровня образования, и как следствие – печальный результат. Буквы ты, вроде, узнаешь, а глубоко в суть вопроса вникнуть не можешь. Кто же тебе будет на этикетке писать, что жидкость эта помимо прямого своего предназначения ещё и к внутреннему употреблению пригодна. Это сколько же в стране деревянных покрытий необработанными останется, а? Вот и я говорю – много. А мы к этому вопросу подойдём творчески, – бережно взяв в руки сиротливо стоящий на столе пузырёк и нежно поглаживая выпуклые стеклянные бока, мечтательно улыбнулся он. – Освоим способ нетрадиционного применения продукта. Переведём его из разряда технические жидкости в разряд освежающие напитки. ГОСТ же Маня – это гарантия качества нектара. Впрочем, для полного спокойствия я бы обязал бы каждого производителя указывать собственную фамилию на товаре для широкого употребления. От такого нововведения большого вреда не будет. Даже польза некоторая – точно будешь знать, кто тебе здоровье подорвал и чем.
– Нет, не припоминаю я, чтобы мы чего-нибудь в этом роде злоупотребляли, – всё глубже и глубже погружалась в пучину сомнений Маня, – Тебя послушать, так пьётся всё, что капает и льётся. Я согласна, – задумчиво почёсывая нос, осторожничала она, – если продукт жидкий и с градусами, то его мохно пить и без назначения врача. Но есть те ещё напитки.… Захлебнёшься с непривычки. Один раз выпил и всё. А потом, как говорится, тебя оденут в строгий костюм и белые тапки, правильно сложат ручки на грудке, и сердобольные старушки туда свечечку вставят, попричитают, споют что-нибудь подходящее к случаю и в последний путь проводят. Оно бы все ничего, но ты же знаешь, белое меня старит, особенно обувь.
Нищета погрустнел лицом.
«Чёрт побери! – уныло подумал он, грустно взирая на опутанную сомнениями Маню. – В который уже по счёту раз приходилось разъяснять этому недоразвитому существу, что белое – это белое, а всё остальное – разноцветное. Ну, нет денег на водку. Нет, и не предвидится их появление в обозримом будущем».
Конечно, он мог бы не тратить попусту дар убеждения, если бы не одно «но». Василий Митрофанович не любил пить в одиночку. Ну, не получал он удовольствия, оставаясь тет-а-тет с бутылкой. Ему нужен был оселок, точило, на котором можно было бы оттачивать сталь своего красноречия, блистать широтой и глубиной нестандартного мышления и остатками эрудиции былой. Маня, как никто другой, подходила на эту неблагодарную роль. Высокопарные застольные речи сожителя она благоговейно выслушивала, не позволяя себе перебивать их даже короткими репликами.
Стараясь придать голосу твёрдость и убедительность, Нищета сделал робкую попытку за фальшивой бодростью скрыть собственную неуверенность и ноющий страх. Глубоко в душе он разделял опасения женщины. Непредсказуемость последствий приёма голубой жидкости внутрь организма пугала, но дешевизна и солидный объём продукта, помноженный на непреодолимое желание выпить, подавляли логику здравого смысла. В короткой внутренней борьбе за явным преимуществом победу одержало желание. К тому же, вдвоём экспериментировать было не так боязно.
