Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Вступая в эти сословия, евреи пытались участвовать в соответствующей избирательной деятельности. В этих попытках их поддерживало правительство: в письме на имя нового генерал-губернатора Белоруссии, П.В. Пассека, генерал-прокурор Сената А.А. Вяземский объяснял, что «если евреи, в купечество записавшиеся, по добровольному согласию общества, выбраны будут к каким-либо должностям в сходственность высочайшего учреждения [т. е., Положения о губерниях 1775 г. – Авт.], то и не могут они удержаны быть от вступления в действительное возложенных на них должностей отправление»[253]. Однако вскоре стало очевидно, что даже тогда, когда центральное правительство, казалось, было искренне расположено в пользу участия евреев в деятельности существующих сословий, оно сквозь пальцы смотрело на действия, подрывавшие избирательные права евреев.

Эта первоначальная попытка к интегрированию евреев в конце концов пошла прахом, так как основывалась на мнении, что евреи в первую очередь являются торговцами и горожанами – это было ложное представление, порожденное экономическими иллюзиями властей. Несмотря на законодательную политику Екатерины, русские города и центры торговли по-прежнему нуждались в гражданах, которые на деле могли бы взять на себя функции городского среднего сословия. Включение евреев в структуру русского общества рассматривалось как мера, направленная на удовлетворение этой потребности. В итоге российское право было склонно иметь дело лишь с тем меньшинством еврейского населения, которое и вправду по роду занятий относилось к купечеству и мещанству, игнорируя тот факт – отмеченный еще Каховским – что большинство евреев попросту не отвечало даже самым мягким критериям принадлежности к этим группам. Не так много было евреев, способных выполнить серьезные финансовые требования, предъявляемые к трем купеческим гильдиям – их члены должны были располагать состоянием от одной до пятидесяти тысяч рублей. Остальное городское население, в том числе и евреев, можно было отнести к мещанству – обширной категории, включавшей ремесленников, мелких торговцев, лавочников, да почти и всех прочих, кроме дворян и крестьян, живших по каким-либо причинам в городе. Таким образом, теоретически все евреи оказались включены в тот или иной из этих классов и приписаны к какому-нибудь городу[254].

Но это была одна видимость. Основная масса евреев жила вовсе не в городах, а в поместьях шляхты, и особенно в местечках, или штетлах – мелких «еврейских городишках» (они возникали, когда помещик разрешал евреям селиться на своей земле в указанном месте) – и поддерживала тесные экономические связи с окрестными сельскими районами. Иными словами, евреи обитали именно в сельских местностях, где городскому сословию жить запрещалось. В результате появились «мещане», приписанные к городам, но живущие в деревнях и занятые типичной арендаторской деятельностью: они держали корчмы или брали в аренду права на винокурение, работали менялами или служили управляющими имений. Ни одно из этих занятий не имело отношения к обыкновенным профессиям городских сословий. Если бы правительство допустило дальнейшее существование этого иллюзорного городского сословия, то сложившееся положение, пусть и ненадежное, можно было бы сохранить. Но иллюзия эта рассеялась в ту самую минуту, как правительство попыталось претворить в жизнь предначертания законов, касающихся сословий. Вот так и получилось, что старания нового генерал-губернатора Белоруссии П.В. Пассека силой внедрить эти неисполнимые законы привели к кризису.

В 1782 г., согласно упорному желанию Екатерины добиться того, чтобы члены городских сословий в действительности жили в городах, началось переселение купцов и горожан в Олонецкой губернии (где, между прочим, евреев не имелось)[255]. Тогда и власти двух белорусских губерний под началом Пассека принялись за такое же переселение. Поначалу закон применялся как к христианину, так и к еврею, но вскоре все начинание свелось к попытке переселить, главным образом, евреев. Эти мнимые горожане были оторваны от своих сельских дел и водворены в городские центры, слишком маленькие, чтобы вместить их физически или позволить войти в экономическую жизнь. В то же время помещики лишились своих традиционных агентов и посредников, что грозило тяжелыми последствиями для экономики сельских районов.

Пассек руководил и проведением в жизнь других законов, касающихся евреев. 3 мая 1783 г. в Белоруссии вступила в силу инструкция о винокурении, целью.которой было установление хоть какого-то контроля за производством спиртного. Им занимались все слои общества, и даже духовенство не составляло исключения. Инструкция разрешала винокурение в сельской местности только помещикам. В крупных и мелких городах разрешение распространялось на городские сословия при наличии контроля со стороны муниципальных властей, чтобы доходы поступали как на нужды города в целом, так и на потребности магистратуры[256]. Таким образом, в поместьях только их владельцы могли производить спиртное, что в таких местах, как Белоруссия, где рынок был недостаточно развит для реализации излишков зерна, служило желанным и весомым финансовым подспорьем. При этом в инструкции ничем не ограничивалась свобода землевладельцев использовать это право по своему усмотрению. Поэтому шляхта и магнаты как и прежде сдавали свои права в аренду евреям, тем самым поддерживая их занятия винокурением и розничной торговлей алкоголем. Пассек же, напротив, понял этот закон таким образом, что члены сословий, не получивших прав на винокурение, не могли заниматься им даже в качестве арендаторов, и принял меры для пресечения подобной деятельности. В итоге подобного истолкования закона те евреи, которых еще не успели переселить в города, – а начинание такого рода и не могло осуществиться достаточно быстро, – оказались лишены средств к существованию. Польские помещики Белоруссии с радостью встретили подтверждение своей торговой монополии, данное им инструкцией 3 мая, но негодовали из-за потери своих еврейских факторов – мастеров на все руки. Так что когда евреи обратились в Сенат с жалобой на действия Пассека, они, вероятно, опирались, по крайней мере, на молчаливую поддержку польского дворянства.

У евреев был и еще один повод жаловаться на Пассека: он сквозь пальцы смотрел на начавшиеся нарушения их политических прав. В белорусских городах участие евреев в выборах городских должностных лиц – бургомистров, ратманов (членов муниципальных советов), судей сословных судов – вызвало неудовольствие и протест со стороны христианского купечества и мещанства. Это противостояние вполне понятно, если учесть давнюю традицию экономического соперничества христиан с евреями, обостренного религиозными и социальными предрассудками. Провинциальные власти, стремясь сохранить спокойствие в обществе, самостоятельно ввели особую формулу для таких выборов: в городках, где евреи составляли большинство населения, вводился институт выборщиков для участия в избрании городских должностных лиц, а в тех городах, где евреи большинства не имели, не было и выборщиков. Это, как и следовало ожидать, привело к неравному представительству евреев в выборных органах. В таких городах, как Витебск, где большинство жителей были евреями, ни один еврей не прошел на муниципальную должность[257].

В ответ на эти нарушения еврейские общины Белоруссии направили в Санкт-Петербург делегацию во главе с влиятельным витебским купцом Цалкой Фаибишовичем. В делегацию входили еще двое купцов, Абрам Йоселевич и Ицка Мовшович, а также секретарь полоцкого кагала Израэль Бейнашович. Они привезли с собой верительные письма от 18 кагалов, которые подписали 388 человек. Этот шаг оказался очень удачным, Файбишовича и Йоселевича даже пригласили предстать перед Сенатом на заседании 11 ноября 1785 г., где рассматривалась петиция белорусских евреев[258].

вернуться

253

Гессен Ю.И. Евреи в России. Очерки общественной, правовой и экономической жизни русских евреев. СПб., 1906. С.206.

вернуться

254

Ю.И. Гессен цитирует доклад Полоцкого магистрата Сенату о том, что евреи «были все записаны в купечество и мещанство». Там же. С.203. Е.К. Анищенко подсчитал, что в 1785 г. 64 процента евреев жили фактически в уездах. (Черта… С.67).

вернуться

255

Гессен Ю.И. Евреи в России… С. 289—290.

вернуться

256

Закон о производстве спиртного снова демонстрирует разницу в законодательстве в отношении внутренних земель России и нерусских областей. В Великорусских провинциях действовала совершенно иная система. Она описана в статье: Le Donne J.P. Indirect Taxes in Catherine's Russia. П. The Liquor Monopoly / / JGO. 1976. Vol. XXTV. P. 173—207. Е.К.Анищенко посвятил целую главу своей книги проблемам, связанным с правом на пропинацию, в которой показал, как евреи оказались в гуще борьбы за контроль над ней между дворянами-помещиками и городскими сословиями. (Черта… С. 45—59).

вернуться

257

Гессен Ю.И. Евреи в России… С.208. Основываясь на неполных данных статистики по Могилевской губернии за 1785 г., Е.К.Анищенко определил, что на муниципальные должности здесь было избрано 27 евреев. (Черта… С.90). Ю.И.Гессен за тот же период зафиксировал, что 25 евреев находились на муниципальной службе в Могилевской губернии и четверо – в Полоцкой. (Там же. С. 208—209).

вернуться

258

Анищенко Е.К. Черта… С. 92—93. Один из ценнейших источников по истории борьбы белорусских евреев за сохранение их привилегий – переписка русских чиновников, хранящаяся в НИАРБ, ф. 2567, on. 1, д. 70,71.

28
{"b":"48309","o":1}