Роман с Арчилом, завязавшийся ещё в сентябре, Лара воспринимала как выгодную и опасную сделку, держа свои отношения с шефом в строгом секрете. Сегодня он сам нарушил запрет и дал понять, что намерен официально продолжить эти отношения. Лара ликовала и вовсе не собиралась сейчас рассказывать о своей связи с Юлием. Более того, она теперь ясно осознавала, что мальчика придется как можно скорее убрать. Он знал слишком много из того, что не должно было всплыть наружу. "Милый красавчик, я сочиню для тебя достойный конец. Ведь и железные женщины знают толк в романтической страсти", - подумала она, перебирая на запястье алмазно-сапфировую змейку.

...Беседа продолжалась до тех пор, пока гости не были приглашены к обеденному столу, а уж вечером, провожая гостей к ждущему автомобилю, Арчил попросил Анатолия:

- Извини, дорогой, Лара забыла в гостиной пиджак. Поднимись к дому, не хочу беспокоить людей Эда.

Сразу же за дверями виллы Анатолия скрутили двое здоровенных верзил. Из дома донесся приглушенный крик.

- Поезжайте, оезжайте без него, вам ещё предстоит хорошо поработать, прежде чем услышать финальное крещендо. - Улыбнулся гостям Эд.

- А что будет с этим иудой? Вы же догадываетесь... - Начал афанасий, обращаясь к шефам.

- О Господи, что за наивный вопрос, "муженек"! Естественно, все давно догадываются, что Толенька был "двойником". Ничего страшного с ним не случится, - Арчил пообещал. Кастрируют и выпустят - хоть от заботы таскаться по девочкам он будет избавлен.

Ларе только что удалось убедить любовника в том, что Анатолий Кравцун продолжал работать на Баташова. Это была, скорее, догадка. Но поведение толстяка взбесило её. Если он и не предавал Арчила и Эда, то её он готов продать в любой момент, это точно.

У поджидавшего гостей автомобиля все чинно распрощались. Эдди попытался задержать руку Афанасия, но тот простился очень официально. Лара до поворота махала в окно рукой и посылала воздушные поцелуи.

Машина укатила, и они вновь остались вдвоем, неспешно направляясь к дому по цветущим аллеям парка.

- Ты сегодня заигрался, Арчи. Этот браслет и намеки... Может, вы решили пожениться? - Эд сделал удивленные глаза.

- Возможно. - Парировал Арчил. - Брак - понятие неуместное для совладельцев мира... Лара нравится мне и это чувство, по крайней мере, естественно. А вот твое заигрывание с Афанасием переходит всякие границы. Он совсем не из той породы.

- Из той. - Хмыкнул Эд. - Правда, у нас была лишь одна встреча... Я успел посулить ему горы. Ну, реальные горы в Латинской Америке. Пусть занимается альпинизмом на личных камушках... Но этот Юл, кажется, перебежал мне дорогу... Ах, я не знаю, в чем дело... Как ты думаешь, Арчи, заявление о духовной семинарии было серьезным? - Погрустнел Эд, быстро терявший интерес к легкодоступным партнерам.

- Для тебя - да. Ты весь позеленел и потерял дар речи на целый час... А для него... - Арчил задумался. - Боюсь, такие горячие головы долго на плечах не держатся. Хотя, если ты подаришь ему горы, он сможет основать на них монастырь.

- Ты, вообще, хоть и знаток человеческих душ, многого не понимаешь. Афанасий - настоящий маньяк. - В колосе Эда прозвучал восторг. - Он алчет крови и пытается натянуть на себя смирительную рубашку в виде рясы и креста. Но лишь для того, чтобы грех стал слаще, а кровь - горячее.

Перед тем как расстаться, участники встречи заключили пари. Всем было очевидно, что затеянный спектакль двигался к заключительному акту: курки взведены, противники двинулись к барьеру, целя друг другу в лоб.

- Не сомневаюсь, Баташов расправится с Тайцевым и непременно - с лбовником своей жены. - Сказала Лара. - Спорю на гору Медведь (она указала на знаменитый островок, лежащий в море) жить мальчонке осталось совсем недолго. Заодно можете готовить венки и господину Тайцеву... Арчил, ведь ты отдашь мне этого "зверька"?

- Вот уж не ожидал от тебя, родная. - По-супружески обнял Лару Афанасий. - Тебе-то лучше всех понятно, что Баташов не любит мочиловку. Юлия он не тронет, жену с позором выгонит, а бывшему дружку устроит такую горячую "баню", предав огласке его "подвиги", что тот сам застрелится.

- Но ведь Тайцев не виновен в убийствах и следствие признает обвинения Баташова ложными. - С нарочитой наивностью возразила Лара.

- Какое следствие, детка? О чем ты говоришь?! - Возмутился Эд. Главные судьи и палачи - мы сами. А мы-то устроим так, чтобы Бык и Заяц перегрызли друг другу глотки, так сказать, в интимной, дружеской обстановке... Я ставлю на "двойной капкан"! Мне было бы приятно знать, что нам удалось избавиться сразу от двоих. Причем, их же собственными руками.

- Я все же хочу думать, что эта долгая игра будет иметь более полезный для дела результат. Нам не нужны трупы, не нужны скандалы, загубленные репутации. Мы - гуманисты, виртуозы интриги, и просто-напросто добиваемся того, чтобы эти люди стали нашими союзниками. - Возразил благодушно настроенный в присутствии Лары Арчил. - Они нужны нашему театру, а следовательно, станут очаровательными марионетками... Для этого всего лишь и надо - (пропуск). Кстати, Эдди, ты веришь в бессмертье души?

Этот вопрос, заданный стройным брюнетом рыжеволосому коротышке, прозвучал в пустынной аллее благоухающего ночными ароматами парка в тот момент, когда в подвале виллы, оборудованном под медицинскую лабораторию, человек в белой маске склонился над связанным, обезумевшим от ужаса человеком.

- Чудесная у нас земля. Есть о чем тревожиться, за что бороться... Да, это не Аляска... - Арчил, сняв темные очки, озирал великолепную панораму морского простора, открывавшуюся с террасы крымской виллы. Дом располагался на высоком холме, пряча в зелени акаций и кипарисов покрытую новой светлой черепицей крышу. Больше ничего во внешнем виде виллы финские реставраторы не меняли. Очистили от многолетних наслоений белил каменные колонны полукруглого портика центральной террасы, подремонтировали ведущую от подъезда в парк двускатную лестницу, покрыли высококачественным красителем оттенка спелого персика выложенные крымским туфом стены.

- Ну, конечно же, окна, ставни, фонари, статуи из песчаника - это все новое. И вон там, где сейчас бассейн и зимний сад, снесены все сарайные пристройки. - Объяснил Эд. - Хоть эта дачка и принадлежала Совмину под видом легочного санатория, запущено все было до безобразия. Типичный совдеповский бардак...

- Ну, теперь-то, вроде, не плохо. Не говоря уже о внутреннем убранстве. Можно снимать фильм об итальянской мафии. - С укоризной заметил Арчил. - А не поторопился ли ты, друг? Крым, увы, не остров, как определил его для удобства своей антиутопии Аксенов. И пока не принадлежит нам.

Оглядывая морскую синь, с белыми барашками у берега и дымкой на горизонте, каменистые утесы, разогретые солнцем, карабкающиеся вверх низкорослые южные сосны, вдыхая запах лаванды, сиреневым ковром покрывающей лужайки, аромат ярких цветов, в изобилии разросшихся на клумбах, Арчил почувствовал неприятное беспокойство и жжение в груди. Уже потянувшись за сердечными каплями, он с удивлением понял, что приступ носит не медицинский характер. Будущего совладельца мира мучила зависть. Нет, не к Эдуарду, по жадности завладевшему крымской виллой, а к тем, кто когда-то называл эту землю своей, прикрываясь реалиями царской власти и привилегией помазанников божиих.

И еще, почему-то, Арчил до боли в груди, до спазмов в горле ненавидел тех, кто сумеет заполучить все это в недалеком будущем. Легко было прицениваться хозяйским оком к карте России, изучать прилагаемые к каждому региону характеристики и показатели "обороноспособности" - то есть степени усилий, необходимых для их завоевания. А вот так - над морской синевой, среди сосновых рощиц и зарослей лаванды, он всем своим существом ощущал бесценную красоту земли, у которой не может быть иного владельца, кроме Творца, взирающего с высоты...

- Что, не веришь в победу нашего дела? - Пригляделся Эд к побледневшему Арчилу. На переносице с изящной горбинкой проявились едва заметные ниточки швов. И в уголках губ, изменивших свой первоначальный горький излом на ироническую полуулыбку, что-то подтянулось, словно прихваченное невидимой нитью.