Пылкое солнце взошло на середину небосвода. Тени стали совсем короткими. Жестокий полуденный зной гнал людей в прохладу жилищ и к водам реки и бассейнов. Площадь перед храмом опустела.

Вновь засмеявшись, но уже как – то невесело, как – то искусственно Ева грациозной походкой пошла в сторону своего дома, ведя за руку вертлявого Каина. А Адам тут же вспомнил слова, сказанные ему старцем накануне смерти в лачуге.

На следующий день Адам поселился у Евы. И стали они жить душа в душу. Через девять месяцев Ева родила Адаму Авеля. И потом каждый год приносила по ребенку. То мальчика, то девочку.

Адам теперь не мог работать на виноградных плантациях по найму. Жара и слабое здоровье быстро утомляли его. Рыбу на продажу Адам тоже не ловил. Студеный ветер от реки и больная спина не позволяли. Но во дворе у Евы рос свой виноград и был обустроен небольшой пруд, в котором водились довольно крупные караси.

Адам работал больше по дому. То крыльцо починит, то забор поправит, до дорожки во дворе песком обновит, то яблони побелит, то траву сорную выкосит. Дел по дому всегда и во все времена много…

Ева тоже была справной хозяйкой, заботливой матерью, доброй женой и страстной любовницей. Старшие дети уже подросли. Каин занялся земледелием, Авель успешно разводил коз и овец. Богатство в доме прирастало с каждым днем. Многие стали откровенно завидовать Каину и семейству его. В гости перестали ходить, с праздниками поздравлять, на улице здороваться. А зависть людская, как известно, семейное счастье может и разрушить.

Однажды Адам починял в очередной раз забор. Мимо шел вполне пожилой и разумный сосед Илья. Многие его на их улице, правда, недолюбливали за нехороший и длинный язык.

– Привет, Адам, – сказал Илья, поравнявшись с Адамом.

– Привет, сосед.

– Забор починяешь?

– Да вот, пару досок надо обновить. А как у тебя дела, Илья?

Сосед задумался и как – то нехорошо, злобно взглянул на Адама.

– А жена твоя, Ева, где сейчас?

– В саду за городом.

– И ты уверен в этом, Адам?

– Конечно, уверен. Вернется вечером, принесет яблоки, груши, апельсины.

– Так у вас же в своем саду этого добра навалом. Зачем ей ходит ежедневно за город в сад? В такую даль по жаре и пыли.

– Ну, это не твое дело, Илья, – насупился Адам. – Это наше, семейное дело.

– Конечно семейное дело, – согласился Илья, ехидно улыбаясь, – Когда она тебе только детей успевает рожать. Сколько их уже у вас, десять?

– Двенадцать, – ответил Адам.

– А твоих сколько?

– Все мои, Каина я люблю не меньше других детей.

– Да я не про Каина. Я о других. Все дети не твои, Адам! Все они нагулянные от других мужиков. Раскрой глаза. Об этом все бабы на улице судачат.

Адам не на шутку разозлился на соседа и даже хотел поначалу огреть его доской, но какая – то внутренняя сила, внутренняя уверенность в своей правде остановили его.

– Шел бы ты, Илья, отсюда подобру – поздорову своей дорогой. Не ровен час, услышит Каин, а рука у него тяжелая.

– Угрожаешь?

– Да нет, предупреждаю.

И Адам ушел в дом, сел за стол и опечалился. Действительно Ева все дни с утра до вечера проводила в яблоневом саду за городом. Посеял в его душе сомнения злобный сосед. И стали эти сомнения травить ему душу, нарастая изо дня в день.

И не выдержал Адам душевной муки. И отправился однажды под вечер в яблоневый сад за город. Долго добирался, темнеть уже изрядно стало. Шел он не аллеями сада, а пробирался через малиновые заросли, хоронился от людских глаз как преступник, как кровавый злодей. И вдруг услышал неподалеку голос Евы. Звонкий, мелодичный. Расслышал он и другие голоса, женские, мужские, юношеские и совсем еще детские. Подкрался ближе как мог. И увидел жену свою. Ева в окружении мужчин и женщин, юношей и детей обирала крупные красные яблоки с высоких ветвей.

У Адама отлегло на душе. Гнусным клеветником оказался сосед. Вздохнул он протяжно и чуть не заплакал от счастья. Таким и увидела его Ева. Подбежала, обняла.

– А ты никак с проверкой сюда заявился, муж мой ревнивый? – рассмеялась Ева, целуя Адама в худую и давно небритую щеку. – Съешь лучше вот это яблочко. Смотри, какое оно красивое, сочное.

Рассмеялись и сборщики яблок, мужчины и женщины, юноши и дети. И лишь одна стерва стояла рядом со злым ненавистным лицом, плотно поджав губы. Затем она развернулась и тихо незаметно ушла из сада.

Адам откусил большой, зрелый плод. Яблоко действительно оказалось очень сочным и очень вкусным.

А наутро соседа Илью жители Эдемского Сада нашли в канаве с перерезанным горлом. Окровавленный серп, орудие убийства нашелся неподалеку от дома Адама и Евы.

По городку потянулись нехорошие слухи. В убийстве Ильи многие подозревали Каина, юношу горячего и скорого на руку.

Через три дня к дому Адама и Евы прискакали три черных всадника на ретивых вороных конях. Спешившись, они, молча, прошли в дом. Огромные мужчины с нагайками, зажатыми в крепких кулаках. Адам с Евой сидели за столом, обедали. Младшие детишки гуляли во дворе.

– Ты Адам? – глухим голосом спросил один из стражников.

– Да, это я.

– А сын твой, Каин, где?

– Зачем он вам? – испуганно спросила Ева. – Нет его в доме, в поле за городом он землю пашет.

Один из черных всадников исподлобья посмотрел на Адама тяжелым взглядом:

– Ваш сын подозревается в убийстве. Мы должны его арестовать и отправить в тюрьму. Это приказ экзарха.

– Наш сын ни в чем не виновен, – сказала Ева. – Он не сделал людям ничего плохого.

– А это уж не вам решать, – перебил ее все тот же черный стражник. – Это решат суд и экзарх!

– Но Каина нет дома, – повторилась Ева.

– Тогда мы заберем его. В заложники. Покуда Каин не вернется в город, – произнес черный всадник, указывая нагайкой на Адама.

– А его за что? – всполошилась Ева. – Он старый больной человек. Он не может сидеть в тюрьме с больной спиной и покалеченной ногой.

– Взять его! – приказал старший стражник.

Двое других черных всадника подскочили к столу и схватили Адама. Ева залилась слезами, пыталась освободить мужа. Но один из стражников развернулся и сильно огрел ее нагайкой. Лицо Евы залилось кровью. Черные стражники связали Адама, вывели на улицу, веревку прикрепили к седлу старшего всадника. Он стремительно вскочил на своего черного жеребца и злобно хлестнул его кнутом. Конь поднялся на дыбы и с места рванул в карьер. Двое других стражников поскакали за ним. Сзади на веревке, прикрепленной к седлу, поднимая густую пыль, волочился Адам. Его одежда и кожа быстро превратились в лохмотья, ломались ребра, руки, ноги, окровавилось все тело.

Адама черные стражники бросили в глубокую темницу, облив перед уходом грязной протухлой водой из помойного ведра. Он даже оклематься не успел. Черные люди вернулись ночью, подхватили его под мышки и как мешок с картошкой небрежно вытащили из темницы. Поволокли дальше и бросили в каком – то дворе под финиковой пальмой.

– Ты кто? – услышал Адам грозный голос, доносящийся откуда – то сверху.

– Я Адам, – ответил он едва слышно, собрав воедино последние силы.

– А я экзарх, – послышался голос сверху. – Давно я хочу тебя увидеть, Адам. А ты не желаешь со мной познакомиться? Подними голову.

Адам перевернулся на спину и увидел звездное небо. Ковш Большой медведицы, Млечный путь с мириадами звезд, тоненький серп луны. Потом он едва склонил голову направо и увидел экзарха. Грузного и уже немолодого человека в пурпурной мантии, сидящего на золоченом троне. Глаза экзарха горели злобой, губы были плотно сжаты, на них появилась пузырящаяся пена.

– Так кто ты? – переспросил правитель Эдемского сада.

– Адам.

– А чей ты? Кто твои родители?

– Я – сын Бога.

– Что?! – взревел экзарх. – Чей ты сын, повтори!

– Я – сын Бога, – прошептал Адам.

– Какого Бога?

– Моего Бога.

– Так, – еще сильнее обозлился экзарх. – Ну, раз ты сын самого Бога, Всевышнего, Вседержителя, Творца и Властителя, то пусть сейчас разверзнутся небеса, и твой Отец защитит тебя! А меня Он пусть покарает!