Возглас. Это кощунство! Не станете же вы отрицать, что применение насилия унижает и того, кто его применил?
Риго. Нет, не отрицаю этого.
Возгласы. Лишить его слова! Такие речи дискредитируют нас! Посмотри вокруг. Нас здесь уже меньше, чем было в марте!
- Пусть скажет Делеклюз.
- Делеклюз!
- Слово Делеклюзу!
Делеклюз. Граждане, вы видите меня в нерешительности - я должен в этом признаться. И я до сих пор торжественно поднимал свой голос против насилия. Опровергнем, говорил я, укоренившееся мнение, будто справедливость требует насилия. Я говорил: пусть справедливость побеждает отныне голыми руками! Ложь пишется кровью, правду можно писать чернилами. Я говорил: за несколько недель Парижская коммуна предприняла во имя человеческого достоинства больше, чем все другие правительства за восемь веков. Так будем же спокойно продолжать наше дело: внесем порядок в человеческие отношения, покончим навсегда с эксплуатацией человека человеком... Посвятим себя нашим трудам, приносящим пользу всем, кроме паразитов, - и тогда толпа наемников, окружающих полсотни хищников в Версале, растает, как снег под лучами весеннего солнца. Голос разума, свободный от гнева, удержит их от душегубства, и простые слова - "вы такие же рабочие, как мы" - заставят их броситься в наши объятия. Так я говорил - говорил, как и многие из вас. Да простится мне и вам, если мы ошибались! Я прошу поднять руки тех делегатов, которые и теперь остаются противниками репрессий.
Большинство делегатов медленно поднимают руки.
Делеклюз. Коммуна высказывается против репрессий. Граждане делегаты, вам будут выданы ружья.
Гвардейцы вносят ружья и распределяют их среди делегатов.
Граждане делегаты, переходим к текущим делам. На обсуждение выносится организация комиссии по женскому образованию.
ВСЕ ИЛИ НИКТО
1
Кто, рабы, вам даст свободу?
Лишь, товарищ, те, кто сами
Пропадают в черной яме.
Угнетенному народу
Лишь рабы дадут свободу.
Драться - только вместе. Все или никто.
Вместе в бой мы готовы.
Оружье иль оковы.
Драться - только вместе. Все или никто.
2
Кто же даст голодным пищу?
Лишь узнавший голодуху
Даст голодному краюху.
Путь укажет вам лишь нищий,
Лишь голодный даст вам пищу,
Драться - только вместе. Все или никто.
Вместе в бой мы готовы.
Оружье иль оковы.
Драться - только вместе. Все или никто.
3
Кто за битых отомстит им?
Встань, избитый, непреклонно
С битыми в одну колонну.
Встань, товарищ, к нам, избитым.
Только битый отомстит им.
Драться - только вместе. Все или никто.
Вместе в бой мы готовы.
Оружье иль оковы.
Драться - только вместе. Все или никто.
4
Кто ж расправится с врагами?
Чтобы нам добиться воли,
Не откладывая боле,
Пусть униженные сами
Встанут к нам, под наше знамя.
Драться - только вместе. Все или никто.
Вместе в бой мы готовы.
Оружье иль оковы.
Драться - только вместе. Все или никто.
XII
Пасхальное воскресенье 1871 года. Площадь Пигаль. Жан Кабэ, Франсуа Фор и двое мальчиков строят баррикаду. Бабетта Шерон и Женевьева Герико шьют мешки для песка. Слышны отдаленные пушечные выстрелы. Женевьева только что спела песенку детям, которые размешивают в корыте цементный раствор
лопатами, большими, чем они сами.
Мальчик. Спойте нам еще раз, мадемуазель. Спойте, пожалуйста.
Женевьева. Ну хорошо. Только в последний раз. (Поет.)
В пасху катались по Сене
Папа и вся детвора.
День лучезарен весенний,
Весело было с утра.
В мячик играли, и в прятки,
И в чехарду, и в крокет,
Так что забыли ребятки
Даже про мамин обед.
Дети до вечера пели,
Дома мечтая опять,
Как они в новом апреле
Снова поедут гулять.
Первый мальчик (поет, подхватывая последнюю строку).
Снова поедут гулять.
Второй мальчик (Жану). Вы с Бабеттой спите вместе?
Жан. Да.
Первый мальчик. Здорово ты ее обкрутил.
Жан. Гм... Просто она в меня влюбилась.
Бабетта. Это ты в меня влюбился.
Жан. Как бы то ни было, начала она.
Бабетта. С чего ты взял? Я ни слова не сказала. Это ты начал.
Жан. Ты-то не говорила, но твои глаза.
Бабетта. А твои? (Франсуа.) Чего ты надулся, малыш?
Франсуа. Мне не нравится тон, каким ты сказала: "Филипп сбежал". Этот случай надо рассматривать с научной точки зрения, то есть бесстрастно. Я полагаю, что, в отличие от нас, он решил, будто борьба безнадежна. Он сделал вывод: покинул Париж.
Жан. Ты хочешь сказать - покинул нас. Тех, кто борется.
Франсуа. Он бежал не от нас, а только от безнадежной борьбы.
Жан. А вот мы, к сожалению, не можем так легко покинуть Париж. И знаешь почему? Потому же, почему листья не могут расстаться с деревом. Иное дело вши на листьях. Вошь - вот кто он такой, Филипп.
Франсуа. Жан, кажется, придется пересчитать тебе зубы.
Жан. Ну что же... Но только бесстрастно. Франсуа (беспомощным тоном). Ах, Жан, мы ничего не знаем.
Пауза.
Твою мысль можно было бы, пожалуй, выразить так: Филипп не слишком храбрый парень, потому что он не научился думать.
Жан. Правильно.
Бабетта. Женевьева, если я перееду к Жану, ты сможешь одна платить за комнату?
Женевьева. Смогу.
Жан. О, черт!.. Вы, бабы, не можете не говорить о будущем?
Женевьева (тихо). Она должна, Жан.
Франсуа. Плохо, что мы отрезаны от страны. Мы не можем обратиться к Франции.
Женевьева. Они сами должны соображать.
Жан. Кстати, Бабетта, мы должны сходить за нашим плакатом... Одно ясно: если они пойдут на приступ, Париж станет их могилой. Верно, Франсуа?
Они продолжают работать. Входит мадам Кабэ.
Мадам Кабэ. Не сердитесь. Мне так хотелось сходить к всенощной, ио я ночью сшила лишних четыре мешка. А теперь - получайте пасхальные подарки. (Протягивает Франсуа пакет.)
Франсуа (разворачивает его). Мой Лавуазье! Как раз вчера я хотел полистать его. Мне нужна была справка.
Мадам Кабэ. Жюль и Виктор, вам нужно было отдать первым. (Дает каждому по булочке.) Жан, тебе галстук, я немножко укоротила наш флаг. "Папаша" был недоволен, но я это сделала. Для вас, Женевьева, у меня нет ничего, кроме крепкого рукопожатия. (Трясет руку Женевьевы.) Всегда ужасно неприятно, когда нечего подарить. А это тебе, Бабетта, в сущности даже не тебе, а кому-то другому, - ты меня понимаешь? (Дает ей пасхальное яйцо.) На будущую пасху он получит такое яичко.
