Мануэлито и другие вожди навахов заключали с американцами договоры. «Потом солдаты построили здесь форт, — вспоминает Мануэлито, — и прислали к нам человека для переговоров, он советовал нам хорошо себя вести. Он говорил, что мы должны жить в мире с белыми и выполнять свои обещания. Они записали эти обещания, чтобы мы всегда о них помнили».

Мануэлито старался выполнять обещанное в договорах, но, когда пришли солдаты, сожгли его хоганы и перебили его скот только потому, что несколько буйных молодых навахов что-то там натворили, он рассердился на американцев. Мануэлито и его люди прежде были богаты, а солдаты сделали их нищими. Чтобы снова стать богатыми (ricos), они вынуждены были совершать набеги на живших к югу мексиканцев, за что мексиканцы звали их lfdrones — ворами. Дело в том, что сами мексиканцы издавна совершали набеги на навахов и похищали у них детей, чтобы сделать из них рабов, а навахи издавна в отместку совершали набеги на мексиканцев.

После того как американцы пришли в Санта-Фе и назвали эту землю Новой Мексикой, они стали защищать мексиканцев, поскольку те сделались американскими гражданами. У навахов не было гражданства, потому что они были индейцами, и, если теперь они совершали набег на мексиканцев, солдаты тотчас устремлялись в страну навахов, чтобы покарать их как грабителей. Все это приводило в ярость и замешательство Мануэлито и его народ, ведь они знали, что во многих мексиканцах течет индейская кровь, и тем не менее солдаты никогда не спешили наказывать мексиканцев за кражу детей навахов.

Первый форт, построенный американцами на земле навахов, был расположен в зеленой долине у входа в каньон Бонито. Они назвали его форт Дифайенс и пустили своих коней на пастбище, издавна облюбованное людьми Мануэлито. Вождь солдат сказал навахам, что эти выгоны принадлежат форту, и приказал им держать свой скот подальше. Но запретные луга не были огорожены, и навахи не могли помешать своим животным забредать на них. Однажды утром из форта выехала рота солдат верхом и перестреляла всех животных, принадлежащих навахам.

Чтоб возместить потерю лошадей и мулов, навахи стали совершать набеги на табуны, принадлежавшие солдатам, и на обозы с провиантом. Солдаты в свою очередь стали нападать на навахов. В феврале 1860 г. Мануэлито повел пятьсот воинов, чтобы угнать табун армейских лошадей, который пасся в нескольких милях к северу от форта Дифайенс. Но навахам с их копьями и стрелами трудно было тягаться с хорошо вооруженными солдатами охраны. Они потеряли убитыми более тридцати человек, захватив всего несколько лошадей. В ближайшие недели Мануэлито и его союзник Барбончито собрали более тысячи воинов и под покровом темноты в ночь на 30 апреля окружили форт Дифайенс. За два часа до рассвета навахи атаковали форт с трех сторон. Они хотели стереть форт с лица своей земли.

Им это едва не удалось. Треском стрельбы из немногих старинных испанских ружей они загнали часовых внутрь форта и заняли несколько служб. Когда испуганные солдаты высыпали из казарм, их встретил дождь стрел, но после нескольких минут замешательства 1 солдаты выстроились в шеренгу и вскоре открыли беглый мушкетный огонь. Когда рассвело, навахи отступили к холмам, довольные уже тем, что проучили солдат.

Однако армия Соединенных Штатов восприняла это нападение как вызов американскому флагу, развевавшемуся над фортом Дифайенс, как объявление войны. Через несколько недель полковник Эдвард Ричард Сприг Кэнби во главе шести рот кавалерии и девяти рот пехоты начал прочесывать горы Чуска-Маунтинс в поисках противника — индейцев Мануэлито. Солдаты продвигались по каменистой местности, пока не изнурили своих лошадей и сами чуть не умерли от жажды. Хотя им редко доводилось видеть индейцев, навахи все время были рядом, они беспокоили колонну с флангов, но прямо не атаковали. К концу года и тех и других утомила эта бессмысленная игра. Солдатам не удавалось покарать навахов, а навахи были лишены возможности присмотреть за своими посевами и скотом.

В январе 1861 г. Мануэлито, Барбончито, Херреро Гранде, Армихо, Дельгадито и другие богатые вожди (ricos) согласились встретиться с полковником Кэнби у нового форта, строившегося солдатами в 35 милях к юго-западу от форта Дифайенс. Новый форт был назван фортом Фаунтлерой в честь одного из вождей солдат. Перед завершением переговоров с Кэнби навахи избрали Херреро Гранде верховным вождем (21 февраля 1861 г.). Вожди согласились, что лучше жить в мире, и Херреро Гранде пообещал изгнать из племени всех ладронес. Мануэлито не был уверен, возможно ли выполнить это обещание, однако поставил свое имя на бумаге, составленной полковником. Снова став состоятельным скотоводом, он склонен был верить в благо мира и честность.

В течение нескольких месяцев после зимней встречи у форта Фаунтлерой отношения между навахами и солдатами были дружескими. До индейцев доходили слухи о большой войне где-то далеко на востоке, войне между белыми американцами Севера и Юга. Они узнали, что некоторые солдаты Кэнби сменили свои синие мундиры на серые и ушли на восток сражаться против солдат в синих мундирах. Одним из них был и сам Орлиный Вождь, полковник Томас Фаунтлерой — его имя было предано забвению, а гарнизонный пост теперь назывался форт Уингейт.

В пору дружеских отношений навахи часто приезжали в форт Фаунтлерой (Уингейт) торговать и получать продовольствие от своего агента. Большинство солдат относились к ним доброжелательно, вошло даже в обычай устраивать конные состязания между навахами и солдатами. Все навахи с нетерпением ожидали этих состязаний, и в назначенный день сотни мужчин, женщин и детей, надев свои самые яркие одежды, на лучших лошадях отправлялись к форту Уингейт. Как-то свежим сентябрьским утром было устроено несколько заездов, но главное состязание дня было приурочено к полудню. Состязались Пистолетная Пуля (так солдаты называли Мануэлито) на местной лошади и лейтенант на чистокровной лошади, специально тренированной для скачек. Было сделано много ставок: деньги, скот, одеяла, бусы — все, что только можно было поставить Лошади стартовали одновременно, но через несколько секунд все увидели, что у Мануэлито что-то случилось. Он потерял управление лошадью, и она сошла с дистанции. Вскоре все узнали, что ремень узды у лошади Пистолетной Пули был надрезан ножом. Навахи бросились к судьям, которые все были из солдат, и потребовали повторения заезда. Судьи отказали они объявили, что чистокровная лошадь лейтенанта победила. Солдаты тотчас же построились, чтобы торжественным маршем победителей двинуться в форт, забрав свой выигрыш. В ярости от такого обмана навахи устремились вслед за ними, но ворота форта захлопнулись перед ними. Когда же один из навахов попытался прорваться силой, часовой выстрелил и убил его.

Что произошло потом, описано вождем белых солдат капитаном Николасом Ходтом.

«Навахи, их скво и дети бросились врассыпную, в них стреляли, кололи их штыками. Мне удалось построить около двадцати человек… затем я направился за пределы форта к восточной его стороне; там я увидел солдата, собиравшегося убить двух маленьких детей и женщину. Я тотчас крикнул этому солдату, чтобы он остановился. Он поднял глаза, но приказа не выполнил. Я кинулся к нему, но хоть и бежал что есть мочи, все же не успел помешать ему убить двух невинных детей и тяжело ранить скво. Я приказал отобрать у него ремень и отправить под арест в гарнизон… Тем временем полковник отдал приказ дежурному офицеру выкатить пушки (горные гаубицы) и открыть огонь по индейцам. Сержант, в чьем ведении были горные гаубицы, сделал вид, что не понял приказа, так как счел это распоряжение незаконным. Однако после брани и угроз дежурного офицера вынужден был подчиниться, иначе его самого ожидали неприятности. Индейцы рассеялись по всей долине перед фортом, напали на гарнизонное стадо, ранили мексиканца-пастуха, но захватить скот не сумели, кроме того, в десяти милях от форта они напали на посыльного, отняли у него лошадь и мешок с почтой, а самого ранили в руку. После этого избиения ни один индеец не показывался больше вблизи форта, если не считать нескольких скво, которым покровительствовали офицеры. Начальник гарнизона старался вновь помириться с навахами, посылая этих скво на переговоры с вождями, однако единственным результатом их миссии была хорошая порка».