Но первое, что сделал Ференц, добравшись до своей каюты, было не чтение инструкций. Он от души обложил самыми черными словами всех пагов, мужчин и женщин, на Станции и на Пагре.

Ему немного полегчало.

Викору часто приходило в голову, что Станция во многих отношениях похожа на живой организм. Например, она была практически самоуправляемой, самовосстанавливающейся, самопрограммирующейся. Она существовала сама по себе уже много тысяч лет, прежде чем первые исследователи с Глея прибыли сюда на медлительных кораблях с ионной тягой. Они тогда еще не разработали сверхсветовые двигатели. Преимущества глейсы получили в основном благодаря случаю. Они находились всего в половине светового года от Станции. Хотя паги и кэтродины выслали свои первые экспедиции в космос примерно в то же самое время, что и глейсы, им пришлось ждать изобретения гипердвигателя, чтобы добраться так далеко в глубь Рукава.

Станция напоминала живое существо еще и потому, что обладала своеобразным метаболизмом, в котором роль кровяных телец играли люди. Время от времени инъекция извне — новый кэтродинский генерал с агрессивными замашками, новая громогласная пага — угрожала нарушением хрупкого равновесия, что приводило к чему-то вроде лихорадки. А глейсам, этим белым кровяным тельцам системы, приходилось устранять нарушение в организме Станции.

Что-то едва уловимое в поведении Рейдж натолкнуло Викора на мысль, что сейчас происходит как раз один из таких случаев.

А Ланг выглядел так, словно собирался сыграть в этом деле роль инородного тела.

Обычно Викор, доставив сообщение Рейдж, с удовольствием отправлялся посетить вольных майко в майкосском секторе Станции. У него оставалось несколько чудесных дней до возвращения на корабль. Он всегда бывал ужасно огорчен, когда ему выпадало дежурить от прибытия до отправки корабля — а это бывало раз в каждые четыре рейса.

Но сегодня все было совсем иначе. Ему не хотелось оказаться среди друзей-майко — этих странных людей, не принадлежащих ни к одному миру. Родиной своей они продолжали считать Майкос, но были навечно прикованы к Станции, ибо преступили закон кэтродинов и смогут вернуться на родину не раньше, чем Майкос будет свободен. Здесь они находились под покровительством глейсов, хотя и этого иной раз бывало недостаточно. Куда ни кинь, они были обречены.

Эти люди всегда наполовину стыдились, наполовину жаждали контакта с майко, прибывающими на Станцию извне — членами экипажей космических кораблей, слугами кэтродинов, или, что очень редко, каким-нибудь популярным артистом, талант которого временно служил ему защитой от давления кэтродинов, и которого привозили на Станцию развлекать господ. Живущие на Станции майко жаждали контакта, потому что постоянно тосковали по родине, как бы ни пытались они это скрыть под видом беспечного превосходства. Стыдились же они потому, что достигли личной безопасности за счет потери возможности участвовать в борьбе с угнетателями на родине. Такая же ситуация была в лубаррийском и элчмидском секторах; между ними существовало что-то вроде родства, братства обреченных душ.

Собственно говоря, именно через находящиеся на Станции свободные колонии подчиненных рас сообщались друг с другом и координировали свои действия революционные движения Лубаррии и Майко.

Кроме Викора существовали и другие курьеры. Так что когда Рейдж передаст ему ответ на доставленные сообщения, он мог пойти и отдохнуть со своими друзьями. И все же Викор медлил.

В конце концов голод привел его в ресторан в секторе майко. Там синтезаторы — они тоже работали с тех самых пор, как Станцию покинули ее неведомые строители — были настроены на вкусы местных посетителей. С точки зрения времени Викор выбрал удачный момент: на местных часах время было позднее, и в ресторане не было никого из знакомых.

Он взял свой заказ в раздаточной, предъявил денежный сертификат, чтобы в нем пробили соответствующую сумму, и направился через весь зал к столику в нише, чтобы не бросаться в глаза. Низкий потолок зала, выкрашенный в светло-синий цвет, показался ему давящим, сверкающие белизной столики выглядели холодно-безличными. Приземистые кресла и стульчики были расставлены неаккуратно, что вызвало у него прилив неопределенного раздражения. Он был в состоянии духа, неподходящем для пребывания в обществе, и прекрасно это понимал.

Неожиданно подняв глаза от тарелки, Викор обнаружил перед собой юношу в тускло-коричневой одежде, предписанной майко. Тот сидел напротив и пристально разглядывал Викора. В руке у него была кружка со спиртным, глаза под кустистыми бровями сверкали.

Викор его не знал и вознамерился было проигнорировать.

Не тут-то было. Минуту спустя незнакомец огляделся, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет, и таинственно кашлянул.

— Вас зовут Викор? — спросил он.

— Да. И я сел в этом углу, чтобы побыть в одиночестве.

Незнакомец нахмурился.

— Побудете один позже, если захотите. Но сейчас у меня есть к вам некоторые вопросы, и я хочу, чтобы вы на них ответили.

Викор резко вздернул голову.

— Вы… — начал было он, но осекся. Его непрошеный собеседник отставил кружку и сложил руки особым образом, который не выглядел нарочитым, но имел совершенно определенное значение.

— Мое имя Ларвик, — дружелюбно произнес незнакомец, когда увидел, что Викор прочел знак. — Мы с вами до сих пор не встречались, потому что работаем в разных ветвях движения. Но получилось так, что мы нуждаемся в определенной информации и совете, а вы можете нам помочь и, к счастью, уже являетесь членом движения.

— Что именно вы хотите знать? — спросил Викор.

Он подозревал, что революционное движение в кэтродинской империи на самом деле куда обширнее, чем та его часть, с которой он знаком. Однако не имел ни малейшего представления, чем занимаются другие ветви.

— Не сейчас. — Ларвик взял свою кружку и махнул ей в сторону тарелки Викора. — Доешьте. Мы лучше поговорим с вами наедине и в другом месте.

Он больше не произнес ни слова, только следил своими сверкающими глазами, как Викор ест.

Наконец Викор понял, что не может больше затолкать в себя ни куска. Он отодвинул тарелку и встал.

— Я готов, — сказал он.

— Хорошо, — пробормотал Ларвик. — Пожалуйста, к лифтам.

Викор подозревал, куда они направятся, еще до того, как оказался в вагоне с Ларвиком и увидел, как тот нажимает кнопки на селекторе, повернувшись к Викору спиной, чтобы тот не заметил точную комбинацию. Значит, есть еще другие лифты, кроме того, который доставляет его в офис Рейдж из приемного зала. Куда же они попадут на сей раз?

Как оказалось, недалеко. Наверняка в пределах сектора майко, если только кабина по дороге подчинялась обычным физическим законам. Мгновение они ждали, пока дверь откроется, затем оказались в комнате, из которой не было другого выхода. Комната была квадратной, больше напоминала коробку. Ее стены от пола и почти до потолка были заставлены грубо сколоченными ящиками. Сам пол был покрыт какими-то крошечными обрывками темно-коричневыми, высохшими, похожими на опавшие листья.

Едва заметное колющее ощущение озадачило Викора. Затем он догадался, что это такое — статическое поле, чтобы пыль не проникала в кабину лифта.

Ларвик подождал, пока кабину не вызвали на другой этаж, и быстро повернулся к Викору.

— Садитесь, — сказал он, и сам уселся на один из ящиков.

Викор последовал его примеру, продолжая принюхиваться. В воздухе стоял какой-то едкий специфичный запах, который Викор не мог распознать.

— Узнаете? — после паузы спросил Ларвик. Викор покачал головой, и тот пожал плечами. — Ладно, потом скажу. Наверное, я должен вам рассказать. А пока я хочу получить от вас необходимую информацию. Мы хотим знать, кто такой этот Ланг.

Снова Ланг! Если бы Верховное Бюро Пагра, каждая из входящих в которое паг способна запросто разделаться с тремя пагскими мужчинами, прежде чем наконец сдаться и позволить четвертому ублажить ее, явилось бы в полном составе сюда, на Станцию, это вызвало бы меньше беспорядков, чем прибытие этого одного чужака! Викор ответил вопросом на вопрос.