Сторож дома-музея Менделеева Митрич, покачиваясь и распространяя вокруг себя устойчивый запах винных паров, прошел по главному залу. Экспонаты стояли на своих обычных местах – портрет Менделеева, большая копия таблицы его имени, цитаты на стенах крупным шрифтом, выполненные еще во времена засилья наглядной агитации.

Митрич, не задумываясь, потянул на себя огромную, почти в рост младенца, колбу, подозревая, что в ней может оказаться что-нибудь выпить. Но колба была пуста и покрыта толстым слоем пыли. Когда-то, во времена сухого закона, в ней хранилась заначка «жидкой валюты», своим дразнящим запахом привлекавшая в доммузей элиту окрестных любителей спиртного, из которых Митрич выбирал себе собеседников и соколбников на вечер. Но времена сухого закона прошли – и сухость на дне колбы была страшнее любого закона правительства.

Колба сдвинулась с места, покачнулась: – от этого в прошлые годы взвыла бы сирена, зазвенели предупреждающие звонки и через несколько минут к музею уже мчался бы патруль милиции на канареечного цвета мотоцикле с коляской – но сейчас этого не случилось. Музей был давно отсоединен от милицейской охраны, и всю службу безопасности его составляли сторож по ночам да тетя Нюра днем, устрашавшая потенциальных воров тем, что прошмыгнуть мимо нее, стоявшей в дверях, не смог бы и Гудини в лучшие годы своей карьеры.

Но красть в музее было ровным счетом нечего. Существует такая степень нищеты предприятий, когда от них отступаются даже сборщики цветных металлов. Личные вещи Дмитрия Ивановича, представленные в застекленных витринах, были ветхими даже для местных бомжей, а единственная ценная вещь – часы в дубовом корпусе – подошли бы разве что на дачу олигарху, которых в этом городке не водилось. Мэр же города предпочитал часам коллекцию открыток «Сто лет Бенджамину Франклину», и обустройство своих жилищ отдал дизайнерам, которые, к счастью для часов, отделали его виллу в стиле посттехнопанка, о чем была ехидная заметка в «Вашингтон пост».

Не выдержав борьбы с колбой, Митрич рухнул на пол, несколько секунд соображал, где он находится и каково расстояние до ближайшего ларька, потом оставил эти бесплодные попытки и смиренно закрыл глаза. – Вставай, старый хрен, – неожиданно близко прозвучал голос. Митрич осторожно перевернулся и сделал усилие, чтобы встать на четвереньки. Неожиданно сильные руки подхватили его под микитки, подняли вверх и поставили на ноги. Впрочем, сторожа приходилось поддерживать, чтобы он не рухнул. Митрич медленно повернул голову – и ему открылось жуткое зрелище.

Пришедших было двое, и они совсем не походили на любителей спиртного – их – то сторож повидал на своем веку более чем достаточно, может быть, стоило бы сказать «больше чем кто бы то ни было», но ввиду несовершенства человеческого опыта, никто не стал бы делать такие утверждения до официального внесения рекорда в книгу Гиннеса. – Вставай, родной, – голос одного из пришедших пытался казаться ласковым, насколько может быть ласковым голос, обладателю которого предложили главную роль в «Терминаторе-4». – Третьего ищем, вот к тебе и зашли.

Митрич попытался было сопротивляться, но держали его крепко. Не бывает таких рук у любителей спирта, но бывают у мастеров спорта. Что-то нехорошее творилось. – Где твоя каморка, мы знаем, – произнес голос. – Ну, пошли.

Единственное, что мог сделать Митрич по пути в свою обитель – это пнуть ногой пробку от «Столичной», закатившуюся в тень от таблицы прямо напротив элемента «Калий».

Свет в «караульном помещении» нежданные гости решили не зажигать, но в неверном свете луны сторож углядел, как визитеры достают из большой спортивной сумки бутылку водки «Кавказский след», банку килек в томате, выдавленные буквы «МО 1947» на крышке которой выдавали ее происхождение: банка явно была позаимствована из стратегических запасов нации; и наконец, плавленый сырок, запущенный в производство на местном мыловаренном комбинате во времена конверсии.

Стакан у сторожа, конечно, был, и не один, а целых два с половиной. – Ну, понеслась, – первый из гостей разлил водку на два с половиной стакана, но так неровно, что видно было: в первый раз. «Да уж, – ехидно подумал Митрич, – это тебе не гири в спортзале ворочать, здесь навык нужен». – Прозит, – пробормотал он хорошо знакомое слово, уже не совсем себя контролируя. – Гляди-ка, польский шпион – развеселились гости.

После первого глотка Митрич понял, что происходит нечто ужасное. Водка была не просто паленой – она смело претендовала на звание «Худшая водка на свете», и по сравнению с ней обычная для их города «Рояловка», которую добывал из одноименного спирта племянник начальника местной СЭС, казалась «Столовым вином номер двадцать один». Сторожа передернуло, и до него не сразу дошел смысл следующего вопроса: – Что, не привык к таким напиткам, все поблагороднее водочку, в музее-то, интеллигент? – И тут же вклинился второй голос: – А кто тебе обычно очищенную водку-то приносит?

Митрич помотал головой и потянулся к сырку, но пальцы его нащупали твердый предмет, на роль пищевого продукта никак не годившийся. Это движение не ускользнуло от его собеседника: – Кушай, кушай, тебе поправляться надо, – и один из визитеров, в голосе которого вдруг прорезался металл, заорал на второго: – Ты, придурок, ты на хрена сюда пластит принес? Тебе что здесь, фронт, диверсант хренов? Ну, вернемся в отдел, я тебе покажу…

И в этот момент сторож отчетливо понял, что в живых его оставлять не собираются. Он замычал. – Значит, молчишь, падла, не хочешь потереть о своих корешах? – угрожающевкрадчивый тон по контрасту прозвучал еще более жутко. – Тогда – штрафную!

И второй стакан был налит и повторил участь первого. – Зря, зря ты это… – голос не потерял своей мягкости. Мы уже нашли их. Всех троих. И теперь хотим узнать, что ты об этом скажешь.

Митрич мучительно соображал, что сказать пришедшим. Ведь никто – совершенно никто – не знал приходивших к нему трех постоянных собутыльников, и выяснить их имена не было никакой возможности. Даже лучшие следящие устройства не действуют в канализации, в вентиляционных шахтах и заброшенных бункерах. Но ночные гости знали его тайну. И сторож начал излагать давно припасенную для такого случая версию. – Те двое тоже так говорили, – теперь в голосе звучала плохо скрываемая скука. – Ну что, будем валить? – вмешался второй. – Пожалуй. И ночные гости, прихватив Митрича цепкими руками, вылили ему в рот свои нетронутые стаканы с водкой. – Контрольный – усмехнулся один из них, капнув из бутылки последний грамм ему на затылок. – Мы свою работу сделали, – сказал второй, забирая со стола фальшивый сырок. Раздался звук ключа, повернувшегося в двери, и Митрич остался один. Сил у него хватило только чтобы повернуться на бок, принять позу эмбриона и прикрыть печень. Последним судорожным движением он вытащил из– под стола письмо, которое собирался отправить своей племяннице уже который год, и стиснул его зубами.