- А что это был за шар? - спросил Джонатан, в голове которого бродили смутные подозрения.

- Тот, что он всегда носил с собой, - ответил лакей. - Который он привез с войны.

- С войны? - переспросил Профессор.

- Тот, что он забрал из Высокой Башни, - услужливо подсказал Гамп. Вот это в его понятии и была война.

- Шар Ламбога, - пробормотал Джонатан. - Тогда, возможно, в нем все и дело...

Он собирался сказать, что, вероятно, гном приходил за шаром Ламбога магическим стеклянным шаром, который Сквайр прошлой зимой принял в Башне за огромный шар для игры. Но прежде чем он успел закончить фразу, Майлз перебил его:

- Бэламния!

- Разумеется! - воскликнул Твикенгем.

Джонатан с Профессором обменялись многозначительными взглядами.

- Бэламния? - с удивлением переспросил Джонатан.

- Это, должно быть, она, - настаивал Майлз, полагая, что Джонатан с Профессором сообразили, что он имеет в виду. - Дверь, шар, Шелзнак - все сходится.

- Я ничего не понимаю, - заявил Гамп.

- Дверь прямо здесь, в стене! - повторил лакей, то и дело чертыхаясь.

- Послушай, - сказал ему Буфо, - сбегай в Глимби и передай мэру сообщение, хорошо?

- Ну-у, - заколебался лакей. - Я не думаю, что это входит в мои обязанности.

- Вот тебе пятерка за труды, - добавил Буфо.

- Слушаюсь, сэр! И часа не пройдет, как я все сделаю. А если пройдет, вы знаете, где я буду.

- Ага, - буркнул Гамп себе под нос, - в "Кривом Пеликане".

Буфо начал писать мэру записку - на бумаге, которую он обнаружил в стоящем в библиотеке столе Сквайра. Джонатан заглянул ему через плечо. "Берегись! - написал он. - Муравьи маршируют тра-ля-ля". И подписался: "Друг".

- Что, черт возьми, это означает? - спросил Джонатан.

- Ничего, - ответил Буфо. - Просто слегка повожу его за нос. Небольшая шутка. Мэру это пойдет на пользу - чтоб не расслаблялся.

Лакей забрал записку, вскочил на лошадь и помчался по дороге в сторону деревни Глимби.

- Мне тут пришло в голову, что во всем этом деле есть нечто, чего я не понимаю, - начал Джонатан.

- Что именно? - спросил Майлз.

- Все. Все, что я знаю, так это то, что слышал от Эскаргота, - будто этот шар каким-то образом позволяет человеку летать по свету. Тогда это показалось мне довольно бессмысленным - да и сейчас так кажется.

- Ну, - отозвался Майлз, - это еще мягко сказано. Я очень удивлюсь, если это все, что Эскаргот знает о шаре. Похоже, на свете нет ничего такого, во что Эскаргот не сунул бы свой нос, особенно когда дело касается семи Чудес Эльфов. Ты знаешь, откуда у Сквайра взялся этот шар?

- Он нашел его в Башне, точнее, в буфетной.

- А где был Эскаргот? - осведомился Майлз.

- Он был там же. Но он не особенно заинтересовался этой штуковиной, просто позволил Сквайру взять ее.

- Это как раз и поставило меня в тупик, - вмешался Профессор. - Я поспорил бы на "Большую книгу Лимпуса", что Эскаргот охотился именно за шаром, когда он с такой готовностью согласился поехать с нами вверх по реке. А потом он просто уступил его Сквайру. И даже глазом не моргнул.

- Возможно, у Эскаргота есть свой кодекс чести, - предположил Джонатан. - Он может украсть у Шелзнака, но не станет красть у Сквайра. Мне кажется, ты его недооцениваешь.

- Вы все ошибаетесь, - вмешался Твикенгем. - Пока у Эскаргота есть его подводное устройство, ему не нужен этот шар.

Майлз согласно кивнул.

- Я забыл о подводной лодке, - сказал он. - Это полностью все объясняет. Зачем человеку два ключа от одной и той же двери?

Теперь у Джонатана все окончательно смешалось в голове.

- Что все это означает? Какое отношение имеет подводная лодка Эскаргота к шару Ламбога и какое отношение то и другое имеет к дверям, появляющимся в стене библиотеки Сквайра?

Твикенгем понимающе улыбнулся:

- Это имеет отношение к природе исчезновения Сквайра. Он не исчез в полном смысле этого слова, он просто путешествует по земле, которую не ожидал найти. И в этом вся проблема, не так ли? Сквайр не знает, где он оказался и как ему вернуться обратно. Сквайр, как считает Майлз, проник на земли Бэламнии.

Джонатан с Профессором опять обменялись многозначительными взглядами. Ошибиться было невозможно. Очевидно, и Сквайр, и сокровище оказались каким-то образом в Бэламнии.

Джонатан внезапно припомнил одну вещь, которая еще больше озадачила его.

- Я как-то читал книгу об этой Бэламнии, - сказал он. - Это было, наверное, лет двадцать назад. Это была замечательная книга автора-эльфа, Глаба Бумпа. Фантастический роман.

- Глаб Бумп не писал фантастических романов, - перебил его Твикенгем. Он был историком.

Джонатану это показалось маловероятным, потому что он смутно помнил рассказ об удивительных подводных землях и о жутких темных лесах, населенных каннибалами, гоблинами и оборотнями. Эти повествования показались ему не очень-то похожими на исторические факты, хотя, впрочем, ему в то время было всего лет двенадцать.

И все же, маловероятно это было или нет, здесь, перед ним, находились Твикенгем и Майлз, которые настаивали на том, что Сквайр каким-то образом попал в земли Бэламнии. И если Бэламния была достаточно реальной, чтобы вместить Сквайра, то она действительно была вполне реальным миром.

- Шар Ламбога, - объяснил Твикенгем, - обладает некой силой. Непосвященным она дарит чудесные сны, как говорил Эскаргот. Для адептов она, фигурально выражаясь, служит ключом к бэламнийской двери.

- Бэламнийской двери? - Профессор относился ко всему этому чуть более скептически, чем Джонатан.

- Вот именно, - воодушевляясь, подтвердил Твикенгем. - Двери, ведущей в Бэламнию.

- Как двери кладовки? - спросил Профессор. - Или двери буфета? Это кажется довольно невероятным, не так ли? - Собеседнику явно не удалось убедить его. - Какая чудная страна, правда? Представить только, в нее входят через дверь, а не вплывают на корабле.

- На корабле попасть туда тоже можно, - подхватил Майлз. - На дне океана есть еще одна дверь, западная. Она находится где-то в районе Чудесных островов, в сотнях морских саженей ниже уровня моря. Местные жители иногда ловят там совершенно удивительных созданий: рыб-бабочек, крылатую треску, морских улиток размером с твою голову. Говорят, в самом переходе живут моллюски-наутилусы, которые выпускают песенные пузырьки, и они создают настолько дивную музыку, что, когда эти пузырьки лопаются на поверхности моря, дельфины собираются вокруг тысячами и плачут.