Милена вышла замуж через два года после развода и в этот раз ей повезло. С мужем они понимали друг друга с полуслова и хотя, по словам Михаила, в доме царил полный матриархат, Милена никогда не позволяла себе унизить мужа словом или делом. Она говорила: «Мужчина пришел с работы усталый, дома его должен ждать горячий ужин, недерганная жена и порядок. Разборки устроить можно в любой момент, но сначала надо попытаться все проблемы решить мирным путем». Видимо, ей это удавалось. Семейная лодка плыла по течению год за годом без особых потрясений. Вскоре у Миши родился еще один брат, Сан Саныч, как его называли дома.

Мишке нравился уклад в их семье, он и свою семью мечтал построить так же- на доверии, внимании и понимании.

Совершеннолетие наступило, как всегда, неожиданно. Армия. Возвращение домой. Вот он и стал настоящим мужчиной. Мать устроила его на работу в охрану, он ездил в сопровождение грузов, охранял объекты. Все шло своим путем. И вот в сети он познакомился с Ланой.

Она была такая понимающая, обаятельная, притягательная. Мишке ужасно захотелось познакомиться с ней поближе. Она же не торопилась, ссылаясь на простуду. Каково же было удивление Миши, когда он узнал, что они с Ланой работают в одной организации! Она тоже стрелок ВОХР, тоже в постоянных разъездах по объектам, поэтому раньше они и не встречались. Сегодня им предстоит впервые увидеть друг друга.

Лана заканчивала смену, и они договорились встретиться. Миша подошел к назначенному месту и нетерпеливо ждал.

Она оказалась маленькой, худенькой улыбчивой женщиной. Темные волосы, мелкие морщинки на лице, покрытом сплошь веснушками, что было необычно при черных волосах, визгливый голос, переходящий в легкую хрипотцу, свойственную курящим женщинам.

– Привет. Я Лана.

С этой минуты они начали встречаться.

Это было так захватывающе- в тайне от всех ходить на прогулки, в кафе и клубы, до которых Лана оказалась большая охотница, просто обжиматься на улице и целоваться в подъезде. Лана, казалось, помолодела на двадцать лет. Она порхала, как девчонка, заигрывала, веселилась, искрилась улыбками. И все чаще подталкивала Мишу к мысли, что им пора быть вместе. Наконец, он решился переговорить с родными.

Сказать, что семья была в шоке- значит не сказать ничего. Но, поняв, что в данной ситуации никто и никогда родительских советов не слушает, Милена решила уступить напору Ланы. Тем более, «молодые» уже сняли квартиру.

– А как же твои дети примут его? Ведь он фактически их ровесник.

– Все будет нормально, – Лана не думала отступать, – мой сын, Ринат, будет жить с нами, а старшая дочь останется с отцом. Мы с мужем так решили. Ах, Ринатик так привязан ко мне, он даже говорил, что женится на мне, когда вырастет. Это так мило! – Лана щебетала и щебетала. Милена помогала сыну собирать вещи и чувствовала, что назревает что-то непонятное, что-то темное и противное. Чуйка у нее была отменная.

Вскоре Миша и Лана уволились из охраны и решили начать все с нуля. Миша сначала не хотел уходить, ведь семью нужно содержать, но Лана категорически настояла на своем.

– Миша, мы найдем работу получше. Все надо начинать с чистого листа. Увольняйся. В охране одни бабы, я не собираюсь нервничать из-за того, что какая-нибудь старуха начнет строить тебе глазки, – Мише польстило такое внимание. Что ж, он ничего не терял, как раз – напротив. У него теперь есть семья, его семья. Он- муж. А рядом с ним женщина, которая ценит его и его заботу.

Не знал тогда Миша, что уже через два месяца Лана вышвырнет его вон, разорвав на нем в клочья одежду и разбив мобильный телефон. Это была не его Лана, это была фурия, выкрикивающая нецензурную брань визжащим голосом и брызгающая слюной. Это был первый и, увы, не последний скандал. Повод- родственники Миши отказались взять кредит для молодой семьи.

Лана взбесилась:

– Теперь ты понял, как ты им нужен?! Твари, проститутки! Уродины! Двадцать тысяч для тебя зажали! Твоя мерзкая мамаша еще смела мне позвонить и сказать, что не намерена меня содержать, что у меня своя мама есть! – Лана металась по квартире и швыряла в Михаила все, что попадалось под руку. В ней проснулась недюженная сила, она даже тумбочку кидала, как ком снега. – Причем здесь моя мама?! Твои родственники обязаны тебе помогать! Обязаны, понял?! Убирайся отсюда, раз сам не в состоянии содержать семью и построить свою разгульную мамашу! Всю жизнь пила-гуляла, по замужам таскалась, детей бросала, а теперь умная стала! Нарожала вас от разных мужиков, потаскуха, и меня учит жить! Убирайся! Не хочу тебя видеть!

Миша ушел. Он находился в шоке после увиденного и услышанного. Такую Лану ему еще не приходилось видеть. Он шел по улице. Зима, мороз, но лицо горело, как в жару, видимо, проклятья еще били в цель. Что ж, придется начинать новую жизнь, в одиночку, а там видно будет. У него уже был план и первый шаг сделан- Миша поступил на курсы кузнецов и по их окончании собирался идти на завод. Люди были нужны, зарплата достойная- все наладится. Главное- не сдаваться. Так его учила семья.

Когда она пристрастилась к таблеткам? Этого Лана уже и не помнила. Мама всю жизнь ее от чего-то лечила. Обследований никаких толком не проходили, мама сама ставила диагнозы и назначала лечение. С нервами у Ланы всегда были нелады, натура темпераментная, взрывная, и чтобы как-то уравновесить свой пыл она по началу пила пустырник. Помогало, но ненадолго. А потом выяснилось, что если дозу превысишь, то вместо успокоения наоборот перевозбудишься и потом уже угомониться очень сложно.

Вскоре пустырник перестал помогать. Мама, работавшая кастеляншей в поликлинике, переговорила со знакомыми докторами и выпросила для дочери глицин. Вроде бы совершенно безвредно, даже детям прописывают. Но Лана и тут умудрялась так рассчитать дозу, чтобы получать не лечение, а удовольствие. Через некоторое время в ход пошли уже барбитураты- «Мазепам», «Назепам» и «Феназепам». Лана плохо спала, много нервничала, а «Фенобарбитал» действительно помогал. Но здесь было одно большое «НО». Привыкание. Зависимость. Наркомания. С легкой руки мамы Нели Лана превратилась в наркоманку, а сама Неля в ее постоянного поставщика-дилера. Это была их маленькая семейная тайна, тайна за семью печатями.

Распознать наркомана-таблеточника сложно, тесты, купленные в аптеке, наличие в организме лекарств этой группы не распознают, так что даже если человек «под кайфом», тест покажет, что он чист. Чтобы доказать, что такой человек наркозависим, нужен целый ряд специальных анализов, а их не делают без согласия самого «больного». Лана прекрасно осознавала, что никто и никогда не докажет ее пристрастие к таблеткам счастья, а добровольно рыть под своими ногами яму она тоже не будет- не дура.

Закрыв дверь за несостоявшимся мужем, она пошла на кухню и в глубине стола нашарила маленькую коробочку. Таблеток осталось всего четыре. Две она трясущимися руками запихала в рот, поглотила, даже не запивая водой, две оставшиеся припрятала обратно. Надо позвонить маме. Но это потом. Сейчас ей надо немного отдохнуть и продумать, как она будет мстить этим ничтожным тварям, этой долбаной семейке, рушившей ее планы на счастье.

Она прилегла на диван и закрыла глаза. Немного отдыха ей не повредит, она пережила такой стресс!

Прошло три месяца в непрерывных боях. Лана ни на один день не оставляла в покое Михаила, его родных и бывшего мужа, прицепом, тоже. Всю ярость обиженной женщины выплескивала она на этих людей в постах интернета, в телефонных звонках подругам и СМСках. Это было трудное время для нее. Она не собиралась сдаваться. Если уж рвать отношения, то рвать их надо в клочья, так, чтобы тот, кто ушел от нее готов был лезть на стену от бессилия и унижения. Уж в чем-в чем, а в методах морального террора ей не было равных. За свою жизнь она нажила врагов в гораздо большем количестве, чем подруг, а месть была ей слаще меда и давала адреналина не меньше, чем волшебные мамины таблеточки. Она воспрянула духом, чувствовала себя богиней, вершительницей чужих судеб. Бесило ее только одно- ни Милена, ни ее мать (вот ведь упертая бабка оказалась!) никак не реагировали на ее нападки. Единственный шаг Милена предприняла- это накатала на нее жалобу участковому, когда прочитала в интернете все, что она, Лана, думает о ней и ее треклятой семейке. Пришлось прикусить язык и униженно клясться участковому, что она никогда больше ни словом, ни делом в этот змеевник не сунется.