Юлианна откинулась на спинку поскрипывающего кресла. Вздохнув, она поставила огарок свечи на туалетный столик возле кровати и вытерла дрожащей рукой свой покрытый испариной лоб. Ночь была жаркой и душной. Поправив на груди липкую от пота рубашку, она положила ноющие ноги на край кровати. Кровать тоже скрипнула, а кружевной балдахин над ней слегка заколыхался.

На кровати забылся неспокойным сном Мейстерзингер Казимир. Он был в одной ночной рубашке, из рукавов которой все еще виднелись бинты. За прошедшую неделю раны на его теле закрылись, и, благодаря заботам Юлианны, все обошлось без заражения. При мысли об этом девушка устало улыбнулась.

"Хотела бы я, чтобы Торис поправлялся так же быстро”, – подумала она, напрягая зрение и вглядываясь в темный дверной проем, ведший в соседнюю комнату. Там, на такой же кровати спал Торис. За прошедшую неделю он ни разу не открыл глаз, хотя кожа его больше не была такой бескровной и белой, а синяки из черных превратились в изжелта-бурые. И все же Юлианну не оставляло беспокойство. Вот и сейчас стоило ей только задуматься о Торисе, и сразу ее пальцы принялись нервно теребить воротник ночной рубашки.

Душный и влажный воздух в комнате лежал на ее груди огромной тяжестью. Юлианна расстегнула несколько пуговиц на воротнике рубашки и стала обмахиваться ее тонкой тканью, но это не принесло ей облегчения.

"Пожалуй, надо пойти лечь”, – решила она Поднявшись с кресла, она потянулась, чувствуя усталыми мускулами швы на рубашке. Прежде чем уйти, она взяла свечу и в последний раз наклонилась над Казимиром, чтобы проверить его раны.

Его глаза медленно открылись, а на губах появилась улыбка.

– Привет.

– Привет, – негромко ответила Юлианна, слегка отодвигаясь.

– Хорошо, что ты зашла, – сонно пробормотал Казимир.

Юлианна прикусила губу:

– Я никуда не уходила. Казимир нахмурился:

– Когда я в последний раз просыпался, ты сказала, что идешь спать.

– Неделю назад ты сказал, что идешь на прогулку, – с сарказмом возразила ему Юлианна. – А вернулся весь изрезанный и в крови.

– Спасибо тебе за помощь, – Казимир почесал забинтованное плечо.

– Не стоит благодарности, – криво улыбнулась девушка. – Все так и должно быть. Тебя разрезают на части, а я складываю тебя из кусочков.

Она посмотрела на заживающие царапины на его лбу.

– Ты почти уже поправился.

– Да, – кивнул Казимир пристально глядя на нее. – Но меня преследовали кошмары.

– Кошмары? – Юлианна снова стала обмахивать взмокшую шею воротничком.

– Мне снились оборотни.

– Я бы предпочла чтобы мне снилось что-то более веселое, – вздохнула Юлианна, снова опуская свечу на туалетный столик.

– Мне приснилось, что я сам стал вервольфом, – осторожно сказал Казимир.

– Но ведь раны, которые нанес тебе Кляус, не воспалились, не так ли? – удивилась Юлианна.

– Нет, – отозвался Казимир глядя на кружево бархатного балдахина. – Но я продолжаю видеть эти страшные сны. Мне кажется, что я – нормальный человек, заключенный в тело чудовища.

– А что ты делаешь? – с любопытством спросила Юлианна. – Ты совершаешь только злые поступки, или добрые тоже?

– Только злые, – ответил Казимир, глядя прямо перед собой. – Что бы я ни делал, обязательно получается зло.

– Интересно, почему?… – вслух подумала Юлианна.

Казимир взял ее за руки, и его глаза остановились на округлых плечах девушки.

– Я не знаю, – негромко сказал Казимир.

Юлианна посмотрела на его и свои руки, тесно переплетенные пальцы и моргнула.

– Ты должен попробовать избавиться от этих сновидений.

– Наверное, быть волком мне не так

Страшно, как быть Мейстерзингером, – предположил Казимир, продолжая глядеть на нее.

– Ты боишься быть Мейстерзингером? – спросила Юлианна, и ее голос прозвучал чуть более уверенно. Повернувшись к окну, она глубоко вздохнула:

– Ты прекрасно справишься. Ты уже начал восстанавливать храм Милила, начал подготовку к празднику Урожая, и ты предотвратил попытку переворота. Когда ты поправишься, никто не сможет тебе помешать.

Казимир поднес ее пальцы к губам и поцеловал. Затем он улыбнулся и посмотрел Юлианне в глаза.

– Ты помнишь наш первый настоящий поцелуй?

– Да, – кивнула она, выдергивая пальцы из его руки. – На балконе Хармони-Холла, в ту ночь, когда сгорел приют…

– Удивительно, – пожал плечами Казимир. – Я никак не могу припомнить как это было. Может быть, мы могли бы его повторить?

Юлианна молча склонилась над ним. Осторожно прикасаясь рукой к его раненому плечу, она запечатлела на его губах легкий поцелуй. Прикосновение обожгло ее как огонь, несмотря на то что в комнате и так было жарко. Рука Казимира скользнула по ее волосам, коснулась мочки уха и ласково погладила ее. Юлианна подняла голову и судорожно вздохнула.

В дверном проеме появилась чья-то призрачная фигура.

Юлианна ахнула и оттолкнула Казимира. Странная фигура продолжала стоять в дверях, глядя на них черными пятнами запавших глаз. Казимир сел на кровати и тоже посмотрел на дверь.

Это был Торис. Он был похож на труп и весь дрожал несмотря на жару и духоту. В слабом свете свечи его лицо мрачно белело в темноте, а глаза выглядели мрачно, серьезно и даже зловеще.

– Кас… – прошептал Торис.

Затем его глаза медленно закрылись и он стал падать на пол.

Казимир с проворством, какого в себе и не подозревал, выскочил из постели и ринулся к другу. Юлианна – за ним. Вдвоем они подхватили обмякшее тело и отнесли его обратно на кровать. Пока Казимир укладывал Ториса на мягкие полотняные простыни, Юлианна зажгла еще несколько свечей. Затем они, слегка задыхаясь, уселись в кресла рядом с кроватью мальчика.

– Очнись, Торис, – сказал Казимир и пощекотал мальчику пятку. – Очнись, прошу тебя.

Торис не шевелился, и Казимир вопросительно покосился на Юлианну.

– Проснись, Торис! – негромко окликнула его девушка, похлопав его по руке.

Впалые щеки Ториса понемногу розовели. Веки затрепетали, потом медленно открылись. Зрачки его глаз, однако, были расширены.