Никто не ответил. Сержант обвел взглядом зал. Его глаза встретились с глазами Рагнара. Юноша заставил себя выдержать взгляд сержанта.

– Никто, да? Полагаю, это означает, что все вы сможете пару раз взобраться на холм, чтобы избавиться от агрессивности перед сном. Но только после того, как вычистите этот свинарник.

По залу прокатился громкий ропот. Никого не порадовала мысль о том, что перед отдыхом придется тащиться на холм сквозь тьму и снег. Кьел выступил вперед.

– Это был я, сержант. Я это сделал.

– Как, мальчик?

– Ну...

Заговорил Мика:

– Он врезался в меня, сержант, но я нанес первый удар.

– И что потом?

– Затем присоединился я, – произнес Рагнар. Он ничего не сказал о том, как Мика и Вол налетели на Кьела. Не сержанту надо было наказывать за это. Он сам все понял.

– Так, значит, и ты?

– Затем полез и я, – сказал Нильс.

– И я тоже! – выкрикнул другой голос. Внезапно в зале поднялся шум, когда все кандидаты стали заявлять о своей доле вины. «Можно подумать, эти идиоты рапортуют о своих заслугах в убийстве троллей», – подумал Рагнар. Тем не менее он, как ни странно, почувствовал гордость за всех.

– Что ж, тогда все вы заслуживаете пробежки, не так ли?

– Так точно! – дружно ответили они.

– Ну, тогда пора начинать, – сказал сержант. – Всем, за исключением Кьела, Рагнара, Мики и Нильсa. Они сначала наведут здесь порядок.

Хакон повернулся на каблуках и вышел из зала. Кандидаты последовали за ним в снегопад. Оставшиеся четверо смотрели друг на друга.

– Лучше взять ведра, – робко произнес Нильс, словно ожидая, что Рагнар вновь ударит его. Рагнар кивнул. Кьел взглянул на него и улыбнулся.

– Спасибо, Рагнар, что пришел мне на помощь.

– Да что там, – ответил Рагнар. – Ты сделал бы то же самое для меня.

– Да. Они крепко пожали друг другу руки.

– Спасибо за синяк, Рагнар,– сказал Нильс. – Но не очень большое.

– О да, – начал, ухмыляясь Мика, – это была лучшая драка в моей жизни. Нужно будет как-нибудь повторить.

И они принялись за работу.

Пальцы Рагнара кровоточили, и это было опасно. Особенно в ситуации, когда он свисал с промерзшего выступа в доброй сотне шагов над землей. Перед началом восхождения он обернул пальцы в оленью шкуру, чтобы защитить от мороза, но грубый материал расползся, когда он взобрался на скалу, и теперь в кожу вонзались острые края камня.

Порывы ветра срывали с юноши тунику и плащ из оленьей шкуры, который он смастерил сам, швыряли в глаза его длинную черную гриву. Сердце бешено колотилось. Капли холодного пота, казалось, замерзали на лице. Он пытался убедить себя не бояться, внушая, что здесь не о чем беспокоиться, что он переживал кое-что и похуже. Но в сложившихся обстоятельствах, когда под ногами зияла бездна, а неистовый ветер когтями впивался в тело, аргументы казались неубедительными. Несколько кандидатов уже погибли на этой скале. Только вчера Вол рухнул с нее навстречу своему року. Рагнару вовсе не хотелось думать о том, кто лежал там, внизу, в течение бесконечно долгих минут со сломанной спиной и обратившимися в кровавую кашу внутренностями, чья кровь обагряла снег вокруг, унося с собой по капле жизнь из искореженного тела. В ближайшие секунды Рагнара могла постигнуть та же участь.

Он попытался за что-нибудь ухватиться, но его пальцы не могли нащупать ничего, кроме мелких острых выступов. Скала была ровная и холодная как лед. Ногами тоже не удавалось нащупать никакой опоры. Юноша понял, что начинает сползать навстречу своей смерти. Мысленным взором он уже видел это падение, почти ощущал стремительный полет сквозь пространство, торжествующий свист ветра в ушах, мучительную вспышку боли в миг встречи со стылой землей, и затем – бесконечный мрак смерти. Какая-то часть его разума почти приветствовала эту кончину.

После мук последних недель это оказалось бы почти облегчением. После той драки все стало гораздо хуже. Пища стала еще более скудной, а тренировки – еще более изнурительными. Случались и другие свары и драки. Одного из новичков нашли забитым до смерти возле длинного дома, и на сей раз никто не взял на себя ответственности. Сержант Хакон тоже не проводил серьезного расследования. Он заявил, что когда-нибудь правда выйдет наружу, а виновный не может скрыться навсегда.

Рагнар не нашел эту мысль особо обнадеживающей. К сожалению, он не разделял уверенности сержанта. Некоторые кандидаты больше не могли выдерживать напряжения и просто уходили в снегопад, куда глаза глядят. Их замерзшие тела находили потом неподалеку от лагеря. Как-то Свен, скривившись, высказал предположение, что эти тела могли бы послужить источником свежего мяса. Рагнар надеялся, что он шутит.

Юноша покачал головой. О чем он сейчас думает? Как всегда в мгновения крайней опасности, его голова, казалось, работает с невероятной скоростью, но он использовал ее лишь затем, чтобы помечтать и вспомнить прошлое. А нужно было спасаться, и поскорее, пока пальцы не соскользнули с уступа и он не рухнул навстречу судьбе.

Он яростно оторвал одну руку от уступа и опять почувствовал, что начинает скатываться назад. Рагнар извернулся, бросая тело вперед, вытянув свободную руку в поисках опоры на стылом камне. Его замерзшие пальцы отказывались повиноваться, но юноша сосредоточил всю силу воли, чтобы заставить их действовать. Торжествуя, он ощутил под пальцами нечто напоминающее человеческие волосы. Должно быть, мох или лишайник, подумал он. Но торжество быстро обернулось отчаянием, когда Рагнар ощутил, как мох подался под его тяжестью. Он вытащил его с корнями. Пальцы юноши потеряли точку опоры, и он стал падать.

На короткий головокружительный миг он почувствовал, как его тело отделяется от скалы. Его спина изогнулась, и началось бесконечное падение сквозь пространство. В это мгновение он понял, что скоро умрет и никакая магия, никакое волшебство на сей раз не вернут его назад.

Затем сильные пальцы ухватили его запястье, и его движение вниз на миг остановилось. Он поднял взгляд и увидел Кьела, смотрящего на него. Рагнар вознес хвалу Руссу за то, что Кьел заметил его трудности и вернулся. Он испытал облечение и ощутил слабость. Тут он заметил, как напряглось лицо Соколиного Охотника, а затем почувствовал, что его рука стала выскальзывать из хватки Кьела.

«Нет», – подумал Рагнар, сжав зубы и вновь отчаянно карабкаясь в поисках опоры, опасаясь за жизнь Кьела не в меньшей степени, чем за свою. Теперь, с той поддержкой, которую дала ему помощь Кьела, он умудрился за что-то ухватиться и выползти на уступ.

– Моя смерть гуляла очень близко, – задыхаясь проговорил Рагнар через мгновение отдыха. Страх и физическое усилие превратили его голос в шипящий хрип.

– Да, – согласился Кьел, лицо которого все еще было мертвенно-бледным от безумного напряжения.

– Я обязан тебе жизнью, – сказал Рагнар. Кьел поднял взгляд на высившуюся перед ними часть скалы. Им предстоял еще долгий подъем. Рагнар понял, что он соразмеряет оставшиеся силы с тем восхождением, что им предстояло совершить. По выражению лица Кьела было ясно, что вывод, к которому он пришел, неутешителен.

– Поблагодари меня, когда мы оба выберемся отсюда, – сказал Кьел.

Они опять начали долгий подъем. Когда кандидаты наконец-то достигли вершины, руки и ноги их дрожали от усталости, дыхание со свистом вырывалось из легких. Сержант Хакон уже поджидал их. На лице его было задумчивое выражение.

– Рагнар, приходи в длинный дом со всем твоим Когтем завтра на рассвете.

По его тону юноша не смог сделать вывод, будет это хорошо для них или плохо.

Тусклый свет раннего утра просачивался сквозь узкие щели, служившие окнами в большом доме. Пахло дымом горящего дерева и застарелым потом. Сержант Хакон навис над пришедшими. Стоя в его гигантской тени, Рагнар ощущал себя гномом. В глазах сержанта мерцал странный огонек, но на его каменном лице было невозможно ничего прочесть. Казалось, он рассматривает их, то ли собираясь прикончить на месте, то ли думая о чем-то еще.