— Охотничий лук? Сказать по правде, как раз один есть. — Торговец уже вскочил на ноги. Он умчался в дом и через несколько мгновений вернулся с луком и целым колчаном стрел. — Вот, возьми. И давай так: ты мне ничего не должна, — решительно сказал Стэбб. — Крепкий, хороший лук. Он все равно теперь твой. Эти парни, которых ты разогнала, так спешили, что все тут позабывали. — Он внезапно замолчал и неловко прокашлялся. — Ну, в общем, бери, и все.

Стэбб положил лук и стрелы перед Брин, плюхнулся обратно на стул и принялся нервно постукивать пальцами по деревянным подлокотникам.

Брин подняла оружие с пола.

— На самом деле, конечно, он не мой, — тихо сказала она. — И особенно после того… что случилось.

Торговец внимательно изучал носки своих ботинок.

— Ну так и не мой тоже. Бери, бери, девонька.

Наступила долгая тишина. Торговец глядел мимо Брин в темноту, упорно избегая встречаться с девушкой взглядом. Брин покачала головой.

— Ты что-нибудь знаешь о землях к востоку отсюда? — спросила она наконец.

Стэбб продолжал глядеть в сторону.

— Да почти ничего. Нехорошие там места.

— А есть кто-нибудь, кто знает? Торговец не ответил.

— А егерь, который был здесь той ночью?

— Джефт? — Торговец помедлил. — Наверное. Он во многих местах побывал.

— И как мне его найти? — не отступалась Брин, испытывая какое-то странное беспокойство из-за скрытности Стэбба.

Торговец нахмурился. Он явно обдумывал, как лучше ответить. И наконец, в первый раз за все время, взглянул прямо в глаза Брин:

— Ты ведь не причинишь ему никакого вреда, да, девонька?

Брин печально посмотрела на него и покачала головой:

— Нет, никакого вреда.

Еще мгновение торговец пристально глядел на нее, а потом вновь отвернулся.

— Он, знаешь ли, мой большой друг. — Стэбб указал рукой в сторону Гремящего Потока. — Его дом в нескольких милях вниз по реке. На южном берегу.

Брин кивнула. Она собралась уже идти к себе, но внезапно остановилась.

— Я точно такая же, какой была той ночью, когда ты помог мне, — тихо сказала девушка, Торговец нервно зашаркал ногами по деревянному полу.

— Просто теперь мне так не кажется. У Брин что-то сжалось в горле.

— Знаешь, тебе не нужно меня бояться. На самом деле, не нужно.

Стэбб прекратил шаркать ногами и снова уставился на носки ботинок.

— Я и не боюсь, — очень тихо произнес он. Брин ждала, что он скажет что-то еще, но торговец молчал. Девушка повернулась и ушла во тьму.

На следующее утро, едва рассвело, Брин и Рон покинули торговый двор на Грачином Пределе и отправились дальше, на восток. Стэбб дал им с собой немного провизии и одеяла. Горец и девушка коротко попрощались с торговцем и ушли своей дорогой. Оглянувшись, Брин заметила, что тот с беспокойством смотрит им вслед.

День выдался теплый и ясный. Брин и Рон шли по южному берегу Гремящего Потока, вниз по течению реки. Запах прелых листьев и шорохи лесной жизни окружали их. С далекого теперь Вольфстаага прилетел западный ветер; листья, опадающие с ветвей, лениво кружились, подхваченные его ласковым дуновением, и разноцветным ковром устилали землю. Тропинка, бегущая среди деревьев, то поднималась по пологим склонам, то спускалась в лощины. Потревоженные звуком шагов, пушистые белки и бурундуки разбегались в разные стороны. Зверюшки уже готовились к долгой зиме, которая в этот погожий день казалась такой далекой.

Ближе к полудню девушка с горцем остановились передохнуть, усевшись на поваленный ствол, полый и изъеденный червями. В дюжине ярдов от них блестела вода Гремящего Потока; коряги и ветки, подхваченные течением, неслись на восток, кружась и сплетаясь замысловатым узором.

— Но мне все-таки трудно поверить, что его больше нет, — тихо сказал Рон, глядя на реку.

Брин не надо было спрашивать, кого он имеет в виду.

— И мне тоже, — так же тихо произнесла она. — Мне иногда даже кажется, что на самом деле он не умер… что я просто ошиблась и поняла все неправильно. Что надо только набраться терпения — и он вернется. Как возвращался всегда. Это так странно…

— Нет, разве странно? — пробормотал Рон. — Знаешь, если бы он вернулся сейчас, я бы даже, наверное, не удивился…

Брин очень долго смотрела на горца:

— Он умер, Рон.

Не сводя взгляда с реки, горец кивнул:

— Да, я знаю. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Как ты думаешь, Брин, можно было тогда что-то сделать, чтобы спасти его?

Рон наконец повернулся и поймал взгляд девушки. Брин с горечью улыбнулась. Она поняла, о чем он спросил ее. Мог ли он что-то сделать, чтобы спасти Алланона.

— Нет, Рон. Он знал, что умирает. Ему было предсказано, что он не дойдет до конца нашего похода. И знаешь, мне кажется, он принял это. Покорился неизбежному.

Рон покачал головой:

— Но я бы ни за что не смирился…

— Я бы тоже, наверное, — согласилась Брин. — Быть может, поэтому он ничего нам и не сказал. Эта его покорность… нам ее никогда не понять. Как никогда не понять и его самого.

Горец подался вперед и обхватил руками колени.

— Значит, последний друид ушел из мира, и теперь остались лишь мы с тобою, чтобы противостоять черным странникам. — Он безнадежно потряс головой. — Мне нас жалко.

Брин в растерянности опустила глаза и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Она почему-то вдруг вспомнила, как Алланон, уже умирая, прикоснулся рукой к ее лбу. И на пальцах его была кровь. Девушка невольно поежилась от воспоминаний.

— И мне нас жалко, — тихим эхом отозвалась она.

Они посидели еще немного в полном молчании, а потом пошли дальше, на восток. Через час путники вышли к лощине и перебрались через мелкую речку, которая ответвлялась от главного русла стремительного Гремящего Потока и лениво текла по каменистому дну оврага. И тут девушка с горцем увидели маленький бревенчатый домик — наверное, в одну только комнату, — приютившийся среди деревьев на вершине невысокого бугра. За домиком был небольшой загон, а в загоне — маленькое стадо коз, овец и одна корова. Заслышав шаги Брин и Рона, с крыльца приподнялся уже старенький охотничий пес и, вместо того чтобы залаять, довольно потянулся.

На дальнем конце поляны голый по пояс егерь рубил дрова. Уверенными, умелыми ударами топора с необычно длинным топорищем расщеплял он огромную колоду, установленную на широком пне. Прежде чем повернуться к гостям, Джефт закончил с поленом, а потом вогнал топор в пень и, сложив огромные руки на топорище, просто ждал, когда Брин с Роном приблизятся к нему.

— Доброе утро, — поздоровалась Брин.

— Утро доброе, — кивнув, ответил егерь. Похоже, он вовсе не удивился, что они пришли сюда. — Ну что, я смотрю, тебе лучше? — обратился он к Рону.

— Намного лучше, — улыбнулся горец. Джефт махнул рукой в сторону дома:

— Там на крыльце — ведро с питьевой водой. Каждый день приношу с холмов свежую.

Егерь провел Брин и Рона к крыльцу, и все трое вдоволь напились, а потом уселись здесь же, прямо на крыльце. Егерь достал свою трубку и кисет с табаком. Он предложил кисет гостям, но те вежливо отказались. Джефт набил трубку и с удовольствием закурил.

— Ну что, в торговом дворе все нормально? — небрежно спросил он. Ответом была тишина. — До меня дошли слухи о том, что случилось с шайкой с Длинной Гряды. — Он внимательно посмотрел на Брин. — Здесь молва разносится быстро. Быстрее, чем ты даже можешь представить.

Девушка твердо выдержала его взгляд.

— Торговец сказал нам, где тебя найти, — сообщила она. — Он думает, что ты, наверное, сможешь помочь.

Егерь невозмутимо попыхивал трубкой.

— В чем это?

— Он сказал, что ты хорошо знаешь эти края. Лучше, чем кто бы то ни было.

— Да, я давно тут живу, — согласился Джефт. Брин подалась вперед:

— Мы и так уже в долгу перед тобой за то, что ты помог нам тогда в торговом дворе. Но нам снова нужна твоя помощь. Нам нужно узнать дорогу через страну, которая лежит к востоку отсюда.