Молли это… Молли.

«Вечно она витает в облаках, – с нежной улыбкой сказал себе Рейф. – Для тридцатишестилетней разведенки она невероятно наивна. Спящая красавица, которая только начала просыпаться». Мысль о том, что именно он сыграл решающую роль в ее пробуждении, наполняла его гордостью и в то же время пугала до полусмерти.

Заметив, как она поглощена лежащим внизу пейзажем, Рейф заложил вираж, чтобы предоставить ей лучший обзор. Теперь она больше не хваталась за кресло.

Через некоторое время Молли тихо призналась:

– Для меня это сезон открытий. – Рейф придвинулся к ней, чтобы лучше слышать, и уловил слабый запах шампуня и детской присыпки. Повысив голос, она добавила: – Не знаю, говорила ли я тебе, но это моя первая поездка на пляж. И мой первый полет, а прошлой ночью я впервые в жизни… – Она зажала рот ладонью.

– Впервые в жизни что?

– Ничего.

– Ты хочешь, чтобы я попробовал угадать? Впервые в жизни что, Молли?

Но Молли не собиралась признаваться, что Рейф оказался первым мужчиной, с которым она переспала после развода с мужем. И что впервые в жизни с ней случилось событие, в сравнении с которым меркло даже восходящее над океаном солнце.

– Впервые в жизни увидела попугая, который ругается на трех языках.

Рейф рассмеялся. Молли знала, что он догадался о ее вранье, но, будучи джентльменом, не стал на нее давить.

Казалось, они летят уже целую вечность. Только теперь Молли поняла, что никогда в жизни не двигалась с такой скоростью (еще одно открытие!), но внизу уже показалась земля.

– Как странно, – пробормотала она. Возможно, Рейф не расслышал, а скорее всего просто не понял, о чем она говорит. Но он протянул руку и положил ладонь на ее левое бедро, и на этот раз Молли обрадовалась его прикосновению и не стала возражать.

После приземления Рейф велел ей купить кофе и булочки, пока он позаботится о самолете.

– Встретимся у пункта проката автомобилей. Я сам заберу вещи, – сказал он, объяснив ей, куда идти.

Аэропорт был еще одним приключением, но Молли уже устала удивляться. Ее мучила мысль о том, что Анна-Мария могла пострадать гораздо сильнее, чем уверяла. А как насчет ушиба внутренних органов? Не зря ведь ее положили на обследование.

Бесполезно напоминать себе, что сестры выросли. Они больше не прибегут к ней, чтобы исцелить любую боль, от содранной коленки до разбитого сердца. Анна-Мария замужем, ей старшая сестра уже не нужна. А Мариетта вот-вот заключит помолвку, к тому же она всегда была более независимой, чем Анна-Мария. В некотором смысле она даже более независима, чем Молли. Что касается Молли, ее независимость часто была притворством, порожденным необходимостью, и она лишь совсем недавно осмелилась это признать.

Короче, Молли не могла не тревожиться. Когда Рейф подошел к ней у пункта проката автомобилей, ее уже трясло от волнения.

– Я требую, чтобы ты все мне рассказал, – заявила она, протягивая ему чашку слабого, чуть теплого кофе и рогалик. – У меня хватит сил принять любую правду, какой бы она не была, так что не пытайся меня защитить. Тем более, скоро я все узнаю, и если окажется, что ты соврал, я никогда больше тебе не поверю. Почему Анна-Мария стала разговаривать с тобой, а не позвала меня? Потому что знала, что я догадаюсь, да? Я всегда чувствую, когда она пытается что-то скрыть. У нее голос меняется, как будто она читает с листа.

Рейф побеседовал со служащим из проката, а затем вывел ее наружу и усадил в новенький серый «седан».

– Она разговаривала со мной только лишь потому, что я снял трубку. И я понятия не имею, скрывала она что-нибудь или нет. В отличие от тебя я совершенно ее не знаю. Я даже не видел ее ни разу. Но что бы ни случилось, мы справимся, верно? Просто повторяй про себя: «Они дети, а мы уже взрослые».

Молли послушно повторила:

– Они дети, а мы уже взрослые. – Она глубоко вздохнула. – Рейф, когда твоя мама привезла к тебе Стю, у тебя не возникало такое ощущение, будто ты просто притворяешься взрослым?

– И у тебя тоже? Я многого не знал в то время, и мне приходилось срочно искать ответы. А некоторые из них я ищу до сих пор. – Он усмехнулся, остановившись перед светофором. – У меня была учительница в седьмом классе, которая опережала своих учеников всего лишь на один урок. Теперь я знаю, каково ей приходилось.

– Я уже и не вспомню, сколько раз я притворялась спокойной, уверенной и благоразумной, когда у меня живот сводило от страха.

Рейф кивнул. Они подъехали к больнице и отыскали место для парковки недалеко от центрального входа. Когда Рейф склонился к ней, чтобы отстегнуть ее ремень безопасности, Молли вновь уловила аромат кедрового масла и ощутила то же непреодолимое влечение, которого не испытывала ни к одному мужчине, даже к собственному мужу. «Господи, что же я наделала? Ведь именно сейчас мне нужно собрать все свои силы».

Несколько часов назад она лежала в постели с этим мужчиной и вытворяла такое, что не могла представить себе даже в самых безумных мечтах. А теперь они ведут себя, как будто ничего и не было. Как будто она не видела шрама на левом бедре Рейфа и не узнала о том, что сюда его ужалил скат, и шип пришлось вырезать.

Как будто Рейф не видел ее растяжек и выпуклостей, от которых она предпочла бы избавиться. Ее округлого животика, к примеру. Ее пухлых щек, из-за которых совершенно не видны скулы. Она толстушка, а скоро ему предстоит встретиться с красоткой. Все восхищались красотой Анны-Марии, даже когда она была маленькой. Молли всегда гордилась своими сестрами, потому что очень их любила. Они намного ее моложе, и иногда она думала о них не как о сестрах, а как о своих детях.

И все же ей хотелось, чтобы хотя бы раз в жизни мужчина взглянул на нее с таким же восхищением, с каким смотрели люди на Анну-Марию. Хотя бы раз.

И именно этот мужчина.

Прошу тебя, Господи…

Рейф и Молли спросили дорогу и назвались родственниками пострадавших.

– Я его брат, а это ее сестра, – пояснил Рейф. Этого оказалось достаточно, чтобы их пропустили к лифту.

Анна-Мария беспокойно бродила по коридору. Как только двери раскрылись, она бросилась к лифту.

– Почему вы так долго? Ой, Молли, я так волновалась… нет, нет, прости… я понимаю, наверное, все дело в этих ужасных пробках, и… а вы, должно быть, брат Стю. Я его жена. Анна-Мария. Сестра Молли.

– Я бы узнал вас где угодно.

– Правда? – в один голос воскликнули Молли и Анна-Мария.

Рейф медленно улыбнулся.

– Ага, вы очень похожи.

Молли и слова сказать не успела, как Анна-Мария схватила ее за руки и оттащила в сторону.

– Прости меня, Молл. Нам следовало подождать хотя бы до утра. – Она повернулась к Рейфу и пояснила: – Мы все привыкли к этому. Не только мы, сестры, но и половина Гроверс-Холлоу. Как только что-нибудь где-то случается, все сразу бегут за Молли. В детстве, даже когда папа с мамой были живы, мы только на ней и висли. Мама с нами так не нянчилась. Мы с Мариеттой были сумасбродками… или даже сорванцами. Но Молли всегда оказывалась рядом. Она заступалась за нас и присматривала за нами… она даже свадебное платье мне сшила. Она не рассказывала? – Рейф открыл было рот, чтобы ответить, но небесное создание с фиолетовым синяком на лбу продолжило: – Короче, когда случилась эта кошмарная авария, первой моей мыслью было позвонить Молли. Я просто не знала, что еще можно сделать. Мы оказались в чужом городе без машины, без вещей… а все наши записи и фильм, который снял Стю… – Ее лицо исказилось, и Молли раскрыла ей свои объятия.

Рейф встретился взглядом с Молли и кивнул.

– Видишь? – беззвучно произнес он. – Вы похожи.

Оставив сестер наедине, он отправился на поиски палаты, в которой лежал брат. Анну-Марию он сразу узнал по свадебным фотографиям. Хотя ее наряд оставлял желать лучшего, она по-прежнему была похожа не на лингвиста, а на начинающую голливудскую актрису. Ей скорее бы подошла роскошная вилла с видом на пляж, чем убогий двухкомнатный коттедж. И избалованная псина с ошейником, усыпанным фальшивыми бриллиантами, вместо взъерошенных ругающихся попугаев и ленивого кота.