Корр. Как вы относитесь к тому, что на прекрасном славянском кинофестивале, где проповедуется величие славянских народов, призы выплачиваются в американских долларах?
Н. М. Я к этому никак не отношусь, потому что это вопрос не идеологический. Будет время, когда, как в тринадцатом году, рубль станет выше доллара. Я не думаю, что это важный символ фестиваля. Бюрократ, который берет взятки в рублях, ничем не лучше того, кто берет в долларах. Мне кажется, что это в данных условиях фестиваля не имеет значения. Можно пойти и поменять доллары на рубли. Оставаясь русским человеком, патриотом, я не испытываю по этому поводу никаких сомнений.
Корр. Есть ли в нашей культуре новые национальные достижения? Кого бы из молодых кинорежиссеров вы отметили?
Н. М. Я думаю, что совсем молодые еще на подходе. Я люблю картины Мирошниченко Сережи, очень люблю картины Володи Хотиненко. Кстати, говоря о молодых и о реальном деле. Вот у меня студия есть "Три Т" - два человека из моей студии здесь, на приднестровском фестивале, представляли свои картины. А в целом на этом фестивале, между прочим, четыре картины, которые представляют мою студию. Вот вам и подтверждение: глаза боятся, а руки делают. А то многие мои коллеги киряют в буфетах Дома кино и жалуются: денег нет. То жаловались - бюрократы снимать не дают, цензура режет, то жалуются - денег не дают. Работать надо. Дело надо делать, господа хорошие! А русское кино, конечно, есть!
В. Б. Вы много времени проводите за границей. Не теряется ли при этом ощущение Родины?
Н. М. Я считаю, что всем полезно ездить. Не надо комплекса заграницы. Он унижает русского человека. Моя дочка Аня прилетела маленькой в Нью-Йорк, вышла из самолета и спрашивает: а где наши ворота? Она на даче росла и привыкла к нашим воротам. Для нее ворота с детства - это ее родина, ее дом. Я очень рад, что она ездит по миру со своим мировоззрением, со своими воротами. Она все время сравнивает. Нормально.
Мы должны двигаться, путешествовать. И мы должны понимать, что наша самоценность абсолютно ничем не заслоняется. Турист японский или шведский, который ездит на автобусе по миру и фотографируется (я и Эйфелева башня, я и Наполеон),- этот турист думает, что он знает больше, чем монгол-пастух или карельский лесоруб, вокруг которого жизнь кипит. Абсолютно неизвестно, кто глубже воспринимает жизнь. Познания умножают скорбь. Когда турист живет по-туристически, горизонтальной жизнью, мотаясь по свету, изумляясь, и максимум своей гордыни проявляя фотоснимками (я и кто-то, я и пирамида),он не понимает, что существует множество людей, которые живут на месте, но самые главные ценности жизни воспринимают у себя, не сходя с места.
Я убежден, что мои поездки не определяют мою жизнь. Люди ездят и возвращаются обратно. Ведь другие, не материальные ценности, возвращают их обратно. Я, говоря с иностранцами, пытаюсь им объяснить: ну что такое, скажем, семечки для русского человека? Это же не еда, это образ мысли, образ мировоззрения, миросозерцание - сидит на завалинке и семечки жует. Ни одна реформа в России не сможет органично осуществиться, если она не будет включать в себя и момент семечек на завалинке. Органично включать. Иначе эта реформа будет выпирать, получится кривой и лопнет, как все неорганичные для России реформы... Все равно семечки вылезут в самую жесткую политику, сквозь все заслоны. Нельзя иначе. Вот чего чужому никогда не понять.
Я не ставлю на Ельцина и на его окружение. Я ставлю на ту стабильность, которая, как воздух, как хлеб, нужна сейчас. Идет терапия изнутри. Это не стабильность их режима, а стабильность жизни. Им стабильность не нужна. А нам нужна. И включение системы национальных ценностей во все осуществляющиеся реформы происходит самостоятельно. Тяжело, очень тяжело, но идет. Я не призываю к такому компромиссному смирению труса. Надеюсь, я ясно доказал всем, что говорю и делаю только то, что сам считаю нужным. Поэтому 19 сентября по телевидению была передача, где я сказал все своими словами - единственный из всех своих собратьев. Так вот, я имею в виду ту самую паузу, когда люди начинают сами разбираться в том, кто есть кто. Если Господь смилостивится и появится человек, который поможет им это сделать, это будет прекрасно. Но лишь бы не мешать! Сейчас принцип не такой: "кто не с нами, тот против нас". Наш принцип: "кто не против нас, тот с нами". Сейчас мы должны в этом отношении быть очень и очень спокойны. Для того, чтобы зерно здорового народного смысла проросло. Есть же третий путь. Нам все время твердит пресса: или мы, или коммунисты. Им выгодно очень иметь Жириновского и пугать им: вы что, хотите этого получить? Нет, не хотим, ни вас, ни этого. Я говорю о той паузе, которая поможет людям, успокоившись, оглядеться вокруг себя.
ПОКАЯНИЕ РОДА МИХАЛКОВЫХ
Итак, наконец-то утвердилось окончательно, как и положено было в те годы, о которых повествует фильм "Утомленные солнцем": у русского кино есть несомненный лидер, так сказать, национальный лидер номер один - Никита Михалков. И это признала, со всеми оговорками, та же самая демократическая пресса, которая освистывала Михалкова после печально знаменитого съезда кинематографистов, где бездари гнали за ворота кинематографа Сергея Бондарчука и лишь Никита Михалков поддержал его, та самая пресса, которая освистывала Никиту Михалкова после октябрьских событий 1993 года, где в роли поверженного лидера оказался друг Никиты Михалкова генерал Руцкой.
Самодостаточность Никиты Михалкова так очевидна, что ему не надо было, подобно брату, ехать за славой в Голливуд, он был уверен - сами приползут. Кто приползет? Демократы, журналисты, голливудцы,- словом, все, кто должен признать величие отечественного русского кино и ярчайший талант его лидера, национального художника Никиты Михалкова.
Не случайно Никита Михалков в интервью газете "Завтра" говорил: "Я думаю, что нам, в общем, нечего плакаться. Не распяли нас. И никто не распнет!.. Ведь дьявол спокоен только тогда, когда человек в его руках. А когда этот человек начинает себя осознавать, дьявол начинает шустрить. И все, что сейчас мы испытываем,- это просто возрождение нашего самосознания... Я исключил из своего лексикона слова "нет", "долой" и прочее. Я у себя дома, я на Родине, и мной движет только позитивное, созидательное начало. Я хочу строить это, я люблю это, я делаю это". Да, согласен с ним. Нам таких лидеров не хватает. В экономике, в промышленности, в политике. Как ни воспитывал на трудах Ивана Ильина и других русских философов Никита Михалков своего друга Александра Руцкого, стать вровень с ним, но не в кино, а в политике, генерал не смог. В кино, особенно сейчас, после смерти другого национального гения России Сергея Бондарчука, рядом с Михалковым, поставить некого.
Он любит кино, он любит Россию, он любит русских людей. Это первое ощущение от кинофильма "Утомленные солнцем". Независимо от сюжета, от кровавой трагедии в доме легендарного комдива Сергея Котова, независимо от отношения Никиты Михалкова к сталинской эпохе, он любовно живописует народные типы. Может быть, впервые после фильмов Феллини - национального художника Италии, показавшего нам галерею народных итальянских типов: рыбаков, прачек, шоферов, один лишь кадр, одна фраза, но они так и оставались в памяти - итальянцы, как таковые. Теперь уже в фильме Никиты Михалкова мы видим тот же самый национальный ряд: солдаты, пионеры, крестьяне,- русские люди. Представляю, как на таком антибольшевистском материале, как сценарий "Утомленных солнцем", развернулись бы в своей чернухе, свой антирусскости иные пропагандируемые телевидением кинорежиссеры. Взять хотя бы ту же "Курочку Рябу", с ее издевкой по отношению к героям фильма. Один человек, критик, близкий знакомый всех Михалковых, сказал мне после недавнего просмотра "Утомленных солнцем" в Центральном Доме литераторов: "Братоубийственный фильм". Впрочем, брат Андрон сам напросился на такое сравнение. И себя подставил, и Никиту подвел. Немало людей после "Курочки Рябы" не хотят даже слушать и об "Утомленных солнцем". Мол, братцы же - два сапога пара. С другой стороны, все истинные ценители кино увидели воочию ту пропасть, которая разделяет братьев. Нет, пропасть не идеологическую, не нравственную, не мировоззренческую, а пропасть, разделяющую огромный талант и старательного ремесленника. Кто заставил Андрона Михалкова-Кончаловского устроить свою телепремьеру, да еще с обсуждением, именно в те дни, когда началось триумфальное шествие "Утомленных солнцем"? Вот и нарвался на точное определение из круга своих же знакомых: "братоубийственный фильм". Такое отношение к своим сородичам не выдумаешь, не срежиссируешь - оно или есть, или его нет. Оно прорывается в фильме на любую тему. Вот так и получилось, что в фильме с антибольшевистским пафосом люди, обживающие эту Совдепию,никакие не злодеи, скорее даже наоборот - национальные русские типы. Вот потому и выжила Россия. Потому и выживет впредь. Потому так зло огрызнулся на фильм Михалкова в "Литературной газете" критик Марк Кушнирович, что не увидел в нем ненависти к людям из "этой страны". Ему не нравится, что Никита Михалков, "пуская в ход все киношное красноречие, убежденно доказывает, что поскольку под топором были все: и те, кто "за страх", и те, кто "за совесть", и те, кто вообще никак,- жалеть надо всех..." Марк Кушнирович убежден, что "отсюда недалеко до вывода, на который устами своего комдива намекает фильм: если подобные люди защищали ту самую советскую власть, значит, и власть эта была действительно хороша". А я думаю, именно критик Кушнирович со своими революционистскими мозгами подобно всем другим революционистам всех времен не понимает, что любой настоящий художник и обязан "жалеть всех", как жалеет всех национальный итальянский художник Феллини, как жалеет всех национальный еврейский художник Шолом Алейхем. Когда же все эти большевики от искусства, все эти Черниченки и Кушнировичи перестанут навязывать художнику прокурорский тон?
