И снова именно белорусские общины лучше других поняли значение этой потери. В 1826 г. кагалы губерний Белоруссии просили правительство позволить им прислать для консультаций «почетнейших и религиозных евреев»[588]. Но эта просьба осталась без ответа. Эра еврейских депутатов закончилась: такой институт никак не мог понравиться самодержцу, подобному Николаю I.
Было бы серьезным упущением не упомянуть, что евреи Белоруссии и территорий, известных как Западные губернии, являлись не единственными еврейскими подданными русского царя. После завершения наполеоновских войн русские государственные деятели оказались перед необходимостью включить в состав империи новые земли, присоединенные в результате войны. В некоторых новых владениях, например, в Великом княжестве Финляндском, не существовало организованного еврейского сообщества. В других, в частности – в Бесарабии, евреи составляли неотъемлемую часть традиционного общественного уклада. В образованном после наполеоновских войн Царстве Польском существовало значительное еврейское население, наличие которого осложняло проведение российского конституционного эксперимента, отмеченного новизной и дерзостью. В каждом из названных случаев государство подходило к евреям по-разному, без учета того опыта, который власти успели приобрести за прошедшие сорок лет.
Особенно интересен пример Бесарабии. Русские власти решили управлять этой новозавоеванной территорией (идентичной в культурном отношении Молдавии – османскому протекторату, отделенному от Бесарабии рекой Прут) при помощи традиционной системы администрации, функционировавшей под властью Османской империи. Для этого в 1818 г. разработали бессарабскую конституцию. В ней сохранялись существующие институты, и одновременно социальная система, на которой они строились, была приспособлена к российскому шаблону. Вновь встали те же проблемы, которые пришлось некогда решать в отношении земель Польши после ее разделов. Каким образом привести бессарабскую структуру общества в соответствие с российской сословной моделью? Сам статус бессарабских бояр был слишком неопределенным, а пестрое крестьянское население имело мало общего с русскими крепостными[589].
Согласно бессарабской конституции 1818 г. все жители губернии делились на девять категорий. Одну из них составляли евреи. Здесь сказались те же затруднения, которыми сопровождались все попытки отнести русских евреев к определенному сословию: было решено, что и местные евреи должны войти в одно из трех сословий – купечество, мещанство, крестьянство. В то же время на них смотрели как на членов особых подгрупп – еврейских купцов, еврейских крестьян, на которых не всегда распространялись права христиан из тех же сословий. С другой стороны, евреям обещали сохранить все привилегии, полученные ими до русской аннексии от господарей Молдавии. Таким образом, евреям Бесарабии были дарованы важные преимущества, которых их единоверцы из Западных губерний не получили по «Положению» 1804 г. Бессарабским евреям позволили заниматься виноторговлей и держать аренду мельниц и винокурен, хотя никакого контроля над крестьянами тех имений, где располагались их аренды, евреям давать в руки не полагалось. Единственными важными правами, которых были лишены бессарабские евреи, являлись право на покупку и аренду частных земель и на государственную службу. В целом же здесь не очень старались ввести евреев в законодательные рамки, выработанные для остального еврейского населения империи[590].
Гораздо более важное влияние на судьбу восточноевропейского еврейства оказала широкая автономия, дарованная Российской империей Царству Польскому в 1815 г. Царство Польское не было «русским» регионом с точки зрения культуры, системы управления и правосудия. Его земли составляли этническое ядро польской нации в бывшей Речи Посполитой. Царство Польское не являлось лишь одной из составных частей России. Согласно его конституции, самодержец всероссийский был не просто царем польским, а конституционным монархом. Высший слой администрации представляли здесь русские сановники во главе с братом Александра I, великим князем Константином Павловичем – главнокомандующим польской армии, а также с неофициальным полномочным царским представителем Н.Н. Новосильцевым, но в целом, до поражения революции 1830 г., страна непосредственно управлялась польскими чиновниками. Законодательная система Царства Польского была совершенно независима от законов остальной империи. В результате получилось, что статус польского еврейства не был связан с положением евреев в самой России. Земли Царства Польского не включались в состав черты оседлости до самого конца существования Российской империи. И, несмотря на периодические порывы российского чиновничества к унификации положения евреев во всей империи, польское еврейство всегда оставалось юридически обособленным от русского еврейства.
Тем не менее пример Польши сыграл важную роль в подходе властей к русскому еврейству. В Царстве Польском имелось многочисленное еврейское население, занимавшее ключевые позиции как в городской, так и в сельской экономике. Поляки не хуже русских бюрократов осознавали существование «еврейского вопроса», решение которого требовало внутренних преобразований. У поляков сложилась более длительная и богатая традиция таких реформ, чем у русских, которые и заимствовали польский опыт после разделов. Таким образом, возник феномен, при котором правительство Польши разрабатывало политику в отношении еврейского населения, которую высшая государственная власть России должна была постоянно либо утверждать, либо отклонять. Положение запутывалось из-за того, что русская администрация Царства Польского, прежде всего в лице Новосильцева, предпочитала более мягкий подход к евреям, чем собственно польские власти, и выступала в защиту интересов польских евреев. Реформаторские устремления, усилившиеся в Царстве Польском в то самое время, когда в России затухал созидательный преобразовательский импульс, привели к тому, что Польша снова оказалась для России главным проводником идей, предрассудков и конкретных предложений, связанных с еврейским вопросом.
Сказанное об официальных польских кругах относится также и к евреям. Польские евреи, при всем своем консерватизме и традиционализме, дали гораздо больше идеологов Гаскалы и сторонников религиозных преобразований, чем их единоверцы в России. В Царстве Польском при Александре I произошли такие события, как реформа синагоги, обновление образовательной системы, возникновение еврейской периодической печати[591].
Царство Польское возникло не на пустом месте: ему предшествовали французские протектораты, созданные некогда Наполеоном Бонапартом в Восточной Европе. Самым значительным из них было Великое герцогство Варшавское, образованное 22 июля 1807 г. (по н.с.). Правил им союзник Франции, король саксонский Фридрих-Август. Великое герцогство, составленное из земель австрийской и прусской частей разделенной Польши, было создано в награду полякам, которые огромными массами пополняли армии революционной, а потом и наполеоновской Франции, и выступало в качестве французского форпоста на русских границах. Евреи составляли здесь существенную часть населения; перепись 1810 г. показала, что из общего числа в 4 334 280 жителей Великого герцогства Варшавского 360 тысяч являются евреями[592]. По замыслу, герцогство должно было представлять собой современное, лишенное родимых пятен феодализма государство наподобие Франции. Кодекс Наполеона, служивший гражданским сводом законов страны, устанавливал теоретическое равенство всех граждан перед законом.
Но, несмотря на прогрессивные положения конституции Великого герцогства Варшавского, в новом государстве сохранились черты исконной польской юдофобии. Вдохновленные «Позорным декретом»[593], который Наполеон в 1808 г. направил против евреев Франции, польские власти Великого герцогства настаивали на ограничении в правах польских евреев. В ответ на эти настояния король Фридрих-Август 17 октября 1808 г. (по н.ст.) тайно подписал следующий указ:
