Сейчас в каждом городе красуется памятник Ильичу(и не один). А в годы преступного правления Кучмы повсюду (где еще не было) завели свой монумент Шевченко. То ли еще будет…

В газете украинских националистов "Нація і держава" (9.03.2004 г.) приведена одна "Бувальщина": "Під час слідства у справі Кирило-Мефодіївського товариства Шевченко тримався бадьоро, спокійно і весело. Одного разу перед допитом жандармський офіцер сказав йому:

– Господь милостивий, Тарасе Григоровичу, ось виправдаєтесь і тоді знову зазвучить ваша муза.

– А якій же біс завів мене сюди, як не ця чортова муза!"

Прав Писака: его муза действительно была сатанинской. А какая же еще могла продиктовать строки: "Хай гинуть у ворога діти"? Просто певец Беслана…

28.02.05 г. президент своим указом отметил знаменательную дату 140-летия первого исполнения национального гимна. П. Чубинский сочинил его по образцу польского "Еще польска не згинела", а в конце ляпнул:

Единственная надежда на пограничные навыки нашего президента и на то, что в его администрации найдется глобус Украины. А иначе - территориальные претензии, пограничные конфликты и…

Но не будем о грустном. Лучше подведем итог: пришла пора по-взрослому заниматься интернациональным воспитанием.

Не так, как это делали партийный идеолог Кравчук и комсомольский функционер Зинченко (люстрации на них нет). А по-христиански. Апостол Павел сказал: для Христа нет "ни эллина, ни иудея". Неужели для Него есть белорус, украинец или русский?

9.03.05г. отмечалась 191-я годовщина со дня рождения Писаки. В поучительной передаче "20 хвилин з Володимиром Яворiвським" радиослушатели узнали много нового. Например: "сестра Тараса Ярина згадувала: дуже любив землю їсти. Вiдвернешся - а у братика вже повний живiт…" (явно не такой случай имеет в виду известная поговорка: "дурак-дурак, а землю не ест").

Затем ведущий восхищается актуальностью обращения Писаки к полякам: "Отак-то, ляше, друже, брате!" (мы видели, что напрасно искать у него подобного обращения к православным белорусам или русским - братьям по вере, по крови и по оружию).

Далее цитируются известные строки

Урок истории состоит в том, что Вашингтон со всеми Декларациями и конституциями - это 18 век. Но одно дело - конституции и декларации, а совсем другое - барыш и бизнес: всем известно, что работорговля в США была отменена только в 1863 году после кровопролитной (около миллиона жертв) четырехлетней гражданской войны. Для сравнения: отмена крепостного права произошла в России раньше и без всяких гражданских войн.

Но самое интересное было в финале. Яворивский обращается к усопшему в позапрошлом веке: "Тарасе! Вiд імені майдану просимо тебе, не відвертай свого погляду від Віктора Ющенко, не дай йому помилитися…" Поскольку наш Писака не канонизирован в качестве святого, то обращение к нему с просьбами - это что-то вроде спиритизма или ереси (в лучшем случае - поэтический прием).

16.03.05г. Яворивский продолжает по радио давать установку Украине: "Днi Шевченка мають бути щоденно". Это будет что-то особенного… Тогда каждый наконец-то вникнет в писания нашего героя.

Нездоровая тенденция к обожествлению этого персонажа началась давно. Но на торжественном заседании вице-премьер Н.Томенко призвал рассматривать его "без глянца и ретуши". Это справедливо. Давно пора. Своей скромной работой мы пытались внести посильный вклад в это благородное дело. Не пристало поклоняться дутым авторитетам. Православному христианину пристало молиться по-настоящему:

"Моли Бога о нас, святый угодниче Божий, равноапостольный Владимире, яко аз усердно к тебе прибегаю, скорому помощнику и молитвеннику о душах наших";

"Вси святии, молите Бога о нас";

"Пресвятая Богородице, спаси нас";

"Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас грешных".

Гоголь иного мнения о себе и своем читателе. В "Предисловии" к своей книге он обращается к нему так: "Сердце мое говорит мне, что книга моя нужна и что она может быть полезна. Я думаю так не потому, чтобы имел высокое о себе понятие и надеялся на уменье свое быть полезным, но потому, что никогда еще доселе не питал такого сильного желания быть полезным. От нас уже довольно бывает протянуть руку с тем, чтобы помочь; помогаем же не мы, помогает Бог, ниспосылая силу слова бессильному. Итак, сколь бы ни была моя книга незначительна и ничтожна, но я позволяю себе издать ее в свете и прошу моих соотечественников прочитать ее несколько раз".

"Испрашиваю здесь прощения у всех моих соотечественников во всем, чем ни случилось мне оскорбить их. Знаю, что моими необдуманными и незрелыми сочинениями нанес я огорчение многим, а других даже вооружил против себя, вообще же во многих произвел неудовольствие. В оправдание могу сказать только то, что намерение мое было доброе и что я никого не хотел ни огорчить, ни вооружать против себя; но одно мое собственное неразумие, одна моя поспешность и торопливость были причиной тому, что сочинения мои предстали в таком несовершенном виде и почти всех привели в заблуждение насчет их настоящего смысла; за все же, что ни встречается в них умышленно-оскорбляющего, прошу простить меня с тем великодушием, с каким только одна русская душа прощать способна. Прошу прощенья также у всех тех, с которыми надолго или на короткое время случилось мне встретиться на дороге жизни. Знаю, что мне случилось многим наносить неприятности, иным, быть может, и умышленно. Вообще в обхождении моем с людьми всегда было много неприятно-отталкивающего. Отчасти это происходило оттого, что я избегал встреч и знакомств, чувствуя, что не могу еше произнести умного и нужного слова человеку (пустых же и ненужных слов произносить мне не хотелось), и будучи в то же время убежден, что, по причине бесчисленного множества моих недостатков, мне было необходимо хотя немного воспитать самого себя в некотором отдалении от людей. Отчасти же это происходило и от мелочного самолюбия, свойственного только таким из нас, которые из грязи пробрались в люди и считают себя в праве глядеть спесиво на других. Как бы то ни было, но я прошу прощения во всех личных оскорблениях, которые мне случилось нанести кому-либо, начиная от времен моего детства до настоящей минуты. Прошу также прощения у моих собратьев-литераторов за всякое с моей стороны пренебрежение или неуважение к ним, сказанное умышленно или неумышленно… Я же у Гроба Господня буду молиться о всех моих соотечественниках, не исключая из них ни единого…"

Чернота в душе ("серце ядом гою") приводила к тому, что черным видел Шевченко все вокруг себя.

Гоголь: "Не унынию должны вы предаваться при всякой внезапной утрате, но оглянуться строго на самих себя, помышляя уже не о черноте других и не о черноте всего мира, но о своей собственной черноте. Страшна душевная чернота, и зачем это видится только тогда, когда неумолимая смерть уже стоит пред глазами!"…