Такова справка об отдельных эпизодах давно минувших лет. Следует, пожалуй, еще отметить, что потом, когда судили Лопухина, ни в обвинительном акте, ни в материалах следствия, нигде не упоминалось ни словом о наших с Лопухиным встречах в Петербурге и Лондоне, не было и имен участников, как Браудо и Кальманович.
Заканчивая краткую заметку о роли покойного А. И. Браудо в деле разоблачения Азефа, могу засвидетельствовать, что она была очень существенной, как это мог, надеюсь, убедиться читатель. И следует еще добавить, что, берясь помогать в такого рода рискованных делах, А. И. Браудо действовал не в порядке партийной заинтересованности (он не был эсером), а просто как человек чуткий к вопросам общественного значения, готовый на помощь. На помощь не словами лишь, а опытом практика.
Таким он, вероятно, был и во всех иных делах, число коих велико.
А. Аргунов. {103}
А. И. БРАУДО И ПОСЛЕДНИЕ ЭТАПЫ
БОРЬБЫ ЗА ЭМАНСИПАЦИЮ ЕВРЕЕВ
В РОССИИ
(Д. Мовшович)
После разгрома второй Думы и изменения избирательного закона, давшего для третьей Думы состав, в котором прогрессивный элемент, склонный к реформам в управлении страной, составлял слабое меньшинство, вопрос об изменении законодательства об евреях отошел на задний план.
О систематической работе путем разумной пропаганды нечего было и мечтать. Даже либеральное крыло Думы было настолько подавлено заботами об общих государственных делах, о расширении в этой области влияния и роли законодательной власти, что и от него трудно было требовать проявления какой бы то ни было энергии. Все бремя этой работы в Думе должны были нести почти исключительно еврейские депутаты, которые получали возможность выступать в Думе в сравнительно редких случаях, когда их выступления не могли помешать общей тактике кадетской партии, в которую они входили. Для помощи еврейским депутатам существовал Еврейский Общественный Комитет, одной из задач которого было влиять на общественное мнение и через него на правительство. С общественным мнением правительство мало считалось, и борьба его с русской прессой достаточно известна, чтобы надо было описывать ее здесь.
Ход событий привел к тому, что разбитое в России либеральное крыло русского общественного мнения стало искать себе поддержки в западноевропейском общественном мнении, и русская эмиграция в Лондоне, Париже и Швейцарии стала быстро расти. В этих центрах стали появляться органы печати, открыто критиковавшие русское правительство, и многие из эмигрантов, которые несколько лет позже, после {104} мартовской революции, играли крупную роль, искали возможности сотрудничать в общей, не только русско-эмигрантской прессе.
Руководящие еврейские круги в России знали о том сближении, которое понемногу, благодаря активному старанию французского правительства, начинало налаживаться между русским и английским правительством в целях укрепления политики так называемой Антанты.
Русское правительство было сильно заинтересовано в том, чтобы создать в английском общественном мнении дружественное отношение к России, и с английским общественным мнением, за которым следили как министр Иностранных Дел, так и министр Финансов, очень считались.
В английской прессе следовательно была та опорная точка, к которой должен был быть приложен рычаг давления на русское правительство. Никто из русских евреев не был в состоянии выполнить эту задачу лучше Александра Исаевича. Он был лично знаком с некоторыми виднейшими представителями английского еврейства; в среде их видную роль в делах политических и особенно литературно-полититических играл Люсьен Вульф, редактор иностранного отдела "Дейли График", к мнению которого в вопросах иностранной политики прислушивались во всей Европе.
Еще до созыва третьей Думы Александр Исаевич предпринял вместе с Вульфом издание книги Семенова о погромах в России после революционных событий 1905 года, и уже тогда А. И. содействовал подбору материала для этой книги, к которой Л. Вульф написал резкое против русского правительства предисловие.
Когда после первых двух-трех лет работы новой Государственной думы сделалось совершенно очевидным, что нужно искать путей влияния на правительство через английское общественное мнение, А. И. Браудо снесся с Люсьеном Вульфом. Вульф согласился взять на себя все дело по изданию журнала с тем, чтобы нужный материал доставлялся из России А. И. Уже с первых шагов по организации этого дела выяснилось, с какой осторожностью А. И относился к интересам России. Он настаивал на том, чтобы в новом органе ясно была проведена линия, что русское правительство это не Poccия, и требовал, чтобы это был {105} орган не боевой, а теоретический и умеренный.
Характерно для мнения А. И. в этом вопросе было его отрицательное отношение к самому названию органа, который в Англии хотели сделать именно боевым и резким. Журнал был назван "Darkest Russia". Несмотря на протесты А. И., название журнала (которое имело уже некоторую известность, так как подобный журнал под этим же названием издавался в 1888 году) не было изменено. Люсьен Вульф стоял тогда в резкой оппозиции к сэру Эдуарду Грею, министру Иностранных Дел, главным образом из-за его русской политики. Для руководящих политиков и журналистов того времени (всего за 2-3 года до войны) было уже ясно, что только чудо могло предотвратить мировой конфликт, и английское министерство не хотело портить свои отношения с русским правительством.
Люсьен Вульф же не желал замалчивать темные стороны русской политики в еврейском вопросе. А. И. имел не мало терзаний и в письме к Вульфу от 17-го марта 1912 года он писал: "Ваше последнее письмо меня убедило, что недоразумение между нами все еще не устранено. То, что вы пишете о "боевом" тоне еженедельника, и есть именно то, что нам всем здесь кажется бесцельным. Если тот материал, который мы вам посылаем, вам кажется слишком академичным, то это не случайно. Мы все здесь того мнения, что этот журнал должен именно вестись в духе академической объективности и так, чтобы все события изображались в полном соответствии с действительностью. Название издания противоречит тому изменению тона, которое нам желательно, и мы очень жалеем, что это несоответствие пока еще не может быть устранено.
"Я показывал полученные здесь номера журнала целому ряду видных политических деятелей (исключая крайних левых), и общее мнение совпадает с моими вышеизложенными взглядами. Особенно нравятся всем ваши собственный статьи (редакторские заметки). Тем более приходится жалеть, что мы расходимся в принципиальной постановке вопроса об отношении к России в вашем органе. Надеюсь, что при личной встрече с вами мне удастся наши недоразумения устранить."
Борьба А. И. за бережное отношение к интересам Poccии и его настояния на том, чтобы понятия "русское правительство" {106} и "русский народ" ясно разграничивались в виду особых условий в Poccии того времени, затруднялись тем, что из-за трудностей сношений с Россией, немало материала доставлялось в газету видными русскими и еврейскими политическими эмигрантами левого крыла - социалистами-революционерами и социал-демократами. Достаточно сказать, что среди сотрудников журнала были такие лица, как Рубанович, Черкесов, Степанковский, Фельдман, Трусевич, Житловский, Соскис, Расторгуев, Маслов, Дан, Вельтман-Павлович, Алексинский, Ракитников. Максимов, Рафалович, Петров, Вера Фигнер и целый ряд других лип, впоследствии игравших крупную роль в революционном движении 1917 и 1918 годов, чтобы понять как трудно было Александру Исаевичу проводить свою точку зрения.
"Darkest Russia" имела значительный успех, так как журнал расходился в 5.000 экземпляров, посылался многим членам парламента в Англии, в редакции газет, писателям, журналистам и целому ряду других лиц, которые могли иметь влияние на общественное мнение. Пока русское правительство не спохватилось и не встревожилось, газета получалась замаскированным путем и в России.
В Америку посылалось по специально отобранным адресам свыше тысячи экземпляров, и хотя газета перестала выходить в день объявления войны Англией (4-го августа 1911 года), еврейское общественное мнение Америки к тому времени было достаточно подготовлено, чтобы требовать, как цену за доброжелательное отношение к Антанте, вмешательства со стороны Англии и Франции в вопросе об изменении еврейской политики русского правительства.
