Терри Брукс
Черный единорог
— Откуда ты знаешь, что она единорог? — спросила Молли. — И почему ты боялся, что она до тебя дотронется? Я видела. Ты боялся ее.
— Это долгий разговор, а мне он не по нутру. — без всякой злобы ответил кот. — И на твоем месте я бы не стал терять время на разные глупости. Что касается первого вопроса, то каждый кот, вышедший из младенческого возраста, знает, как обманчива внешность. Это вам, людям, внешность ласкает глаз. Что касается второго вопроса, то… — Тут он запнулся и вдруг стал тщательно умываться; не сказал ни слова, пока старательно не вылизал всего себя. Но и тогда он не взглянул на Молли, а начал рассматривать свои когти. — Если бы она прикоснулась ко мне, — совсем тихо произнес кот, — я бы оказался в ее власти и уже никогда не был бы самим собою.
Питер С. Бигл «Последний единорог»
ПРОЛОГ
Черный единорог выступил из утреннего тумана, словно родился из него, и воззрился на королевство Заземелье.
Рассвет замешкался на востоке в верхней точке горизонта, солнце, как незваный гость, выглянуло из своего укрытия, чтобы увидеть поспешный уход ночи. С появлением единорога тишина будто стала еще напряженнее, точно таинственное событие, происшедшее в маленьком уголке, разнеслось по всей долине. Повсюду сон уступал место бодрствованию, грезы — реальности, и это мгновение перехода, казалось, будет длиться вечность.
Единорог стоял на северной оконечности долины, высоко-высоко в Мельхорских горах, рядом с границей царства фей. Перед единорогом простиралось Заземелье: лесистые склоны и голые скалы убегали вниз навстречу холмам, рекам и озерам, рощам и кустарникам. Сквозь исчезающую тень, там, где на каплях утренней росы плясал солнечный лучик, заскользили неясные пятнышки. Замки, города и домики вырисовывались смутно, это были искаженные очертания на фоне симметрии, присевшие отдохнуть существа, которые словно выдыхали дым, идущий от тлеющих угольков.
В горящих зеленым огнем глазах единорога стояли слезы, огонь этих глаз охватил всю долину от края до края, и они засветились новой жизнью. Как долго пришлось ждать!
Узкий ручеек стекал вниз, заполняя углубление между скалами, находящееся в нескольких метрах от того места, где стоял единорог. Лесные зверюшки, собравшиеся на берегу этого водоема: кролик, барсук, несколько белок и мышей-полевок, опоссум с детенышем и одинокая жаба — припали к земле и с благоговейным страхом уставились на представшее пред ними чудо. Пещерные существа снова уползли в тень. Болотные твари уныло вернулись в нору. Птицы неподвижно застыли на ветках деревьев. Все звуки умолкли. Слышалось только журчание бегущего с гор ручья.
Черный единорог кивнул в знак признательности за выказанное ему почтение. Тело цвета черного дерева светилось в полутьме, грива и волосы над копытами развевались на ветру и поблескивали, как шелковые нити. Козлиные ноги били копытами, львиный хвост со свистом рассекал воздух; это было неугомонное движение на фоне застывшего мира. Острый рог, мерцая волшебным светом, пронзил мрак. Множество существ создала природа, но не было среди них более красивого и грациозного создания, чем единорог, и никогда не будет.
Над долиной королевства Заземелье вдруг взошло солнце, и новый день пришел на смену ночи. Черный единорог почувствовал, как греет небесное светило, и поднял голову, чтобы приветствовать его. Но невидимые путы по-прежнему сковывали единорога, и постоянно идущий от них холод почти сразу же прогнал случайное тепло.
Единорог вздрогнул. Он был бессмертный — его нельзя было убить. Но его жизнь можно было украсть. Время работало на врага, который держал единорога в плену. И время снова пошло вперед.
Черный единорог молнией помчался сквозь свет и тьму в поисках свободы.
Глава 1. СНЫ…
Ночью я видел сон, — утром, во время завтрака, объявил Бен Холидей.
С таким же успехом он мог бы сообщить сводку погоды. Советник Тьюс, казалось, не слышал; он так глубоко задумался, что на худом совином лице залегли морщины, взгляд застыл метрах в шести над столом в невидимой точке пространства. Кобольды Сапожок и Сельдерей едва подняли глаза от тарелок с сдой. Писцу Абернети удалось изобразить вежливое любопытство, но для лохматого пса, чья морда обычно и так выражала вежливое любопытство, это было не очень трудно.
Лишь Ивица, которая только что вошла в столовый чертог замка Чистейшего Серебра и села рядом с Беном, выказала неподдельный интерес: выражение лица у нее внезапно изменилось, и это был тревожный знак.
— Мне снился дом, — решительно продолжал Бен. — Мне снился старый мир.
— Простите? — Теперь советник, очевидно, вернулся с той далекой планеты, где он только что побывал, и смотрел на Бена. — Простите, мне послышалось, что вы говорили о том….
— Что именно вам снилось, Ваше Величество? — нетерпеливо перебил советника Абернети. Вежливое любопытство сменилось легким неодобрением.
Абернети многозначительно глядел на Бена поверх очков. Пес всегда смотрел так на короля, когда Бен упоминал старый мир.
Бен рванулся вперед:
— Мне снился Майлз Беннетт. Помните, я рассказывал о Майлзе, адвокате, моем давнем партнере? Ну вот, он мне и приснился. Будто он попал в беду. Сон был обрывочный, без начала и конца. Словно я включил кино с середины. Майлз сидел у себя в конторе и работал — разбирал бумаги. Раздавались телефонные звонки, в тени ходили какие-то люди, я не мог их рассмотреть. Но я видел, что Майлз совершенно не в себе. Вид у него был ужасный. Он все время спрашивал про меня. Он интересовался, где я, почему не пришел. Я стал кричать ему, но он не слышал. Затем все как-то исказилось, картинка потускнела, наступила тьма. Майлз продолжал звать и спрашивать, где я. Потом что-то встало между нами, и я проснулся. — Бен бегло оглядел лица сидящих за столом. Теперь все слушали. — Но это еще не все, — быстро добавил он. — У меня такое чувство, точно все эти образы предвещают какое-то несчастье. Меня испугала их выразительность. Они были такие… настоящие.
— Ваше Величество, такие сны не редкость, — пожав плечами, заметил Абернети. Он крепче приладил очки к носу и с чопорным видом, облаченный в жилет, сложил холеные руки на груди. Это был утонченный пес. — Я читал, что сны часто являются проявлением наших подсознательных страхов.
— Но не этот сон, — настаивал Бен. — Это был не обыкновенный, заурядный сон. Это было что-то вроде предостережения.
Абернети фыркнул:
— И надо полагать, сейчас вы скажете, что этот угнетающе повлиявший на ваши чувства сон понуждает вас вернуться в старый мир.
Теперь, когда его худшие опасения почти подтвердились, писец даже не пытался скрыть огорчения.
Бен колебался. Прошло больше года с тех пор, как из чащи леса, расположенного на Голубом хребте, в тридцати километрах к юго-западу от Уэйнсборо, штат Виргиния, он проник за туманы царства фей и вступил в королевство Заземелье. За эту честь он заплатил миллион долларов, когда, движимый скорее отчаянием, чем здравым смыслом, ухватился за объявление в каталоге универсального магазина. В Заземелье Бен прибыл в качестве короля, но население страны не сразу признало его. Его права на трон оспаривали со всех сторон. Чудища, в существование которых он раньше даже не верил, едва не погубили его. В этом странно притягательном мире правило всем волшебство, и Бен был вынужден овладеть этим обоюдоострым мечом, чтобы выжить. С тех пор как он решил проникнуть за туманы, действительность для него стала иной, и привычная жизнь адвоката из Чикаго, штат Иллинойс, казалось, начала забываться под воздействием свежих впечатлений. Однако прежняя жизнь червоточиной сверлила его память, и время от времени Бен подумывал о возвращении домой.
Его глаза встретились с глазами писца.
— Признаться, я тревожусь за Майлза, — наконец произнес он.
