– Ржавчина? – наугад предположил стражник, заглядывая в воду.

– Это не ржавчина.

Торис перегнулся через изгородь и заглянул в воду. Совсем близко под ее поверхностью белели тела. Широкий и глубокий пруд был полон ими. Это были тела женщин и мужчин.

Торис сидел в библиотеке усадьбы Мейстерзингера и нервничал. Ему было холодно и знобко, несмотря на то что он установил свое кресло в самой середине пятна солнечною света, который проникал в комнату сквозь витражные стекла широких окон. Взгляд жреца безостановочно блуждал по рядам темных книг на полках, по толстым гобеленам, украшавшим собой стены и свисавшим с бревенчатого потолка.

"Что заставляет ее задерживаться?” – с беспокойством подумал Торис.

На солнце внезапно набежала туча, и оконный витраж потемнел. Только теперь, когда исчезло бьющее в окно ослепительное солнце, Торис сумел рассмотреть картину, изображенную на стекле. Это был хор ангелов Милила, парящих над вершиной холма и отбрасывающих на траву гигантские черные тени.

Разглядывая это изображение, Торис вдруг осознал, что видит еще кое-что, и эта вторая картина повергла его в настоящий глубокий ужас. Тени ангелов превратились в совершенно иной хор – хор гигантских волков, которые, рассевшись на вершине холма, выли на луну.

"Неужели это мое воображение играет со мной такие штуки или так было задумано с самого начала мастером, который сделал это оконное украшение?”, – задумался Торис, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Он попытался взять себя в руки и успокоиться, но, чем больше он смотрел, тем больше ангелы Милила казались ему тенями зловещих тварей, которые поднялись на вершину холма, чтобы спеть свою жуткую песню.

– Ты хотел меня видеть? – раздался из-за его спины голос Юлианны.

Торис вздрогнул и повернулся, жестом пригласив девушку сесть на кресло перед собой.

– Да… это довольно срочный вопрос, имеющий отношение к делам храма.

Юлианна слегка помрачнела, однако опустилась в указанное кресло напротив жреца. Пальцы ее поправили угольно-черное шерстяное платье, в которое она была одета. Плечи ее были закутаны платком.

– Здесь довольно холодно, не так ли? Торис кивнул, слабо улыбаясь. Затем его лицо снова стало замкнутым.

– Я знаю, что в нормальных условиях то, о чем я намереваюсь с вами побеседовать, Юлианна, нисколько не должно меня касаться. Грубо говоря, это не мое дело, – начал он слегка дрожащим голосом. – Однако обстоятельства таковы, что я вынужден ради Казимира, Гармонии и церкви задать вам несколько вопросов…

Изумрудные глаза Юлианны остались непроницаемы.

– Продолжай.

Торис неловко заерзал на сиденье своего кресла и стиснул ладони.

– Это… это не так-то просто. Скажите, как… э-э-э… обстоят ваши с Казимиром дела?

– Дела?

– Ну да, – ответил Торис смутившись. – Он… хорошо с вами обращается?

Юлианна нахмурила лоб.

– Конечно. Он всегда отменно любезен и вежлив. Но почему ты спрашиваешь?

– Не пытался ли он… заставить вас сделать что-либо? Не пытался ли он… ударить вас?

– Конечно нет! – с негодующим видом воскликнула Юлианна.

Торис кивнул и поджал губы. Затем он потер щеку, где начали пробиваться редкие и темные бакенбарды.

– Следующий вопрос я задаю исключительно ради церкви и веры. Между вами… что-нибудь было? Вы были близки?

Юлианна резко поднялась, стиснув руки перед собой.

– Каким образом эта информация может послужить благу церкви?!

Торис, чувствуя себя особенно неловко, жестом пригласил ее сесть.

– Прошу вас… Прошу вас, Юлианна, присядьте. Я не могу сказать вам, почему именно меня это интересует. Вы должны просто довериться мне. Мне очень важно знать это.

Юлианна медленно села, и ее тонкие пальцы вцепились в подлокотники с такой силой, что тонкие вены вздулись под прозрачной кожей, а суставы побелели. Отвернувшись от Ториса, она глубоко вздохнула.

– Да, мы были близки, – сказала она негромко.

Торис побледнел. Настала его очередь отвернуться. Сквозь оконные стекла снова хлынул каскад яркого и теплого солнечного света. Несмотря на это, Торис продолжал мелко дрожать как в ознобе.

– Это не очень хорошее известие, – сказал он наконец.

Юлианна удивленно посмотрела на него и прищурилась.

– Что же в том плохого? – спросила она с вызовом. – Мы не сделали ничего такого, что противоречило бы законам Милила.

– Дело не в этом, – с трудом сглотнув, отвечал Торис. – Казимир… он нездоров.

– Не здоров?

– Вы, вероятно, уже заметили, каким он стал бледным и худым в последнее время. Рихтер – знахарь-алхимик – понятия не имеет, что с ним такое. Я тоже не знаю, что с ним происходит. Тем не менее мы оба опасаемся, что вы можете заразиться от него этой непонятной болезнью.

Теперь и Юлианна побледнела.

– Если он болен, то я хочу сама вылечить его.

Торис неспокойно улыбнулся:

– Прежде чем вы начнете лечить Казимира, вам самой потребуется преодолеть вашу болезнь.

– Что ты хочешь сказать?

– Мы с Рихтером уверены, что вы, должно быть, уже подхватили это таинственное заболевание, – ровным голосом проговорил Торис, слегка покраснев от того, что ему пришлось немного покривить душой. – Но не беспокойтесь. Я знаю одного жреца из Гундарака – эта страна расположена к северу от нас. Если вы позволите мне отвезти вас туда, он вы лечит вас, а потом составит и пошлет подходящее лекарство для Казимира.

– Почему Казимир не едет сам? – спросила Юлианна.

– Долгое путешествие может убить его. Юлианна прикусила губу и отвернулась.

– Когда мы отправляемся?

– Сегодня ночью.

Казимир, с трудом переставляя ноги, медленно поднимался по склону глинистого холма. Лунный свет освещал последние грязно-серые языки тающего снега на северной стороне, а ночной воздух звенел от журчания тысяч весенних ручьев. Казимир на минуту остановился, упираясь в землю залепленными грязью башмаками, затем скрипнул зубами и проворчал:

– Весна.

– Приветствую тебя, о несравненный Мейстерзингер! – раздался с вершины холма знакомый голос. Вздохнув, Казимир поднял голову и увидел черный силуэт