«Это все их лица, — подумал он. — Их холодные, мудрые, жестокие, прекрасные лица, даже во сне полные знания и силы».

Внезапно его охватил дикий страх: подобные лица он уже видел раньше. Где именно, его затуманенный разум не мог вспомнить, но он знал — лица эти связаны были с чувством муки, боли, утраты.

Затем он поднял глаза к испещренному огнями своду, глянул во тьму и на блестящие холмы. Он увидел ужасающую дикость этого хитро выполненного пейзажа с далеким равнодушным небом и белыми пиками, острыми, будто клыки хищников, — пейзажа, полного ненависти к людям. Внезапная неприязнь и страх поразили его. Он шагнул назад, отвернув лицо, и Арика тут же опустила край занавеса. Он увидел, что она все еще улыбается этой своей непонятной, загадочной улыбкой. Она повернулась к стене, и пальцы ее уверенно заскользили по камням. И вдруг бесшумно отворилась еще одна дверь, и Фени вышел следом за девушкой еще на одну темную лестницу, ведущую вниз. Спуск был очень долгим. Арика с величайшей тщательностью считала ступени. Несколько раз она проводила его мимо ловушек, незакрепленных камней, готовых провалиться под ним, вздумай он ступить хотя бы на один. Однажды ему почудилось, будто она уронила на ступень что-то мягкое, как бы случайно, но он промолчал, чтобы не сбить ее со счета. Когда они наконец оказались вновь на площадке, она засмеялась, чуть дрожа, и сказала:

— Новчи выстроили свой храм руками рабов, а потом позаботились, чтобы все рабы были убиты и никто не знал здешних ходов. Но мы, обычные люди, тоже по-своему умны.

Она гордилась собой. Фенн благодарно положил ладонь ей на плечо. Но мысли его сосредоточились на другом.

— Арика, — спросил он. — Кто такие новчи?

Он почувствовал на себе ее взгляд, когда она заговорила. В голосе ее звучало недоверие.

— Но уж их-то ты, наверное, не забыл?

— Нет, забыл, — сказал он. — Я забыл их, и мир, и себя самого. Я живу, но жил ли я прежде? Где, когда и как я жил прежде?

Его рука сжала плечо девушки. Казалось, она все понимает и не обижена на него.

— Новч означает на их языке новый человек, — спокойно объяснила она. — Это племя, которое вышло из Великой Тьмы, чтобы завоевать нас. И ты, и я сейчас не свободны от них.

Они дошли до конца короткого коридора. Арика остановилась, и он услышал, как она испустила глубокий вздох.

— Осторожнее, Фенн, — прошептала она. — Если нам удастся миновать гробницу новчей-королей, мы — в безопасности.

И она открыла третью потайную дверь.

Фенн ступил за ней в низкий квадратный зал, освещенный золотой лампой, горевшей на треножнике. Тщательно обработанная каменная стена была увешана золотыми венками и вся исписана какими-то именами Сперва Фенн подумал, что это и есть гробница, о которой упоминала Арика. Затем он взглянул в сторону арки, проем которой заслоняла полуоткрытая дверь. До него донесся шепот Арики:

— Тут, внутри, имена выдающихся людей и королевских фаворитов. Гробница королей — там.

Фенн скользнул вперед, чтобы осторожно выглянуть наружу. Пространство позади арки наполнено было сонным молчанием и смутным красно-золотым светом, проникавшим туда через какие-то скрытые от взгляда отверстия Пространство это было велико. При своей обширности и грандиозности, оно, пожалуй, несколько раздражало отсутствием какого-либо убранства, как если бы новчам ничего не требовалось, кроме их самих. Вдоль стен из темного камня высились ряд за рядом короли новчей, набальзамированные и одетые в пурпурные платья. Они были заключены в вертикально стоящие колонны из чистейшего хрусталя, почтенное общество, слишком гордое, чтобы гнуть шеи даже перед Повелителем Смерти.

Фенну показалось, будто бородатые короли взглянули на него из своих стоящих стоймя хрустальных гробов и божественные уста их улыбнулись холодной и таинственной улыбкой. Он услышал, как глубоко вздохнула рядом Арика.

— Боги с нами, Фенн. Идем.

У него не было желания задерживаться здесь. Человеческие — и нечеловеческие лица мертвых вызвали в нем непонятный ужас. Он прошел за Арикой более половины пути до большой арки в конце зала, когда снаружи послышались стук копыт, позвякиванье сбруи и гул голосов. Оба они застыли на мгновение, похолодев от ужаса. Голосов было множество, множество ног стучало по земле, а лошади били копытами и фыркали. Фенн поглядел на Арику, в ее темных глазах был страх смерти, но губы ее не дрогнули.

— Назад, в альков, Фенн! И будем молиться!

Они стояли тихо и неподвижно, как мертвые короли по сторонам арки, вжавшись каждый в свой угол. Немного повернув голову, Фенн мог частично видеть то, что происходило в склепе. Все, кто вошел, были новчами. На некоторых была воинская броня, и они остались у наружной двери. Двое прошли вперед, мужчина и женщина, и медленно прошествовали вдоль хрустальных колонн-саркофагов. Мужчина был с золотой бородой, в черных одеждах, отделанных серебром. Женщина держалась по-королевски и двигалась с неспешностью, подобающей ее возрасту. Одеяние и плащ на ней были пурпурные, волосы седые. Фенн заметил, что лицо у нее такое же утонченное, как у Арики. Оно было высокомерным и скорбным, а глаза — совершенно безумными. Ни мужчина, ни женщина не говорили. Они Шли так долго, что Фенн стал опасаться, что они, чего Доброго, не остановятся, а направятся в альков. Но вот мужчина — Фенн по его одеянию догадался, что это Жрец, — наклонил голову и удалился, оставив женщину одну перед замурованным в хрусталь высоким чернобородым королем, даже после смерти не утратившим своего орлиного взгляда. Казалось, она стояла бесконечно долго, не сводя безумных глаз с лица мертвого короля. Затем она заговорила:

— А ты все не меняешься, мой супруг. Почему ты не Меняешься? Почему ты не стареешь, как я?

Король мрачно смотрел на нее своими агатовыми глазами и не отвечал.

— Что ж, — сказала она. — Неважно. Мне многое надо тебе поведать. В твоем королевстве беда, вечная беда, и никто меня не слушает. Эти скоты-люди все наглеют, а твой сын, которому нечего делать на твоем троне, слишком мягок и не наказывает их.

Ее монотонный голос полон был беспокойства. Чувство чего-то ирреального охватило Фенна. Ему стало казаться, что мертвый король прислушивается с любопытством. Жрец находился за пределами видимого Фенну пространства. Солдаты неподвижно стояли у наружной двери, утомленные, с тяжелым взглядом. Фенн покосился на Арику. Взгляд ее был такой же, что и недавно в камере, — взгляд разъяренной кошки, и теперь он не мог ошибиться. Пальцы ее шевелились, будто кошачьи когти, все тело было напряжено.

Фенн начал потеть.

Королева новчей все говорила. Она рассказывала о бесконечных обидах и оскорблениях, о дурных деяниях и пороках придворных. Она была тщеславной и вздорной старухой, безумной, как мартовский ветер, и могла болтать хоть целую вечность.

Губы Арики зашевелились. Она не издала ни звука, но Фенн без труда прочел движения ее губ.

— Да замолчи же ты, замолчи. О боги, что над нами, заставьте ее замолчать и уйти! Если мы не попадем в город до того, как гонг возвестит день, мы оба пропали, и все из-за того, что она никак не заткнется!

От молитв она перешла к проклятиям, а старая королева все говорила и говорила.

Временами Арика бросала взгляд на Фенна, и глаза ее выражали отчаяние. Фенн и сам начал чувствовать, как давит на него время. Он не очень-то понимал суть дела, но ярость Арики была достаточно убедительна. У Фенна заболели ноги от долгого стояния на одном месте. Пот струился по его спине и груди. Он осознал вдруг, что воздух горяч, а нескончаемые слова старой королевы наполняют его, как рой пчел. Неожиданно она сказала:

— Я устала. И я не думаю, что ты меня слушаешь. Я удаляюсь. Доброй ночи, мой господин.

Она повернулась и двинулась прочь, шурша пурпурными одеждами. Подошел жрец и деликатно взял ее под локоть. Стража выстроилась рядами. Фенн посмотрел на Арику, и она взглядом велела ему молчать. Он с удивлением подумал, что это может быть за девушка и с чего ей понадобилось ради него так рисковать.