Последняя мысль должна была бы утешить Клэр, но вместо этого она испытала легкую грусть.

– Клэр! – Грейс вышла из парадных дверей, переваливаясь как утка, и протянула руки навстречу подруге. Клэр выскочила из машины и подбежала к Грейс, намного опередив Романо. Молодые женщины обнялись – насколько это позволял торчащий живот Грейс.

Отступив на шаг назад, Клэр рассматривала подругу с изумлением.

– Да ты просто огромная. – Замечание прозвучало не очень вежливо, но ведь они всегда были откровенны друг с другом.

– И ты о том же, – вздохнула Грейс. – Я и так уже не могу смотреть по телевизору программы о животных. Мне кажется, что я выгляжу точь-в-точь как гиппопотам.

– Ладно, не переживай. – Теперь они обе хохотали. – Ты такая же красотка, как и раньше, только немного...

– Немного полновата?

– Я бы сказала, что ты просто выглядишь «мамашей». Но ведь ты ею и будешь. А как себя чувствуешь?

– Устала. Все у меня болит. И при этом я... безмерно счастлива.

Грейс широко улыбнулась, они снова обнялись и тут услышали голос:

– Может, мы войдем в дом? Донато поручил мне присмотреть за тем, чтобы ты немного отдохнула, Грейс, – до того, как он вернется. Вы с Клэр можете всласть поболтать, но – сидя на диване.

– Видишь, что творится? – Грейс поморщилась, потом взяла подругу за руку и повела к дому. – Не только Донато и Лоренцо донимают меня своей заботой, но и Романо. Меня окружают мужчины, которые думают, что я вот-вот рассыплюсь.

– Это не так уж плохо. – Клэр снова улыбнулась подруге, пока они поднимались по широкой каменной лестнице, ведущей к двери виллы, а дверь эта, украшенная металлическими гвоздями, была сама по себе зрелище. – Теперь я тоже буду тебя донимать, раз уж я здесь.

В сопровождении Романо подруги вошли в огромный вестибюль со сверкающим полом. Вилла, поддерживаемая в порядке в течение долгих веков, была просто великолепна.

Затем все трое двинулись в гостиную, тоже великолепную, где их ждала прислуга, желавшая поздороваться с Клэр. Это были Чечилия, дородная повариха, а также миниатюрные горничные Анна и Джина.

Длинный, низкий кофейный столик буквально ломился от закусок и выпечки.

– Я думала, что ты проголодаешься, – заметила Грейс. – Ужин еще не скоро. А впрочем, Романо обязательно хотел накормить тебя по дороге. Как прошла трапеза – мило?

– Очень мило, – ответила Клэр, не углубляясь в детали. И вспомнила, что, когда она вернулась из туалетной комнаты, Альдо принес еду буквально через несколько секунд. Но она так нервничала, что могла бы есть и опилки, не замечая их вкуса.

Романо, однако, неожиданно преобразился в идеального кавалера: был остроумен, обаятелен. И все же оставалась в нем какая-то едва заметная холодность, заставлявшая Клэр думать, что он играет роль, наблюдая за ней со стороны. Это, разумеется, не способствовало пищеварению – Клэр даже не смогла доесть свою порцию, хотя еда была очень легкой. А теперь вдруг Клэр поняла, что умирает с голоду, и доверху наполнила свою тарелку, поставленную перед ней горничной.

– Ты останешься с нами ужинать? – спросила Грейс у Романо, когда прислуга вышла из комнаты. – Лоренцо сейчас у своего друга, но Донато захватит его по дороге домой. – Говоря это, Грейс села вполоборота к Клэр, чтобы включить ее в разговор. – А Лоренцо, кстати, сказал, что хочет обязательно увидеть своего любимого дядюшку.

– Неужели? – воскликнул Романо. Он снял изящного покроя пиджак и откинулся на спинку стула. Клэр, увидев широкую, мускулистую грудь, которая угадывалась под черной шелковой рубашкой, чуть не подавилась бутербродом с осетриной. – Мне кажется, это должна решить Клэр. Свой первый вечер здесь она, возможно, захочет провести в кругу семьи.

– Но ты – член семьи.

– Да нет, я нисколько не возражаю, чтобы вы остались, – поспешила заверить его Клэр.

Обе женщины рассмеялись: Грейс – вполне искренне, Клэр – принужденно. Она не просто была против его присутствия – она его боялась. Но знала, что этого нельзя говорить вслух.

– Вот и хорошо, – сказала Грейс. – Значит, у нас будет уютный, милый ужин с людьми, которых я люблю больше всего на свете. – В голосе ее прозвучало удовлетворение.

Донато и Лоренцо появились сразу после семи вечера. Донато принялся извиняться перед Клэр за то, что не смог встретить ее в аэропорту. И хотя девушка произнесла все необходимые слова и междометия, ей показалось, что Романо слушал с иронией ее повествование о нем и об их совместном завтраке.

– А что, «милый» – это еще одно их любимых словечек у вас, англичан? – спросил Романо, склоняясь к уху Клэр. – У Грейс все «милое»: погода, обед и так далее. По-моему, язык становится каким-то невыразительным. – Говоря это, он шел вместе с Клэр в комнату Лоренцо, чтобы навестить его любимого попугая по кличке Бенито.

Клэр не сразу нашлась с ответом. Ее смущало уже то, что Романо вызвался проводить ее в большую гостиную, отведенную для Лоренцо, где и проживал Бенито.

– А чем бы вы хотели заменить это слово? – спросила она.

– Честно? – Большие черные глаза смотрели на нее так, словно человек, прятавшийся за маской, спрашивал сам себя, зачем он провоцирует эту девушку. Ведь она с первого взгляда почувствовала неприязнь к нему. Она – подруга Грейс, пробудет здесь месяц-другой. За это время и увидит-то его с десяток раз, не больше.

– Так чем же? – спросила Клэр осторожно, помня клятву, данную себе в туалетной комнате: не раздражаться, как бы он ее ни провоцировал.

Романо пожал плечами вместо ответа, а Клэр залилась краской. Знает ли он, какое впечатление производит на женщин? – спросила она себя. Еще бы! Как можно этого не знать человеку, на которого женщины наверняка просто бросаются. Еще не родилась та, что не мечтала бы, увидев Романо, оказаться у него в постели. Впрочем, Клэр не понравились эти мысли, и она прогнала их прочь.

Она твердо знала, что эти два мира – тот, в котором живет Романо Беллини, и ее, Клэр Уилсон, – далеки друг от друга. Романо – баловень судьбы: богатый, красивый, с большими возможностями. В его записной книжке телефонов женщин, готовых отдаться, едва он поманит пальцем, столько, что книжка эта наверняка трещит по швам. Клэр видела таких прошлым летом, когда весь «цвет» был в Италии: элегантных, умудренных опытом красавиц с фигурами манекенщиц и сверкающей улыбкой. Увешанных драгоценностями, как новогодняя елка – игрушками. Одним словом, похожих на его жену Бьянку.

– Входите же, Клэр. – Это Лоренцо, обогнав их, приглашал, стоя у двери. – Я еще утром сказал Бенито, что вы приедете, а он не любит ждать.

Благодарная мальчику за то, что не придется продолжать разговор с Романо, Клэр пошла вперед. Бенито – величественный во всех смыслах представитель птичьего мира – по неизвестной причине полюбил девушку с первого взгляда и каждый раз, когда она гладила его перышки, склонял голову с хищно загнутым клювом к ее рукам и глядел на нее глазами-бусинками.

Бенито слышал, как мальчик назвал девушку по имени, и только она вошла – затанцевал на жердочке, выкрикивая:

– Клэр, Клэр! Кто умная птичка? Милая птичка. Умная, милая птичка.

Этим словам Клэр научила его еще летом и теперь всей душой желала, чтобы Бенито произнес другие слова, любые – только не эти. Она кожей чувствовала, как Романо злорадствует.

– Привет, Бенито. Так кто у нас умница? – Поглаживая оперение попугая, Клэр восхищалась его плотным, упругим тельцем, его шелковистыми перьями. Бенито спрятал голову ей в ладонь и, воркуя, выражал свое удовольствие от встречи.

– Я вижу, вы не боитесь этого разбойника, – сказал Романо, подходя к клетке. Клэр собралась сказать что-то в защиту птицы, но, подняв глаза, поразилась тому, какая нежность была написана на лице мужчины. Почувствовав ее взгляд, Романо тут же придал лицу выражение равнодушия.

– Зачем мне его бояться? Мы друзья, правда, Бенито? – ответила Клэр, снова глядя на попугая. Тот хитро посмотрел на девушку, прежде чем в поле его зрения попал Романо.