Его каблуки громко стучали по мраморному полу дворца, и слуги, попадавшиеся ему на пути, спешили убраться долой с глаз Избранного. В главном коридоре его взгляд скользнул по ярким флагам, подвешенным к высокому потолку. Придворные – слепые безумцы! Они будут упиваться праздниками, даже если земля начнет рушиться у них под ногами.

Девлин приближался к Большому залу. Гул голосов и звуки музыки нарастали. Возле тяжелых дубовых дверей стояли два стражника.

Капитан Драккен проскользнула вперед и встала у дверей, преграждая Девлину путь.

– Не делай ничего сгоряча, – вполголоса предупредила она.

Глаза Девлина сузились. Сейчас воля уз и его собственные желания полностью совпадали. Правосудие должно свершиться, и путь к нему лежит через эти двери.

– Отойдите, – сказал он. – Немедленно. – Несмотря на ровный тон Девлина, было ясно, что возражений он не потерпит.

Капитан Драккен посторонилась, и стражники распахнули массивные двери.

Большой зал сиял огнями. Пышно одетые люди танцевали, шутили и смеялись, заглушая веселую музыку. На противоположном конце зала Девлин увидел короля Олафура. Его трон стоял на небольшом возвышении, точно монарх желал отдалиться от шумного праздника. Девлин направился прямо к королю, небрежно отмахиваясь от придворных, попавшихся ему на пути, будто от назойливых мух. Когда до публики дошло, что небритый и перепачканный дорожной грязью грубиян, вломившийся в святая святых дворца, – не кто иной, как Избранный, негодующие возгласы сменились всеобщим потрясением. Придворные принялись шепотом высказывать свои догадки. Смех и разговоры затихли, музыка смолкла, и когда Девлин приблизился к королю, в зале повисла гробовая тишина.

– Ваше величество, я пришел потребовать справедливости. Изменник Эгеслик должен понести заслуженное наказание.

Король Олафур вжался в спинку трона и огляделся по сторонам, словно ища поддержки.

– Нам известно, в чем обвиняется барон, но доказательств, подтверждающих его преступные деяния, нет. Мы убеждены, что все это – злонамеренная ложь с целью подорвать наше доверие к преданному вассалу.

Герцог Джерард отделился от толпы и подошел к королю. Через секунду к герцогу присоединилась леди Ингелет.

– Как вы смеете беспокоить его величество в такое время! Вас разве не обучали хорошим манерам? Что за выходки!

– Правосудие не ждет удобного момента, миледи, – ответил Девлин. – Я добьюсь восстановления справедливости или узнаю, почему этого не произошло.

– Справедливость восторжествовала, – елейным тоном сказал герцог Джерард. – Нет никаких оснований судить лорда Эгеслика, а тем более выносить ему приговор.

– Тогда пусть суд вынесет ему приговор на основании моего свидетельства, потому что я видел доказательства его измены своими собственными глазами и разговаривал с его чужеземными сообщниками, замышлявшими заговор. Я, Избранный, могу поклясться, что это правда.

– А почему мы должны верить вашему слову? Вы уже однажды пытались очернить имя барона, прислав бесполезные бумаги, – сказал герцог.

Девлин поднял левую руку – так, чтобы перстень Избранного был на виду.

– Вы прекрасно знаете, что адское заклятие уз заставляет меня служить истине и искать справедливости. Я клянусь, что в сказанном мной нет ни слова лжи.

– Избранный говорит правду, – подтвердил Стивен. – Я тоже в этом клянусь.

– Как и я, – поддержал его прапорщик Миккельсон, выходя вперед. – Мой генерал, я свидетельствую, что Избранный не лжет. Барон Эгеслик – изменник.

Герцог Джерард бросил на Миккельсона испепеляющий взгляд, но тот спокойно его выдержал. Не побоявшись сказать слово в защиту Девлина, прапорщик проявил большое мужество. Он отлично понимал, что этим неминуемо навлечет на себя гнев командира.

– Если он клянется Богами… – начала было леди Ингелет.

– Нет, – перебил ее герцог. – Это какая-то уловка. Вы только посмотрите, как Избранный растлил умы всех, кто с ним общался. Драккен, гвардейцы королевской стражи, да что там говорить – даже мой офицер поддался его дурному влиянию. – Герцог Джерард повернулся к королю. – Сир, я не хотел сообщать вам неприятное известие до окончания праздника, дабы не испортить торжество, но сейчас я вынужден это сделать. – Он поднял руку и показал пальцем на Девлина. – Этот человек недостоин звания Избранного. Он был с позором изгнан из Дункейра за то, что убил всю свою семью.

Вздох изумления пронесся по залу.

Рука Девлина потянулась к мечу. Побледнев, он сделал полшага вперед.

– Это ложь.

– А я утверждаю, что это правда, – сказал герцог Джерард. – Так говорят те, кто знал тебя еще в те времена, когда тебя называли Девлин Убийца Родных.

На лице короля, как и на лицах всех остальных в зале, застыл ужас, но Девлин этого уже не видел. Перед его глазами все поплыло.

– Убийца родных, – прошипел кто-то.

На мгновение застарелое чувство вины вновь захлестнуло Девлина, и он замотал головой, стряхивая наваждение. «Я не убивал их», – мысленно напомнил он себе.

– Я не убивал их. Вы должны извиниться передо мной. Сейчас же.

– За что? За то, что сказал правду? – жестоко усмехнулся герцог.

Теперь Девлин видел только Джерарда, как будто они с герцогом были одни в пустом зале. Все остальное потеряло значение. Девлином овладело чувство неизбежности, словно в глубине души он с самой первой встречи с герцогом знал, что этот момент наступит.

– Тогда вам придется отстоять свои слова с оружием в руках, – услышал Девлин свой собственный голос.

– Безумец! – воскликнула капитан Драккен.

Герцог насмешливо улыбнулся.

– Я принимаю твой вызов. Встретимся завтра на рассвете.

– На рассвете, – механически повторил Девлин. Он знал, что герцог выиграл эту игру, спровоцировав Избранного на дуэль, из которой тому не выйти победителем. Но поступить иначе Девлин не мог.

Придворные, ближе всех стоявшие к Избранному, начали отодвигаться от него, точно от прокаженного. С нарочитой грубостью Девлин развернулся спиной к королю и герцогу и покинул Большой зал, свернув в вестибюль слева. Капитан Драккен, Дидрик, Миккельсон и Стивен двинулись за ним. Герцог Джерард проводил процессию торжествующей улыбкой, а остальные смотрели им вслед с выражением ужаса.

В небольшом вестибюле не было никого, кроме слуги, сервировавшего столик с закусками.

– Оставь нас, – приказала капитан Драккен. Слуга кинул быстрый взгляд на вошедших и поспешно ретировался.

– Ты попросту дурак, – сказала капитан после того, как дверь за слугой закрылась.

Не обращая на нее внимания, Девлин обратился к прапорщику Миккельсону:

– Вы вели себя очень храбро.

– Это самое меньшее, что я мог сделать, – ответил Миккельсон.

– Боюсь, ваша честность обернется против вас, – сказал Девлин. Герцог Джерард не простит офицера, осмелившегося возразить ему на публике, тем более что Миккельсон дал понять, что верен противнику герцога. Если прапорщику повезет, он отделается только потерей звания.

– Моему отцу всегда нужны люди, которые не боятся говорить правду, – вмешался Стивен. – Он охотно примет вас в свою дружину.

Девлин одобрительно кивнул. Удачное решение. Эскер далеко от Кингсхольма, и Миккельсон спокойно проведет там остаток службы.

– Герцог заставил тебя бросить ему вызов, – сказала капитан Драккен. Ее губы превратились в ниточку, а лицо побелело от гнева.

– А что мне было делать? Притвориться, что я не слышал его слов? Я не могу быть Избранным, если люди перестанут мне доверять.

– Тебе не следовало ходить туда сегодня. Надо было остыть и посоветоваться с нами.

Девлин знал, что капитан не на шутку рассердилась, но сам не испытывал злости. После того как он вызвал герцога на поединок, им овладел какой-то странный покой. Он подчинился неизбежному и принял свою судьбу, поэтому в душе его воцарился мир.

– Тянуть дальше не имело смысла, – пожал плечами Девлин. – Вы же сами слышали герцога. Он просто выжидал удобный момент, чтобы выпустить ядовитую стрелу. Он все равно бы сказал это – не сегодня, так завтра или через неделю, и конец был бы тот же.