«Да, в поводыре я особенно нуждаюсь!.. Но, чёрт подери, мы с ними общаемся больше четырехсот лет – пора бы выучить наш язык! Так и кажется, что программу и буклет писал один и тот же грамотей... За кого они нас принимают, за дикарей, что ли?»

– Шук, пить будешь?

– Спасибо, отец, буду. Я вам хвост оставил, он самый вкусный.

– Ешь его сам.

«Брезгует, – решил Шук. – Они там на небе розовое мясо лопают, сиропом запивают. Хоть бы понюхать их жрачку... А сам-то он закусит? вот бы мне дал кусочек... »

Вместе они очистили порядочный плацдарм у колодцев и постелили спальник. Из рюкзака явились складные стаканы, Форт откупорил канистру. Шук свой стакан выглушил залпом – сполоснуть рот после щиплющего язык подножного харча.

– О-о, знатная водичка!

– Особой очистки, не что-нибудь. Бери ещё.

– Если позволите, отец.

– Что же мне, жаждой тебя морить? А то рискни, брось вот в стакан... не «пшик», солевые таблетки. Пустой водой наливаться не следует.

– А... мне можно?

– Чего нельзя – не дал бы. «Проверено, допущено к употреблению всеми Ц, кроме Хэйры, изготовлено на Яунге», – прочел Форт на тюбике. Это тоже осталось от запасливого Мариана – всё он предусмотрел, кроме своей смерти.

Пища, которую достал Фойт, не прельстила Щука – маслянистая серая паста, запакованная в хрусткую невзрачную обёртку. Чем-то похоже на мягкое искусственное мясо, что продают в лавочке за баны. На выселках это почётной едой не считалось; даже заводской паёк сытнее и вкуснее.

Пережёвывая безвкусный продукт с маркировкой «ДЛЯ КИБОРГОВ», Форт одну за другой нажимал кнопки виртуальной клавиатуры на негнущемся тонком прямоугольнике величиной с ладонь, найденном среди всякой ерунды в планшете Мариана. Вещь называлась «Всё обо всём – энциклопедический карманный справочник».

ТуаТоу (досл. «Людской мир»), планета и сверх-Ц. Характеристики планеты...

«Это скучно, пропустим».

ТуаТоу – монархия без конституции. Гл. гос-во наз. Дом Гилаут (ДГ) по назв. правящей династии. Проч. гос-ва ассоциир. с ДГ различи. образом.

«Верно; врач говорил – правительские люди есть везде».

Мир техно-рыночный. Структура общ-ва кастовая. Высш. каста – МАНАА, военно-дворянск. сословие. Проч. касты по убывающ. рангу – БАМИА, БАМИО, БАМИЭ (торговцы, ремесленники, земледельцы). Храмовое сословие ОЛХ – вне каст. Реалън. соотнош. каст сложнее, со внутр. делением на подкасты. Ниже всех по рангу нах. ЛЬЕШ – слой «ничтожных».

«Ого, какие открытия! У них „манхло“ – наследственное звание!»

Расовых типов два – ТУА и НИДЭ. Сильны расовые противоречия. После древп. планетарн. катастрофы много мутаций, врожд. уродств, чего ни в коем сл. не след. касаться в разговоре. Вне фазы репродукции туанцы бесполы (форма «туа»), в фазу принимают либо мужскую (муун), либо женскую (мункэ) форму.

«Полезную книжицу Мариан захватил, жаль, скупо написана. Врача звали Уле Эмэнии, никаких „а“, значит – льеш. Но – врач!..»

Гос. религия – т. н. Белая Вера, сложн. культ Неба и Судьбы. Сравнит. с землянами туанцы отлич. эмоц. нестабильностью, в сходн. конфликтн. ситуациях быстрее теряют эмоц. равновесие, что без спец. помощи может оконч. аффектом с исходом в нейро-гормоналън. шок (таго). В контакте с туанцами следует щадить их психику.

«Врача моего до полусмерти утюжили. Или стреляли – не добили. Психику щадили. И все питаются успокоительным, Шук тоже. Какая милая планетка!..»

– Шук, скажи, у вас многие трубки нюхают?

– Поголовно, от мальков до стариков, – легко ответил Шук. – Нюхалки дешёвые, на жральный бан двадцатка трубок.

– Все до единого потребляют?

– Конечно. «Зонтики» тоже ест кое-кто. Это как вода, без них закосишься.

Форт спрятал карманную энциклопедию, чтобы больше не доставать. Кроме прочитанного, из нее ничего не выжмешь.

Вернулся Толстый, сбросил Эну с мешком еды и улетучился в спешке – «Служебные дела, уважаемый отец!». Если ему верить, связь с КонТуа он пока не наладил.

Форт не следил, чем заняты его муун и мункэ, а взялся проверить лайтинг. Оружие любит чистоту и ласку, платит за них безотказностью. Осмотрел его подробно: машинка исправна, заряд достаточный, плюс аккумулятор с корабля на пять-шесть подзарядок. А солнце тем временем пухло, склонялось к горизонту, багровело – оторвавшись от лайтинга, Форт увидел чёткий пламенный диск над щербатым рядом чёрных развалин. Под куполом сгущался мрак, глаза постепенно подстроились под сумерки, но для подчинённых Форт зажёг фонарь-переноску. Спальник Мариана использовали по прямому назначению – Эну забралась внутрь и куталась от неумения соединить застёжку незнакомой системы; Шук притулился близ неё на корточках.

– Поужинали?

– Да, отец, спасибо.

Шуку он бросил второй, свой спальник.

– А вы, отец?

– Я не мёрзну.

Мёртвый город остывал под густо-синим небом, показались звезды. Форт вышел на площадку перед куполом, закинул голову – вот оно, небо. Вот плоскость Галактики, а вон там – по памяти, навигационные карты он знал до мелочей – Стелла, звезда Федерации, у которой кружится Колумбия, родина... но туда возвращаться нельзя. Окольные пути, дальние трассы, далёкие станции – таковы пути беглеца, твои дороги, где ты неизвестен, где тебя никто не ждёт и не встречает, никогда.

Мариана нет. Один, ты один во Вселенной. Нет даже сердца внутри, чтобы его сжала тоска.

Лайтинг сам попросился в руку. Выбрав мишень позаметней, Форт нажал спуск. В точке, куда упал луч, зашипело, камень зарделся и с грохотом лопнул.

Ещё луч. И ещё.

Только так и докажешь, что ты жив.

На душе стихло. Он решил уйти в режим ожидания.

Форт отключился не сразу, как прилёг, сунув под голову рюкзак – сначала нащупал радаром волну автомата. Автомат трусил потихоньку в сторону города по данному днём пеленгу. На ночь Форт загнал его в заросли, перепугав стаю мохнатых тварей; паук вырыл себе яму, лёг туда и для маскировки сверху набросал на панцирь веток. «Пусть тоже отдохнет; утром подгоню поближе к куполу».

Возня с автоматом отняла и время, и внимание; Форт лежал не шевелясь, очень похожий на спящего.

Затем его привлёк шёпот: «Гу-гу-гу... ну-ну... гу-гу... »

Достаточно усилия, чтобы возросло звуковое восприятие. Малейшие шорохи, дыхание и шелест ветерка стали мощными шумами, речь смешивалась; ещё усилие – устранить помехи, добавить индивидуальное тоновое разделение. Голоса ослабли, но слова теперь слышались чётче.

– ...ой, Шукук, Шукук, – хлюпала Эну.

– Перестань, кончай ты, – бубнил Шук.

– Он нас съест...

– Да что ты...

– Он сказал – Фойт пустое место, он у меня на крючке, вам крышка... Вас, сказал, потребую с него за связь...

– Так ведь не потребовал!

– А потребует?!

– На что мы ему?

– Ой, я не знаю... не знаю... мы в его дела влезли, мы горим, Шукук... Шукук, убежим!

– А! убежим!.. а после что?.. На выселки пойдёшь, или к Толстому в клетку?

– Уйдём к бродягам.

– Отсюда уйдёшь... без ног. Вокруг мины... Думаешь, почему тут следов нет?

– О-ой... – сдавленно ныла Эну носом в спальник. Пауза.

– Он сказал...

– Что?

– Обшарить Фойта... какие у него вещи... Чтобы ты обшарил...

– Бу-бу-бу, бу-бу... – злобно шептал Шук. – Бу-бу... мало ему отов, догола раздеть хочет, бу-бу...

– Шукук, что делать?! Сказал – угодишь, жить оставлю.

– Бу-бу его бу-бу...

– А, Шукук? Крыска...

– Ладно. Попробую. Ты лежи.

– А он спит?

– Спит...

– Ты ничего не бери, слышишь! Ц! дурак я, что ли?

Став кибер-пилотом, Форт забыл, что значит «боль». Сигнал повреждения, тихий зуд, и только. Но это при повреждении тела, а заденет душу – появляется какое-то нестерпимое гудение, словно сунул голову под кожух движка. С гулом Форт сладил быстро, и мысли завертелись каруселью.