Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но в Лондоне слепок его правой культи погиб во время бомбежки. Фирма «Дж.Э. Хангер и К», которая сейчас делала его протезы, неутомимо пыталась найти выход, включая отправку по телеграфу через Красный Крест замеров. Однако они сумели изготовить запасной левый протез и отправить ему через Красный Крест.

Бадер начал страдать от нехватки физических упражнений. Отчасти эти страдания все-таки были нравственными. Даже другие считали, что достаточно маршировать кругами по неровным булыжникам внутреннего дворика, но для него такие прогулки превращались в настоящую пытку и очень плохо сказывались на протезах. С помощью старшего из офицеров он обратился к немцам с просьбой выпускать его на прогулку из крепости под честное слово. После некоторого колебания немцы, к их чести, согласились, видя его жалкое состояние. Более того, они разрешили еще одному британскому офицеру сопровождать Бадера. Это было сделано частично из доброты, частично из уважения, а может быть, и потому, что такие прогулки могли сделать Бадера менее скандальным.

В качестве попутчика он выбрал Питера Доллара, румяного пехотинца-подполковника, с которым он подружился. Они подписали клятвенные обязательства, после чего их привели к воротам замка, где они увидели немецкий конвой: двое солдат с винтовками и фельдфебель с автоматом.

Бадер немедленно возмутился.

«Я ведь дал клятву. Это просто оскорбительно, приставлять ко мне стражу».

Немцы ответили, что приказ есть приказ. Тогда Бадер проворчал:

«Хорошо, отказываюсь от прогулки. Пошли назад, Питер».

Последовала немая сцена. Обычно немцам стоило огромных трудов засадить кого-нибудь в Кольдиц, но теперь они проявили странное упрямство. Они заявили, что раз герру подполковнику разрешены прогулки, герр подполковник должен отправиться на прогулку. Герр подполковник заявил, что он категорически отказывается. Началась обычная перепалка, пока не прибыл терпеливый Пюпке. Он принял соломоново решение, приказав конвою оставить автомат и винтовки. У караульных на поясах висели пистолеты, однако Пюпке объяснил, что это не оружие, а часть повседневной формы. Герр подполковник имеет возражения? Нет, герр подполковник возражений не имеет. Теперь удовлетворены и его честь, и приказ начальства, поэтому он отправляется на прогулку. Они спустились с холма в деревню и провели пару часов, гуляя по полям. Конвой уныло тащился где-то сзади.

Теперь Бадер выходил на прогулку два раза в неделю, обычно в сопровождении Доллара. Он стал относиться к немцам немного мягче, хотя не мог отказать себе в удовольствии пробормотать «Deutschland kaput!», проходя мимо Эггерса или маленького майора.

Высадка союзников на континенте была встречена с ликованием. Когда они прорвали оборону немцев в Нормандии, даже подготовка побегов в Кольвице немного затормозилась, хотя не прекратилась совершенно. Конец близился, и пленники начали более стоически относиться к лишениям. Они уже мечтали о возвращении к нормальной жизни, символом которой служила треснутая пластинка с фугой Баха. Пленные часто крутили ее. При этом игла перескакивала с бороздки на бороздку, что давало неповторимые вариации главной темы.

Однако психологическое напряжение нарастало, и не все его выдерживали. В Кольдице один из молодых летчиков вдруг принялся играть на гитаре в умывальной, нацепив на голову футляр от гитары. Однажды он постучался в дверь к Бадеру и вошел, держа в руке ведро воды. Вытянувшись по стойке смирно, он сказал оторопевшему Бадеру:

«Извините меня, сэр, но мне не нравится то, что вы можете рассказать позднее королю обо мне».

Затем он выплеснул воду в лицо Бадеру, отдал честь и вышел. Его немедленно репатриировали вместе с другими пленными, которые страдали от различных болезней.

Так как ноги Бадера опять разболелись, старший из пленных офицеров предложил его репатриировать. От этого предложения Дуглас твердо отказался, заявив, что потерял ноги не в бою, поэтому с ним следует обходиться точно так же, как с остальными пленными. Однако старший внес его фамилию в список, когда прибыла комиссия по репатриации. Немцы вызвали пленных на поверку, чтобы продемонстрировать комиссии. В списке остались всего 3 фамилии: Бадер и еще двое сильно болевших офицеров. Однако для заключенных Кольдица был характерен дух товарищества. Даже больные и калеки, вроде лорда Арунделя, который уже не имел шансов выздороветь, отказывались встречаться с комиссией, пока в списке не будут восстановлены все вычеркнутые оттуда.

Эггерс вызвал часовых, которые попытались силой вытащить их наружу. Однако больные начали сопротивляться, началась позорная свалка, и наконец немцы отступились. Вопрос был принципиальным. Сам Бадер совсем не собирался репатриироваться, но двум другим это требовалось. Когда его вызвали на медицинскую комиссию, на вопрос, как он себя чувствует, Бадер ответил:

«Совершенно нормально, благодарю вас».

Председатель нерешительно заметил:

«Но ведь ваши раны вас беспокоят?»

«Ничуть. Они полностью зажили».

«Вы уверены, что все в порядке?»

Врачи были озадачены. Они видели множество пленных, которые преувеличивали свои страдания, но ни одного, кто говорил бы противоположное. Один из них даже предположил, что Бадера следует репатриировать как сошедшего с ума. Наконец Бадер сумел убедить врачей, что хочет остаться. Остальные двое больных были внесены в списки репатриируемых.

Однажды прилетели «Летающие Крепости». Сначала послышалось странное гудение, а потом кто-то во внутреннем дворике крикнул, что показались самолеты. Все лица тут же поднялись к небу, и пленные увидели сверкающие точки, медленно плывущие в синеве. За ними тянулись белые линии инверсионных следов. Бадер нахально крикнул: «Wo ist die Luftwaffe?» Остальные заключенные подхватили этот клич, потому что в небе не было видно ни одного немецкого истребителя. Это был момент крайнего душевного подъема. Впервые они видели самолеты союзников, спокойно пересекающие территорию Германии.

Однако войска союзников прочно застряли на границах Рейха, так как противник отчаянно сопротивлялся. Пленных понемногу начало охватывать волнение, так как было не ясно, сумеют ли они пережить еще одну военную зиму.

Продуктовые посылки перестали поступать, и призрак голода замаячил перед ними вполне явственно.

Глава 28

Во время своих прогулок Бадер и Питер Доллар начали покупать у крестьян за сигареты белый хлеб и яйца (Доллар прятал их в свою высокую фуражку). Так пополнялись общие запасы провизии. Подобные операции были строго запрещены, однако обычно не составляло труда за пару сигарет подкупить караульных.

Доллар в конце концов до того обнаглел, что начал таскать под шинелью обмотанный вокруг талии длинный мешок, набитый зерном. Он возвращался в крепость подозрительно потолстевшим. Рядом с ним все остальные казались заморышами, однако часовые у ворот так и не догадались обыскать изобретательного Доллара.

Во время долгих обратных путешествий с фермы Бадер не мог нести с собой слишком много. Он очень хотел попробовать такой же пояс-мешок, как у Доллара, но все-таки здравый смысл удержал его. Любой может удивиться его внезапной полноте. Тогда изобретательный майор Энди Андерсон сделал для него длинные узкие мешки, которые висели внутри брюк. Бадер спокойно пользовался ими, так как часовые привыкли, что ниже пояса он выглядит, как бы сказать, немного необычно. Два раза в неделю они выходили на промысел и возвращались в крепость пухлые, как надутый до отказа мячик. Они могли доставить за один раз от 40 до 50 фунтов зерна, которое приносило много пользы. За зиму многие заключенные потеряли до 25 килограммов и были близки к полному истощению.

Это была самая трудная зима. Бадера немного поддерживала мысль, что он помогает товарищам, добывая для них еду. Но это не спасало полностью. Его культи воспалились, поэтому походы за зерном причиняли ему мучительную боль, особенно когда выпадал снег. Да и вообще двигаться по скользким обледенелым булыжникам для него было очень сложно. Для него стало делом чести скрыть это от других. Однако пару раз Дик Хоу сумел застать его лежащим на кровати в полном изнеможении после такого похода.

82
{"b":"4719","o":1}