ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

В отношениях мужчины и женщины наступает такой момент, когда приходится так или иначе решать свою судьбу. И Суховерхов понимал, что такой момент в его отношениях с Феклой наступил. Чувство, возникшее у него к этой женщине, было глубоко и серьезно. Кроме того, он, как директор школы, руководитель коллектива педагогов, воспитатель детей, не мог пренебрегать общественным мнением. А что, если его ночной визит к Фекле не остался незамеченным? Это может вызвать ненужные кривотолки... Школа была пуста. Недавно в ней закончили ремонт, предшествующий началу учебного года. Леонид Иванович пришел проверить, хорошо ли высохла краска на партах, и задержался в одном из классов. Не без труда втиснувшись за парту, предназначенную для- пятиклассников-шестиклассников, он облокотился на блестящую крышку и задумался. Фекла не выходила у него из головы. Одиночество ему наскучило, а она определенно относится к нему с большой симпатией. Конечно, любовь украдкой дальше невозможна. Надо или порывать связь, или соединять свою судьбу с этой женщиной. А почему бы не соединить? У Феклы масса достоинств. Она умна, практична, находчива, жизнелюбива, заботлива, умелая хозяйка. В селе ее уважают и ценят. Недостаток образования с лихвой восполняется в ней живостью ума, общительностью и массой других достоинств.

Для объяснения с Феклой Суховерхов выбрал воскресный вечер, надел выходной костюм, белую рубашку и тщательно повязал галстук. В портфель положил бутылку марочного вина и коробку конфет. Ермолай был посвящен в его сердечные дела и отнесся к решению постояльца одобрительно. Выйдя проводить Леонида Ивановича на крыльцо, он весь так и сиял. Напутствовал Суховерхова Ермолай по-своему, по-унденски: - Будь с ней посмелее. Она баба - огонь! За словом в карман не полезет. Долго не обхаживай, не рассыпайся перед ней. Бери быка за рога: раз-два ив дамки! Фекла, придя с фермы и поужинав, сидела у стола и вышивала на пяльцах. В избе было тепло, аппетитно пахло чем-то печеным или жареным. Леонид Иванович тихо прикрыл за собой дверь. - Добрый вечер, Фекла Осиповна! Фекла положила пяльцы на подоконник, подошла к нему и подала руку. - Здравствуйте, Леонид Иванович! Рада вас видеть. Он пожал ее руку деликатно и многозначительно. Но обращение Феклы к нему на "вы" привело его в некоторое смущение. - Что же вы, будто аршин проглотили? - усмехнулась Фекла. - Проходите, садитесь. Я самовар поставлю. Долго не появлялись... Я уж думала - забыли про меня... Взявшись за самовар, который стоял на табурете возле плиты, она метнула на Леонида Ивановича радостный взгляд, и он, поймав его, сразу приободрился. - Дорогая Фекла Осиповна... - торжественно произнес Суховерхов, не сходя с места и по-прежнему держа портфель в руке. Фекла поставила самовар на пол, сняла крышку и недоуменно посмотрела на него. - Да садитесь же. Почему это вы сегодня такой торжественный? - Я пришел сказать вам, Фекла Осиповна... Словом, прошу вас, будьте моей женой! Фекла чуть отступила, выставив вперед руку, словно останавливая его этим жестом: "Погодите, не говорите ничего больше". Потом, машинально поправив прическу и наконец овладев собой, подошла к Суховерхову и сняла с него мягкую шляпу, отобрала портфель. Шляпу повесила на гвоздик, портфель поставила на лавку, а Леонида Ивановича усадила на стул. - Вот так. Теперь можно и потолковать. Что это вы такое там сказали у порога? Я не расслышала... - Я прошу вас стать моей женой, - повторил он и добавил мягко и доверительно: - Я вас полюбил... Фекла молча стояла перед ним. Правду сказать, она немного растерялась, хоть и была женщиной находчивой. Да и предложение это в общем-то не явилось для нее неожиданностью. Она частенько подумывала о том, что Суховерхов рано или поздно беспременно потянется к домашнему теплу. Так оно и вышло. Но когда он произнес ожидаемые слова, Фекла не нашлась, что ему ответить. - Ой, самовар-то! Простите... Я сейчас... - спохватилась она. И пока наливала самовар, клала в него уголья, опускала зажженные лучинки, а потом ставила жестяную трубу, в голове у нее вился рой мыслей: "Что же ему ответить? Ах, боже мой! Человек пришел с открытой душой, а у меня и слов нет..." Наконец она решилась: - А вы, Леонид Иванович, хорошо все обдумали?- спросила напрямик. Теперь, когда главное уже было сказано, Суховерхову стало легче. - Да, Фекла Осиповна, я все обдумал. Она вздохнула и продолжила с некоторым сожалением: - Я уж не молода. Вам бы нужна подруга жизни помоложе... - Никто другой мне не нужен. - Ну что ж... спасибо... Но, как бы вам сказать, чтобы вас не обидеть... Я ведь уж старею. Вы моложе меня... - Давайте, не будем говорить об этом, - попросил он. Она взглянула на него благодарно и отозвалась очень тихо, так, что он едва расслышал: - Как хотите. Не будем, так не будем. Только... только я не знаю, смогу ли стать матерью... - она вся напряглась, словно пытаясь преодолеть сильную внутреннюю боль, но сказать о таком щекотливом деле сочла просто необходимым. - И об этом не будем говорить. Я просто хочу, чтобы вы были со мной рядом до конца... С вами будет тепло, радостно. Я знаю. - Вы так думаете? - Я уверен в этом. - Милый ты мой! Учитель! - точно вырвалось у нее из души, но Фекла сдержала себя и спрятала вспыхнувшее румянцем лицо, снова склонившись над самоваром. Затем они пили чай, угощались массандровским вином. Фекла усиленно потчевала Леонида Ивановича, а он благодарил и все ждал от нее ответа. Но Фекла все время словно бы уклонялась от окончательного решения, и Суховерхов начал тревожиться. От волнения он даже выпил лишнюю рюмку, и голова у него закружилась. Пришлось приналечь на закуску и выпить крепкого чаю. Когда Леонид Иванович собрался уходить, Фекла подала ему шляпу, смахнув с нее воображаемую пыль платочком. - Вы так и не дали мне ответа, Феня... - робко напомнил Суховерхов. Она провела рукой по его волнистым русым волосам. - Раз вы хотите жениться на мне и думаете, что вам со мной будет хорошо, то я согласна. Лишь бы вам со мной было хорошо... Потом посмотрела ему прямо в глаза и степенно, по-старинному, поцеловала в губы. - Ну вот. Теперь идите... И когда Леонид Иванович ушел, накинула полушалок и тоже вышла на улицу. Постояла на крыльце, счастливо улыбаясь, и побрела по тропинке к реке. Берег был неподалеку. На обрыве лежал большой, вросший в землю камень. Фекла вспомнила, как здесь, напротив камня, мужики, среди которых был и ее отец, грузили перед самым приливом карбас. А когда начался прилив, карбас отчалил и пошел к шхуне, стоявшей в устье. Отец, сидя в корме, у правила, обернувшись, помахал им с матерью рукой. А потом, сутулясь, отвернулся и стал смотреть вперед. Мать взяла ее за руку и повела домой старательно пряча слезы, вызванные расставанием. События давних лет со всей отчетливостью воскресли в памяти Феклы. Взгляд ее устремился в сторону устья, которое расширялось и вливалось вдали в губу. В левой стороне залива невидимо отсюда над морем высокий обрыв Чебурай. Берег Розовой Чайки... Фекла вспомнила войну, то, как она ловила семгу с Семеном Дерябиным, и в сердце шевельнулась грусть... А Суховерхов в это время вернулся домой совершенно счастливый. Едва переступив порог, он уткнулся лицом в жидкую стариковскую бороду Ермолая, и тот сразу понял, с какими вестями вернулся его постоялец. - Когда свадьба-то? - Скоро. Очень скоро будет свадьба.