Довольно долго они двигались вдоль веревки, облегчавшей семейству людоедов походы за водой. Слой мха в этом коридоре был таким мощным, что в некоторых местах противоположные стены почти смыкались.
Венедим, с подозрением относившийся ко всем проявлениям чужой жизни, не преминул закинуть камушек в огород братьев Шишкаревых.
— Трутни поганые, — пробормотал он. — Вместо того чтобы людей поедать, лучше бы адскую поросль изводили.
— Мох они нарочно не трогают, — пояснил Кузьма. — А в жилище у них, говорят, все чин-чинарем. И стены побелены, и огонь в очаге постоянно горит. Если чужак поблизости появится, они уголек через дверь выкинут — и готово! Собирай потом свежий фарш.
— Сам-то ты откуда их знаешь?
— Встречались пару раз. На выползков они нападают редко. Попроще добычу ищут. Могут изгоя в свое логово заманить, зазевавшегося сторожа с поста снять, ребенка выкрасть. Далеко в Шеол не забираются. Поблизости от дома орудуют.
— Вот во что способен превратиться человек, лишенный Божьего страха. — Можно было поклясться, что Венедим при этих словах перекрестился.
— Божий страх — одно, а голод — другое. Они ведь не ради зла людоедами стали. Отец их из метростроевцев. Даже, говорят, ударником был. Это вроде как у вас праведник. Да только рассорился с какими-то важными чинами. Сам ушел и еще несколько человек с собой увел. Бедствовали они первое время страшно. Только людоедством и спасались. В конце концов остались лишь папаша Шишкарев и какая-то баба. Семь сыновей вместе прижили. Владимира и Павла ты знаешь. Мишка и Тишка скорее всего на хозяйстве остались. А остальные трое где-то шастают… Ты почему веревку бросил?
— Она осквернена прикосновениями нечестивцев!
— Потерпи, недолго осталось. Тут, похоже, ход раздваивается. Если налево пойдем, прямо к Шишкаревым в гости угодим. Чуешь, дымком попахивает?
— А если прямо?
— Откуда я знаю! Раньше в этих краях бывать не приходилось.
— Как же нам добраться до обители Света? — с тоской произнес Венедим.
— Доберемся! — Кузьма вновь был полон оптимизма.
— В какой хоть она стороне?
— Как тебе объяснить… Где-то пониже нас и справа. Это если по прямой. Но только в Шеоле прямых путей нет. Придется поблуждать.
— Без еды, без оружия, без огня… — промолвил Венедим с сомнением.
— Вот и я говорю, может, сначала к Шишкаревым заглянуть? — произнес Кузьма как бы в раздумье. — Перекусим, у костра погреемся, оружием запасемся…
— Нет! — воскликнул Венедим так, словно его склоняли к грехопадению. — Заклинаю тебя от опрометчивого поступка! Не надо нам помощи от сатанинского отродья!
— Я у них помощи и не собирался просить. Я совсем другое имел в виду.
— Тем более! Не оскверняй свои руки кровью гадины.
— Тогда ты не ной… Еда у нас под ногами, с оружием что-нибудь придумаем, а огонь здесь только во вред. На словах ты, овечка Божья, к терпению призываешь, а как до дела дошло, сразу раскис. Хорошо проповедовать, сидя в теплой келье.
— Ты прав, брат Кузьма, — после некоторого молчания ответил Венедим. — Прости за минутную слабость…
— Это не по моей части. Это ты у своего Бога прощение проси… В Шеоле прощать нельзя. Но и мстить не нужно. Себе дороже.
— А что тогда нужно в Шеоле?
— Память нужно иметь хорошую. Если ты в каком-то месте один раз побывал, должен его на всю жизнь запомнить.
— Как же запомнить, если ничего не видно?
— А звуки, запахи?
— Не у всех такие способности есть.
— Тогда сиди в своей норе и не высовывайся. Как крыса беззубая или нетопырь бескрылый… Кстати, о памяти. Захвачу-ка я кусок веревки. Так сказать, на добрую память о братьях Шишкаревых. В пути она ох как пригодится!
— У нас-то и отрезать нечем… — вздохнул Венедим.
— Зачем резать? Она же вся из кусков. Я как раз один узел в кулаке держу. Сейчас развяжем…
Дальше пришлось идти, не уповая на помощь веревки, и это оказалось куда сложнее. Не осталось ничего иного, как прибегнуть к прежней тактике — Кузьма, используя все известные ему способы, тщательно выбирал безопасный путь, а Венедим тащился сзади на буксире.
Какими такими норами они пробирались и что при этом творилось вокруг, Венедим видеть, конечно же, не мог и во всем полагался на команды Кузьмы: «здесь согнись до пояса», «здесь пробирайся вдоль стеночки», «здесь придется съехать на заду».
Большое расстояние таким манером одолеть было нельзя. Если от привала до привала удавалось сделать три-четыре тысячи шагов, это уже считалось удачей.
Слой мха хоть и не позволял пользоваться светом, зато смягчал все удары и падения. Гораздо хуже приходилось на тех участках, где мох по тем или иным причинам отсутствовал, — даже Кузьма набил себе немало шишек, а что уж тогда говорить о Венедиме.
— Как только здесь братья-людоеды ходят? — удивлялся он.
— Ты еще спроси про то, как змеи в своих норах пресмыкаются, — ответил Кузьма. — Самым естественным образом. Они здесь родились и этим путем, наверное, тысячу раз пользовались. Тут они короли. Тут за ними никому не угнаться.
Уже после третьего перехода путники стали страдать от жажды, хотя и в разной мере.
— Ты мох ешь, — советовал Кузьма, выискивая в слоевище самые сочные волокна. — Они влагу из земли вытягивают.
— Свят, свят, свят! — крестился в темноте Венедим. — Никогда в жизни! Уж лучше умереть.
Немного воды добыли, выкручивая влажную одежду, но это не умерило жажду, а только оставило во рту омерзительный привкус.
Еще недавно они буквально захлебывались водой, а теперь им грозило смертью ее полное отсутствие. Чего только не бывает в Шеоле!
Ради спасения требовалось как можно быстрее спуститься вниз, до того уровня, где вода была уже не редчайшей ценностью, а вполне обычным делом. Однако за все время пути Кузьма не обнаружил в коридоре ни единого ответвления, ведущего в сторону, а тем более вниз. Это действительно была кишка, тонкая извилистая кишка, уходящая в неизвестность.
На очередном привале обратились за помощью к логике. Если братья Шишкаревы пользовались этим ходом для своих охотничьих вылазок, следовательно, он должен был вести в людные места, где достаточно праздношатающейся человеческой дичи, не способной всерьез постоять за себя. Например, в окрестности обители Света, к Торжищу или к подземным магистралям, которыми обычно пользовались добытчики летучих мышей.
