– Ты-то, что здесь делаешь? – снова задала я вопрос, потому что не представляла, что можно делать в этой местности без машины.

– Я же тебе говорил, – раздосадованный моей несообразительностью, начал объяснять парень.

По-хозяйски достал из-под твоего сиденья тряпку, начал вытирать руки.

– Увидел тут вашу колымагу и решил поглядеть, может, что мне пригодится.

Я как завороженная наблюдала за его руками. Жест мне показался до того знакомым, напомнил о тебе. Снова вернулся страх и вопросы.

– Ты говорил, что мой друг… что он не вернется. Ты что-то знаешь о нем?

– Не о нем, а об этом месте. Я тут живу.

– Здесь? – я даже закашлялась как всегда от волнения. – Но где? Здесь, по-моему, вообще, жить нельзя.

– По-моему, тоже так, – усмехнулся парень. – Но это же никто не спрашивает, где ты можешь жить, а где не можешь. Живешь и все.

– И где ты здесь живешь?

– Сказано тебе здесь и все тут, – отрезал он.

Взглянул на часы. Они почему-то у него были на обеих руках, но он посмотрел на те, что были на правой.

– На левой – не ходят.

Объяснил он, не поднимая головы.

– Пора уже, а то с пастырем столкнемся.

Он выволок с заднего сиденья твой рюкзак, взвалил его на плечо и, не спеша, двинулся в темноту. Остановился.

– Ну, ты идешь что ли? – обратился ко мне. – Я бы на твоем месте не стал здесь один оставаться.

– А где бы, черт возьми, ты стал оставаться, если бы у тебя друг пропал?! – закричала я.

Страх комком горечи подступил к горлу.

– Но не здесь, – спокойно ответил он. – Ты бы фонарик подобрала с сиденья. Я по дороге тебе объясню.

Не знаю почему, но я послушалась его. Боялась очутиться здесь в одиночестве или просто уже не могла ничего лучше придумать. Взяла фонарик, достала из бардачка твой мобильник, потом решила, что ты можешь вернуться и мне позвонить. Запрятала его поглубже среди твоих винтиков разных, сверху еще положила футляр с очками, хлопнула крышкой. Авось, не найдут, такие вот охотники за чужим скарбом, вроде этого парня. Вынула ключ зажигания и положила в карман джинсов. Взяла свою сумочку, дотянулась до ручки на соседней двери, подняла стекла, вылезла и хлопнула дверцы. Закрывать я не стала. Бессмысленно. Если ты вернешься, то замерзнешь насмерть без куртки возле машины. Еще немного подумала насчет ключа. Все пыталась представить, чтобы ты сделал на моем месте. Ты-то, конечно, остался в машине ждать. Я огляделась кругом. Не могла представить, как буду здесь одна ночью. Но и ключ бросать без присмотра не решилась. Подумала, вряд ли кто-нибудь в такой местности сможет завести твою машину без ключа. Открыла дверь у водительского сиденья, заглянула назад. Странный парень, вывалил все, что посчитал ненужным на пол. Среди этого ненужного была и портативная печка. Я переложила ее вперед. Потом подумала насчет куртки, оставлять не оставлять. Стало холодно и меня уже трясло в своей. Я рассудила так. Тебе печка, мне куртка. Сняла свою, кинула на водительское сиденье. С печкой-то она как-нибудь тебя согреет. Надела твою – на себя. Снова хлопнула дверь.

Потянулась, приложила руку к ветровому стеклу: «Верни его, пожалуйста», – бессмысленно попросила я, словно все зависело от машины, и двинулась навстречу парню.

Он в это время стоял, с удовольствием затянувшись твоей сигаретой.

– Ну что, все проинспектировала? – небрежно приветствовал меня.

– Да! – взорвалась я и ткнула ручкой фонарика его в ладонь.

Он ничуть не обиделся, взял фонарик и двинулся вперед.

– Куда мы идем? – поинтересовалась я через несколько шагов.

– На Кудыкину гору, – усмехнулся он. – Знаешь примету, по дороге не спрашивать.

– Знаю, но я и тебя не знаю.

– А тогда вообще, чего беспокоиться?

– Ты обещал мне объяснить.

Удивительно, но рядом с ним я чувствовала себя спокойно, будто ничего безумного вокруг не происходило.

– А насчет объяснений? Ты мне сначала скажи, куда этот твой друг отправился? – не оборачиваясь, задал мне вопрос.

– Он в лес выходил на пять минут.

– На пять минут, – мой собеседник оглянулся и с интересом оглядел меня: – И что это он там собирался делать пять минут?

Я смутилась.

– Ну, в туалет, понимаешь. Какая, в конце концов, разница, умник!

– Точно, на мать мою похожа. Сама любит вопросы задавать, а как у нее спросишь что-нибудь, сразу заводится.

– Какая я тебе мать? У меня и ребенка такого взрослого быть не может, – рассердилась я.

– Да ладно, она у меня давно умерла. Сейчас, сколько бы ей было? – он остановился и, запрокинув вверх голову, задумался.

Наверное, считал.

– Да, Бог с ней, – отвлекся от своих мыслей и двинулся дальше.

– А что же ты тогда меня с ней сравниваешь? – смягчилась я.

Мне как-то сразу стало его жаль, и оттого, наверное, он показался мне симпатичнее.

– Да это я так. К слову. Ладно, о том, что ты там спрашивала. Я говорю, не важный это повод для визита в лес.

Вдруг, он остановился, повернулся ко мне. Лицо его стало серьезным, даже каким-то жестким.

– Не вернется он, вот и все. И пока не спрашивай. Пока сама все здесь не увидишь, все равно не поверишь. Да и наверняка, он там с пастырем встретился. Если нет, еще есть шанс. А так. И кончено. Пошли скорей.

Он двинулся вперед, ускоряя шаг. Я ничего не поняла из того, что он пытался мне сказать. А пока всего не знаешь и не понимаешь, всегда остается надежда. Я подумала, что этот парень – псих, просто походит на нормального. Я ведь видела такое в жизни.

– Постой, – попыталась вернуться к разговору. – Я ведь тоже была в лесу, ну и выбралась же. А он по сравнению со мной вообще очень уверенный человек по жизни.

Парень обернулся, замедляя шаг. Лицо его было раздраженным.

– Ты ничего не понимаешь. В этом месте ничего не зависит от каких-то там способностей. Оно другое, ты понимаешь?! – он выразительно описал левой рукой дугу в темноте: – Это не та жизнь! – махнул в сторону трассы, которую было уже едва видно. – Что ты еще хочешь спросить?

– Кто такой пастырь?

Я пыталась ухватиться как за соломинку, хоть за одно что-то значащее слово в этом потоке непонятной информации.

– Ну, это просто, – он сразу вернулся к спокойному тону. – Это мы его так называем. Кто здесь живет, – ответил на мой вопросительный взгляд: – Он тут всем заправляет, хоть и редко появляется. Не понимаешь? Ну, это как в любом стаде. Вот ведет пастух отару овец в горы. Отара большая. Видят пастуха только те овцы, что рядом с ним. Другие лишь чувствуют его присутствие. И так же с направлением. Даже овцы рядом с пастухом не знают, куда он их ведет. Просто он здесь главный и они ему подчиняются. На уровне инстинкта, понимаешь. Они с этим рождаются. И вот, представь, если отара ну очень большая, к примеру, до тысячи голов. Сколько из них за свою жизнь попадутся пастуху на глаза и на какое время? Наверное, тут, конечно, характер какую-то роль и сыграет. Некоторые к нему сами пробьются. Не знаю, только как там, у овец, а с нашим пастырем такой бы номер не прошел. Ведь каждый пастух тоже свое стадо, свою отару чувствует. Кто там и на что способен. Но я к чему веду. Некоторых овец пастух и видит только на бойне, то есть в конце их жизни. Но и такие, кто никогда его не видел вблизи, всю жизнь ощущают его присутствие, слушаются и боятся с ним встретиться. Теперь, понимаешь?

– Про стадо да, – неуверенно отозвалась я.

– Ну, а с людьми тоже самое, – продолжал он свои разъяснения. – Ты же не думаешь, что они без пастуха обходятся?

– Я как-то для себя этот вопрос еще не решила, – ответила я.

– Ну, это ты там не решила. А здесь для нас этот вопрос давно ясен. Только как я тебе объяснял. Все знают про пастыря. Многие его видели. Да вот во мнениях никак не сойдутся, насчет того, как он на самом деле выглядит. Тут уж великое разнообразие вариантов, – усмехнулся он. – Но ты это еще услышишь. Некоторые только узнали о его существовании от кого-то, вроде тебя и всю жизнь боятся с ним встретиться. Но, по-моему, он сам выбирает с кем и когда ему повстречаться. А с некоторыми, похоже, и не стоит. Так что они напрасно, как те овцы, проводят всю жизнь в страхе.