Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- И что же? Что же вы в нем написали фюреру? - высунув голову из окна, нетерпеливо поторопил фельдфебеля бригаденфюрер.

- Я вижу, вы порядочный человек, а не полная свинья, как следователь гестапо, - сказал Карке. - И потому я с удовольствием прочту вам это письмо. Оно как раз при мне.

Карке засунул руку в корзину с сеном, покопался там и извлек откуда-то со дна большой треугольник.

- "Наш обожаемый фюрер, - начал читать он. - Обращается к вам национальный герой Германии..."

- Кто такой национальный герой? - спросил бригаденфюрер.

- Как? Разве я вам не представился? - спохватился Карке. - Извините, господин бригаденфюрер. Национальный герой - это я, Фриц Карке. Высокое звание я получил на знаменитой высоте под Смоленском. Там вместе со своим приятелем, стреляя назад, я снизил скорость нашего победоносного отступления с сорока километров до тридцати пяти. За это с меня сняли штаны, кальсоны и отослали их как боевые реликвии в музей Кайзера в Берлин. А с вас еще штаны не снимали, господин бригаденфюрер?

- Читайте письмо, - приказал бригаденфюрер, поморщась.

- Читаю, да, да. Итак, я писал: "Наш обожаемый фюрер! Обращается к вам национальный герой Германии Фриц Карке из непобедимой сто восьмой егерской дивизии. Пока идет мое письмо, нашей дивизии, может, уже и не будет, но все равно номер ее останется, и вам, обожаемый фюрер, легче будет представить, откуда пришло это письмо. А пришло оно к вам из-под Москвы, где нас весьма скверно встретили русские и мы затем под вашим блестящим руководством сверхпобедно начали наступление назад. Мы, наш фюрер, готовы были двигаться и дальше, но нас остановили за Сухиничами и сказали, что мы должны тут зимовать. И выходит, что же? Нас обманули? Обещали закончить войну до зимы, а теперь отложили до весны, а там скажут, потерпите до осени. Я, наш фюрер, готов терпеть, а вот супруга? Может ли терпеть красивая, статная, полноногая девушка, на которую из-за шторы подсматривает штурмовик?"

- Изумительно! Читайте дальше, - предвкушая поощрение за разоблачение крупного политического преступника, потер руки шеф гестапо.

- "Может ждать, - скажете вы, - если она сознает, что муж находится при исполнении высокого национального долга". Я тоже так думал, а вот поездка в отпуск показала, что высокий патриотизм наших жен длится лишь до первого подсматривания квартирантов-штурмовиков из-за шторы. Всему этому способствуют также и речи господина доктора Геббельса. К чему он призывает наших жен? "Проявляйте высокий патриотизм в тылу. Рожайте побольше солдат для Германии". А от кого же родит моя супруга, если я в окопах? Вот вопрос, который гложет меня, наш фюрер".

- Кто, кроме вас, сочинял это письмо? - спросил бригаденфюрер, сияя.

- Как кто? Сам сочинял.

- И что же? Что же вы в нем просили?

- Сущие пустяки. Я просил фюрера отозвать меня в тыл для проявления "патриотизма", к которому призывает доктор Геббельс.

- А кто же будет воевать, уничтожать Советы? - спросил шеф гестапо.

- Как кто? Штурмовики, кляйстляйтеры, гауляйтеры... Я, господин бригаденфюрер, выдвинул в письме фюреру совершенно оригинальную идею.

- Какую же?

- Устроить обмен. Нас, окопников, - в тыл, а тыловиков - в окопы. И думаю, что я получу за эту идею Железный крест. А как вы думаете, господин бригаденфюрер? Получу я крест или нет?

- Да, да, получите, - кивнул бригаденфюрер. - Дайте мне ваше письмо. Я пошлю его по назначению.

- Вы? Как же вы пошлете, если висите на волоске от смерти? Вагон вот-вот сорвется. Нет уж. Лучше я его сам отправлю, - сказал Карке и сунул письмо в корзину, но тут ветер выхватил из корзины сено, и письмо замелькало в воздухе.

- Держи! - крикнул бригаденфюрер, рванувшись в окно.

Вагон покачнулся, скрипнул и... с треском и грохотом, ломая ферму, сокрушая старые ракиты, полетел в пропасть. В последнее мгновение Карке схватил шефа гестапо за голову, но не удержал. В руках у него остались лишь кепка бригаденфюрера да клок его седых волос.

13. ГЛАВА, В КОТОРОЙ РАССКАЗЫВАЕТСЯ, ЧЕМ КОНЧИЛАСЬ МЕТЕЛЬНАЯ НОЧЬ ДЛЯ ФОН ШПИЦА И КАК ЕГО "УТЕШИЛ" СЫН ВИЛЛИ

Кто знает, что было бы с попавшим в метель генерал-майором фон Шпицем, если бы он не укрылся в хлевке злобной сухиничской старухи? Ясно одно. Навозная куча, десятиминутное пребывание в теплой избе, дыхание коровы смягчили удар проклятой русской зимы, и фон Шпиц отделался незначительным. У него отпилили только одну отмороженную ногу.

Отпиливали опытнейшие мастера, вызванные из Берлина. Чудесно отпилили! Ровно, экономно, расчетливо. За какой-то один месяц култышка срослась, затянулась кожей и ныла лишь изредка, к непогоде. Словом, все шло великолепно. Меж тем фон Шпиц никак не мог забыть свою любимую левую ногу. Как ее забудешь, когда ею маршировал по плацу интендантского училища, когда однажды сам фюрер привел в пример взмах его левой. "Вот так надо маршировать, господа офицеры, сказал он на тренировке к военному параду, - так, как марширует майор фон Шпиц. Его левая нога поднимается выше носа!"

Выпадали ночи, когда фон Шпицу снилось далекое детство. Он бегал босым или в красивых белых тапочках по траве и ловил бабочек либо пускался наперегонки с девочкой из соседнего поместья. И тогда ему было вовсе невмоготу. Проснувшись, он нервно ворочался, стонал, скрипел зубами и рыдал, как ребенок. Вот чем, вот как закончилась его война в России. Кто бы думал, что ему на старости лет колтыгать на деревяшке...

Как-то во сне к нему подошел Гитлер. Сел близ койки, положил руку на его плечо;

- Больше бодрости, генерал! Потерять ногу во имя Германии - это патриотично! Мы предвидели это и заготовили миллионы деревянных, резиновых ног. Вся Германия скрипит уже протезами. Мужайтесь! Равняйтесь на фюрера! Я остался без головы и не хныкаю. Взгляните!

Фон Шпиц посмотрел на фюрера и отшатнулся. Фюрер сидел и в самом деле без головы. На шее его торчала такая же, как и на отрезанной ноге, култышка.

- Мой фюрер! Как же вы будете жить, командовать войсками? - спросил фон Шпиц.

- К черту голову! Я уничтожу мир и без головы... Каждое утро к фон Шпицу подсаживался лазаретный психиатр и проводил с ним сеанс внушения. Он говорил, что нога для человека мало что значит, что с одной ногой жить даже лучше, экономичней, меньше расходов на обувь, носки, портянки, а если генералу уж так хочется иметь еще одну ногу, то при современном развитии техники ее могут сделать в точности такой же, какую и отрезали. Однако на фон Шпица эти внушения не действовали. Он тосковал по отрезанной ноге и проклинал сухиничскую старуху за то, что та не приютила его, не обогрела, а, запугав партизанами, выгнала на мороз.

15
{"b":"46754","o":1}