К Элизабет, наконец, вернулась способность говорить. Она глубоко вздохнула.
– Спасибо за разъяснение, сэр, теперь я точно знаю, что вы имели в виду. Надеюсь, вы разрешите мне отнять у вас несколько минут и объяснить, что имею в виду я.
С каким наслаждением она набросилась бы на него и била, била бы по лицу! Она обвела взглядом его высокую мощную фигуру. – Во-первых, – начала она, вздохнув, – должна вас поздравить – у вас превосходная память. Да, десять лет назад меня унизили и втоптали в грязь. Да, меня стали сторониться люди, которые считали ниже своего достоинства общаться со мной. Во-вторых, если бы я действительно захотела вернуться в высший свет, вцепившись в чей-то фрак, то подыскала бы фрак поблагороднее вашего. Ослепленный высокомерием, вы решили, будто я буду низко кланяться и благодарить… за то, что мне сделал предложение выскочка, новоиспеченный виконт двухнедельной давности и к тому же отъявленный негодяй, который сумел добиться расположения при дворе. Боюсь, что сейчас расстрою вас: я получала предложения от представителей самых знатных аристократических семей Англии. – Она не спускала с него горящих глаз. – Например, граф Кэдмор, менее щедрый, но зато более настойчивый. Две недели назад он снова прислал письмо, в котором предлагает мне жить в роскошном особняке, где слуги будут наперебой удовлетворять мои самые невероятные капризы. А вы, жалкий виконтишка, решили поселить меня вместе с вашими дешевыми любовницами! Вы действительно так глупы, что вообразили, будто дочь маркиза согласится вступить в брачный союз с корнуолльским контрабандистом? Если бы моя глупая бабушка не заварила эту кашу, я бы, услышав ваши упоительные фантазии, смеялась бы вам прямо в лицо и…
Но ей не дали продолжить. Сильные смуглые руки схватили ее за белые плечи, оборвав на полуслове, и Росс поставил ее перед собой. Ее русая головка едва касалась его смуглого тяжелого подбородка.
– Тише! Или я пошлю эти «упоительные фантазии» ко всем чертям! Обещаю, что вам не придется смеяться, – добавил он.
– Что ж, поверю вам на слово. Однако трудно найти второго такого фантазера! – проговорила она, глядя на него из-под густых темных ресниц.
– Правда? – вырвалось у него. – А как насчет лейтенанта Хэверинга? Из-за его или из-за ваших фантазий вы превратились в забаву для «джентльменов» с большой дороги? Элизабет похолодела. Росс не упустил случая напомнить ей о ее позоре. На мгновение ей показалось, будто оглушительный гогот раздался в гостиной. Казалось, даже стены дрожали от жестоких выкриков мужчин, сопровождавших их с отцом отъезд обратно в родовое имение в Гертфордшире, словно ее отправляли в ссылку. Росс Трилоуни мог и не быть непосредственным свидетелем ее высылки из Лондона под улюлюканье расфранченных денди, но зато он злорадствовал теперь. И у него были основания презирать ее не меньше, чем она презирала его. Элизабет почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и едва успела ухватиться дрожащей рукой за спинку дивана.
– Я хочу попросить вас набраться терпения, – проговорила она. – Пожалуйста, подождите меня здесь. Не волнуйтесь, это в ваших же интересах. – Не дожидаясь ответа, она быстро вышла из гостиной.
Росс проводил ее взглядом и, когда Элизабет скрылась, закрыл глаза. Он чувствовал себя разбитым и усталым. Он совсем обессилел от этого сражения. И, несмотря на то, что он, скорее всего, выйдет победителем, вдруг почувствовал горечь утраты и понял, что нажил непримиримого врага…
Эта женщина не пришла с оружием, чтобы выстрелить ему в голову, не объединилась с Эдвиной, чтобы разработать план военных действий. Она вообще ничего не знала о плане Эдвины, она ни в чем не виновата. Ее маленькая, хрупкая, такая чувственная фигурка необъяснимым образом влекла его к себе, и он этому не сопротивлялся. От ее волос так приятно пахло цветами. Он хорошо запомнил, как его подбородок касался ее мягких, как шелк, локонов… Он ни о чем не мог больше думать. Он хотел еще раз увидеть ее. Сию же минуту!
Элизабет относилась к тому типу женщин, которые волновали ум, а не только тело. В сущности, она очаровала его. Росс хотел знать о ней все. Все, что с ней произошло – хорошее и плохое – с того самого дня, когда их взгляды впервые встретились тогда, в Воксхолле.
Тогда она ему тоже нравилась, но она была такая юная, такая известная… впрочем, как и он. Однако он понимал, что дочери маркизов выходят замуж только за аристократов, и потому в то лето старался избегать ее. Он был уверен, что попытайся он завязать с ней знакомство – тут же получит отказ, что при тогдашнем его тщеславии ранило бы его до глубины души.
В то время он был очень богат, но не имел положения в обществе, прослыв отпетым контрабандистом. Однако всегда находились женщины – дамы полусвета, – которым было достаточно его молодости, красоты и богатства. Их волновала его пиратская внешность и полное пренебрежение хорошими манерами, им нравились его рассказы о морских стычках и разграбленных торговых кораблях… Когда они узнавали, что он любит их всех, но никого в частности, их постигало глубокое разочарование, но это был его единственный недостаток, отмечали они. Ему жилось приятно и легко, в двадцать три года он был доволен жизнью и собой.
Что касается его отношений с представительницами высшего света, то тут леди Элизабет Роу неправа – он не был искателем богатых и знатных невест. Это ее возлюбленный – младший сын в большом семействе баронета – гонялся за невестами с приданым.
Ее безрассудное бегство с ним – разумеется, тайно от всех – закончилось для нее полной катастрофой. По дороге в Гретна-Грин этот молокосос, как потом выяснилось, струсил и пустился наутек, бросив леди Элизабет Роу на произвол судьбы, когда двое грабителей с большой дороги остановили ночью его карету. Рассказывали, что отец искал ее по всей Англии и случайно нашел в таверне где-то в Кембриджшире, одну, без возлюбленного, в грязных лохмотьях. Естественно, встал вопрос о возбуждении уголовного дела, но, по всей видимости, Элизабет на это не пошла, как и ее отец.
Слухи об этом происшествии взбудоражили светское общество. Росс впервые услышал об этом в «Уайте», за игрой в пикет с Гаем Маркхемом и своим старшим братом Люком. У него было такое чувство, будто осквернили его святыню, но он не подал вида и подбросил несколько циничных замечаний о якобы святости девственниц.
С этой минуты почти целый месяц во всех клубах обсуждались пикантные подробности ее похищения и велись разговоры о том, как бы вернуть ее в Лондон после такого «многообещающего» дебюта в высшем свете. И многие знатные повесы предлагали тогда ей свое покровительство. Но, как видно, она всем отказала.
Но один добивался ее расположения упорнее всех. Росс, конечно, знал его: это был Лайнус Сэвидж, граф Кэдмор, известный своей скупостью. Также он был известен как преданный почитатель леди Элизабет Роу. Тогда, десять лет назад, все говорили об их помолвке как о деле решенном. Когда обнаружилось, что она оставила богатого и знатного пэра Англии в дураках, используя его как ширму в своем романе с бедным армейским офицером, граф тоже стал объектом циничных насмешек.
Все гадали, как маркиз поступит со своей непослушной дочерью, но маркиз всех разочаровал: он был по-прежнему ей предан. Они вернулись в свое родовое поместье Торникрофт, где жили в полном уединении.
Что ж, леди Элизабет можно только поздравить, что, пережив такое унижение, она сохранила уверенность в себе и чувство собственного достоинства. Она быстро дала понять, что презирает его, Росса, и лучше бы он этого не знал. Лучше бы они не встретились вовсе, и он бы не вспоминал о трагедии десятилетней давности, и не сожалел бы о ней, как какой-то сентиментальный глупец.
– Черт бы побрал эту Эдвину, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Руки у Элизабет так дрожали, что она никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Отперев потайной ящичек в бабушкином секретере, она вынула вишневый бархатный футляр и с трудом подавила искушение открыть его в последний раз, без свидетелей. Схватив футляр, она быстро спустилась по лестнице и ворвалась в гостиную неподобающим для леди образом.
