По ходу движения от социализма к неизвестности резко изменилось отношение и к самой жизни. Вдруг выяснилось, что теперь уже разрешено всё то, о чём бывший советский человек и мечтать-то боялся. Кто мог предположить, что, например, можно вот так запросто взять, да и навсегда покинуть Родину без каких-либо трагических последствий для себя и семьи. Никто. А оказалось, что уже можно. И вначале очень робко, с оглядкой и неуёмным тремором конечностей, а затем всё смелее и смелее толпы наших соотечественников стали заполнять собой близлежащие европейские государства и далёкий американский континент, сильно потеснив при этом аборигенов, традиционно населяющих эти территории. Слабые ручейки переселенцев из бывших социалистических республик, сливаясь в могучие потоки полноводных рек, заполнили собой почти весь европейский и значительную часть американского континента, довольно сносно там обустроившись. Жизненные потребности они имели минимальные и выживали там, где люди, привыкшие к благам цивилизации, выжить не могли. Очень скоро сытым европейцам, самодовольным американцам, да и другим не менее благополучным народам пришлось почувствовать на себе совершеннейшие механизмы выживания советского человека в любой среде обитания и при любом общественном строе. К всеобщей радости переселенцев обнаружилось, что в развитых демократических странах эти универсальные механизмы приспособления заработали ещё быстрее и эффективнее, чем при тоталитарном режиме.
Произошло то, что всегда происходило на многовековом тернистом пути прогресса человеческого общества. Чтобы оно, общество это, окончательно не вымерло на длинном историческом пути развития цивилизации, жизненно необходимо периодическое впрыскивание новой густой, насыщенной неуёмной энергией крови в жидкий и вялый кровеносный поток утомленных жирной жизнью народов и народностей. Как показывает исторический опыт, такое вполне может произойти. Крах обожравшейся и погрязшей в роскоши и блуде Римской империи – ярчайшее тому подтверждение. Таким мощным стимулятором стала не растратившая генетические силы могучая и здоровая кровь, подвергнувшаяся в продолжение долгих семидесяти лет принудительной консервации в нетронутых сосудах советского человека. Но наряду с общим положительным эффектом образовались и некоторые негативные моменты кровосмешения. Наши люди, мгновенно освоившись в новой ситуации и усиленно размножаясь на благодатных землях, довольно быстро и успешно принялись теснить хозяев во всех сферах жизни, опираясь на их же жизненные правила, законы и устои, но с привнесением некоторых элементов отечественного фольклора. Помните, да? «Была у зайца избушка лубяная, а у лисы ледяная…». И так далее по тексту. Мы ж рождены, чтобы их сказку сделать нашей былью, а они этого не знали. Жизнь она неоднократно подтверждает годами проверенную истину – желание принудить окружающих жить по своим меркам может и не привести к ожидаемому результату.
Довольно поучителен в этом плане следующий исторический пример. Как повествует история, одному французскому изобретателю, жившему во времена известной французской революции, закончившейся, к слову сказать, так же, как и в нашем случае, ничем, как-то пришла в голову мысль о создании некоего приспособления, позволяющего усовершенствовать маломеханизированный в то время процесс публичной казни. Побуждения учёного мужа, рассчитывающего с помощью свежей научной мысли, облечённой в смелое техническое решение, существенно подсократить поголовье бывшего правящего класса, были самые, что ни на есть по тем временам прогрессивные и соответствовали духу перемен. Навязчивая идея была благополучно реализована и головоотсекающая машина, наречённая в честь автора гильотиной, навсегда обессмертила великое имя учёного. Но поскольку справедливость в этом мире хотя и крайне редко, но всё же торжествует, по прошествии некоторого времени, когда изделие было уже запущено в серийное производство, ситуация для автора проекта сложилась столь неблагоприятно, что прогрессивному учёному одному из первых довелось испытать изобретение на собственной шее. А что? Вполне справедливо. Не рой яму другому. Следуя аналогии, логично будет предположить, что процесс вытеснения славянами и примкнувшими к ним народами и народностями менее приспособленных европейцев и американцев есть не что иное, как гильотина – справедливое возмездие родоначальникам демократических принципов за нарушение баланса, удерживаемого в недалёком прошлом за счёт противостояния двух различных социальных систем. По крайней мере, таково мнение основной массы бывшего советского народа, по настоящее время болтающегося где-то в переходном периоде и потерявшего надежду прибиться уже неважно к какому берегу – социалистическому ли, капиталистическому. Без разницы, была бы земля, твердь. Не всем, но очень многим уж очень надоела многолетняя изнуряющая качка. Именно в этот исторический момент общество расслоилось как пирог.
Те немногие, кто не был подвержен приступам морской болезни, довольно быстро освоились с ситуацией и, как говорится, распустили паруса. Повсеместно стали появляться состоятельные люди, застроившие окраины городов двух – трёх и четырёхэтажными особняками. Игнорируя малопригодный для езды отечественный автотранспорт, они пересели в иномарки, а отдыхать предпочитали на теплых морях за пределами собственной страны. Не теряя времени в напрасном ожидании спасительного крика «земля», они, умело лавируя в условиях разыгравшейся стихии, быстрее других поняли, в какую сторону необходимо крутить штурвал и какие при этом паруса требуется ставить, а с какими торопиться не следует. Результат не замедлил себя ждать. За очень короткое время собственность, которая прежде числилась как общенародная, претерпела столь существенные и коренные изменения, что окончательно потеряла право так именоваться. Будучи по своей социальной природе диэлектриком, общество преобразовалось в магнит с положительным и отрицательным полюсами. Произошло то, что и должно было произойти по всем законам физики. Часть людей, с разными скоростями солидно и комфортно, двинулась к положительному полюсу. Основную же массу безудержно, вопреки их воле, потянуло к полюсу отрицательному. Появились люди с различным уровнем достатка. Люди маленького и среднего достатка с раннего утра до позднего вечера суетились без сна и отдыха и пытались купить что-то дешевле, а продать дороже – больших денег не имели. Многие отечественные политологи, появившиеся, кстати, тоже неизвестно откуда, объясняли этот феномен результатом различных стартовых возможностей в длинном забеге на выживание. По их мнению, всё зависело от расстояния, отделяющего человека от кресла власти. Именно оно определяло в этот переходный период, что кому дать, кому пообещать, но дать половину, а кому отказать вовсе. Чем короче было это расстояние, тем больше открывалось возможностей протолкнуться в первые ряды и стать авангардом перестройки под прикрытием демократических лозунгов и обещаний скорого пришествия всеобщей райской жизни. Но сами они так долго ждать не желали. В короткое время всё было поделено. Повезло тому, кто успел оказаться в нужное время, в нужном месте. Но счастливчиков было немного. На всех, как говорится, не хватило. Большую часть общества составили люди бедные, привыкшие во всём полагаться на государство и свято верящие в то, что весь этот кошмар когда-нибудь закончится, и социальная справедливость, о которой за годы советской власти прожужжали все уши, восторжествует. И надежда эта будет теплиться до тех пор, пока не вымрет поколение, еще помнящее ту жизнь, и на смену им придут те, кто родился позже.
К слову сказать, в борьбе за выживание и обладание как можно большим количеством материальных благ участвовало не всё население страны. Существовала категория людей, именуемых в народе бомжами, побирушками, нищими – людьми без определённого места жительства и занятий. Эта часть общества, как правило, не имела ничего: ни постоянного заработка, ни сносного человеческого жилья, ютясь в подвалах, прижимаясь к теплотрассам, прячась других местах, где хотя бы на время можно было бы укрыться от холодов или непогоды. С течением времени они полностью утратили интерес к жизни, которую и существованием-то назвать невозможно, изобретя свой пригодный только для них способ выживания. С раннего утра до позднего вечера копошились они на свалках и помойках в поисках остатков пищи, бутылок и старых непригодных вещей, собирая и сортируя макулатуру и тряпьё. Куда это всё потом пристраивалось – неизвестно, но, видимо, столь малоприятный труд позволял этим людям как-то существовать.
