Когда поздно вечером, стоявший во главе комиссаров начальник решил еще раз обыскать поезд, фон Раутенфельд и я стали внушать ему, насколько приятнее возвращаться домой в автомобиле, чем пешком. Это подействовало. По пути домой молодой человек много политизировал, отметил среди прочего, что наш комиссар, товарищ (геноссе) Вильгельм, делает свое дело все-таки хорошо, что Россия очень нуждается в немецком порядке.

17 июня.

В последние дни мне приходится много ездить по Москве, чтобы сдвинуть с мертвой точки безнадежные переговоры с администрацией железных дорог. При этом я познакомился с наркомом путей сообщения Ревским44, малообходительным человеком, ранее мелким железнодорожным чиновником.

Понятие равенства и непонимание необходимости организованности приводят в одинаковой мере к странным явлениям; например, Чичерин самолично подписывает паспорта, заявки на железнодорожные купе для наших курьеров и выполняет другие такого рода мелочи. Вполне понятно, что на большие дела времени не хватает, немногочисленные добросовестные члены правительства быстро переутомляются. Насколько я убежден в необходимости вливания свежей крови в систему у нас дома (нам нужен менее величественный и менее тайный Тайный совет), настолько на основании моих наблюдений я убедился в необходимости планомерной учебы здесь для массы чиновничьего аппарата.

В последнее время я стал вхож во многие русские и русско-немецкие семьи; с одними меня связывает знакомство по политическим делам, к другим я прихожу, выполняя поручения их немецких родственников. Повсюду заботы и нужда или же жизнь с ограничениями и в постоянном страхе попасть под подозрение "чрезвычайки". И при всем при этом всюду, где мне приходится бывать, пытаются показать русское гостеприимство. По возможности мы помогаем всем, кому находим нужным, с получением документов, разрешающих въезд на оккупированную нами территорию, а также в других вопросах, если это только возможно по нашим официальным каналам.

Неожиданно настали жаркие дни, на улице бывает душно, нередки дожди с грозами. Недавно часы здесь были переведены на два часа вперед, чтобы полнее использовать дневной свет. И поскольку белые ночи стали заметнее, мы можем по вечерам почти до полуночи читать без лампы в прекрасном саду нашего дома.

Вместе с Геннингом я часто бываю по вечерам и воскресным дням в гостеприимном доме нашего прибалтийского знакомого в Трубниковском переулке, который находится в нашем квартале. Это бывший аристократический квартал, где дворянство имело свои городские усадьбы, в которых они жили блестяще, хлебосольно и порой расточительно. Еще можно встретить эти старые просторные господские дома, окруженные постройками для крепостного люда и прекрасными садами. Когда я здесь брожу, мне часто вспоминаются образные описания в книге князя Кропоткина45 "Записки революционера" и в "Войне и мире" графа Толстого46. Местами встречаются деревянные дома, внутри, наверное, не столь уютные, как снаружи.

18 июня.

Наши три комиссии попечения о военнопленных возвращаются назад. Попасть в Сибирь им не позволили чехословаки, успехи которых растут. По новым сведениями их численность составляет 60-80 тыс. человек.

Из министерства иностранных дел нет ни слова. Прошло уже две недели как мы перенесли очередное заседание. И там еще удивляются, когда у солдат лопается терпение! Мы направили телеграфом в Верховное главнокомандование и военное министерство пространные и очень резкие жалобы. Бюрократы на Вильгельмштрассе, видно, не представляют, что на душе у наших пленных, хотя мы свое мнение по этому поводу им высказали.

Мне вдруг пришло в голову, что чем меньше дипломатическую миссию информируют, тем бесцеремоннее с ней обращаются. Но не могут же в самом деле в министерстве иностранных дел полагать, что наше представительство здесь должно только выполнять поручения, не принимая никакого участия в умственной политической работе.

Русские хорошо знают от Иоффе, что происходит в Берлине, об этом нам известно по их косвенным высказываниям.

20 июня.

Вчера интересная беседа с бывшим генералом, который пытался обрисовать нам возможные перспективы. Старая песня: считают, что немцы могли бы еще перейти к решительным действиям, но воли к этому у них теперь уже нет. Террористические акции последних недель нанесли серьезный удар по буржуазии, их организациям нанесен урон, некоторые полностью разбиты. Угрозой для большевиков изнутри могли бы быть объединенные силы всех их врагов, но такого единения ожидать не приходится. Другой возможностью мог бы стать переход значительной части Красной армии в другой лагерь. Правые обеспокоены тем, что чехословаки и Антанта могут сбросить правительство Советов, что в результате к власти придут другие левые, полностью отстранив правых.

По средам (вчера во второй раз) в Калашном переулке в доме Главной комиссии теперь проводятся вечера для немецкой колонии. Это хорошая идея. В них принимают участие также московские немцы, шведы и военнопленные офицеры. Идея проведения таких вечеров принадлежит графине Юкскюль, Петерсону и Милецкому, которые выступают в роли хозяев и которым мы все очень благодарны за это изобретение. Музицирование, несколько игральных столов и разные увеселительные развлечения.

Выдержка из донесения Верховному главнокомандованию от 20 июня

Распространение чехословацкого восстания, которое за некоторым исключением развивается успешно, кажется, существенно усложняет положение правительства. Чехословацкие части представляют собой ядро для всех контрреволюционных элементов, вливающихся в них. Во многих местах заметно оживление оппозиции, в ряде мест большевистское правление уже свергнуто. По еще не подтвержденным сообщениям в Рязани правительство Советов изгнано. Похоже, что должно подтвердиться сделанное ранее сообщение о взятии Казани. Пермь уже в руках чехословаков. Вся Сибирь вышла из-под власти советского правительства. Чехословаки выступают в тесном взаимодействии с казаками генерала Дутова47 и адмирала Колчака48. В Западной Сибири ими руководит французский генерал. Немецкие комиссии по делам о военнопленных, направленные в Сибирь, вернулись ни с чем, так как их попытки продвинуться дальше были пресечены. При попытке попасть в Омск они были остановлены спасающимися бегством большевиками и были вынуждены вернуться в Екатеринбург, который в настоящее время является единственным городом восточнее Урала, находящимся еще в руках большевиков, но падение которого ожидается со дня на день, если он уже не пал.

Вернувшиеся из поездки наши люди дают следующую характеристику состоянию дел в Западной Сибири. Почти все население настроено против большевиков, крестьяне хотят иметь старую Россию, господина, как они говорят, перед которым они могли бы снять шапку. Население Сибири хочет иметь самостоятельность и независимость не от России, а только по отношению к революционному правительству. В Сибири хотят возрождения буржуазной государственной формы правления, очень многие предпочли бы монархию. В целом, охотно была бы принята помощь Антанты, но нет никакого желания терпеть дольше американское и японское господство. В Пермской губернии преобладает мнение присоединиться к самостоятельной Сибири.

Чехословаки и сибиряки беспощадно расправляются со всеми советскими работниками, попадающими им в руки. Многочисленные смертные казни оказали свое воздействие на большевиков, так что настоящее сопротивление было оказано лишь в отдельных случаях. Похоже, что спасение для них только в бегстве на Запад.

Вне всякого сомнения, позиции правительства в Москве в последнее время стали менее надежными. Среди правительственных кругов мне неоднократно приходилось встречаться с мнением, что конец этому удовольствию близок. Из надежных источников нам известно, что очень влиятельные члены правительства уже на всякий случай запаслись иностранными паспортами с визами иностранных консульств. Во враждебных для большевиков кругах в основном надеются и верят, что ненавистное правительство скоро будет свергнуто. Считают, что свержение будет осуществлено непосредственно чехословаками, или правительство падет вследствие перекрытия доставки продовольствия с востока. Значительно упала уверенность в том, что падению власти могло бы способствовать наступление немцев.