- Миша...

Скоты, вы не устали убивать

Теперь мне кажется, что я вздрогнула. Да, именно так. Елена Владимировна Петренко, которую я никогда не видела, опаздывала на встречу. Я силилась разглядеть её из дальнего конца коридора - нет, вроде опять не она. И вдруг я увидела женщину, которую окружало разряженное пространство. Точно она движется в стеклянном аквариуме. В полном коридоре ни один человек не оказался поблизости от этой худенькой фигурки. Я машинально отметила это, и все. Потом пришлось вспомнить.

Зимой 1993 года она была у мужа в Америке. В её квартире жила сестра Таня, красивая, яркая, веселая 27-летняя женщина. У Тани, как и у Елены, был ребенок, на время Лениной командировки детей отвезли к бабушке; теперь уж можно сказать - не отвезли, а спрятали от смерти. Потому что людей, которые убили Таню, присутствие детей в квартире остановить бы не могло.

В милиции сразу сказали: убил кто-то свой. Потому что дверь она открыла сама, а гости наведались поздно. Разве чужим она бы открыла дверь в такое неурочное время, незадолго до полуночи?

Свой?

Убил?

Для того чтобы эти два слова вместились в сознание, нужно сделать над собой усилие. Особенно если ты не затворник, не бука, привык жить на виду и дверь в твой дом открыта для всех в любое время, - кого называть первого, пускай мысленно? Подругу, с которой 15 лет делишься всеми тайнами? Другую, такую сердечную, с тремя малышами, о которых ты знаешь не меньше, чем о своем ребенке? Но, конечно, - свой. Об этом говорят даже тапочки, которые так и остались за столом, за которым она сидела в последние минуты жизни.

Игорь Владимирович Лендьел родился в апреле 1959 года в Ужгороде. В этом городе фамилия Лендьел знакома многим, поскольку отец Игоря был ректором Ужгородского университета.

Надо думать, что в этой семье вряд ли перебивались с хлеба на воду, в Закарпатье в былые времена народ славился необычайным хлебосольством и простодушием. В детстве мне доводилось много раз слышать от родителей, как они приехали в Ужгород, а там никто дверей не запирает, велосипеды чуть не среди улицы стоят - никто пальцем не тронет, - изо всех окон пахнет знаменитой колбасой с чесноком. Несмотря, однако, на всю патриархальность родных мест, Игорь Лендьел приехал в Москву отнюдь не в качестве провинциала-недотепы. Закончил институт, женился на очень симпатичной девушке Лизе, у них родились дети. Говорят, что он - очень хороший отец, со всеми тремя детьми возился, как иная мамаша не возится, - и на горшки сажал, и носы вытирал... Ну и кормить детей тоже надо. И Игорь занялся ремонтом квартир. В этом полезном деле ему помогал родственник, Александр Сидей, уроженец славного города Чоп Ужгородского района. Сидей на восемь лет моложе, образование - среднее, женат. Ну и вот - стали ремонтировать квартиры. А у Сидея большая была надобность в постоянном заработке, поскольку его единственный ребенок родился с пороком сердца, и кто видел когда-нибудь этих мертвенно-бледных детей с голубыми губами, тот знает, что это за лихо.

Ремонт квартир - как вирусный грипп. Клиенты, если им угодить, передают мастеров своим друзьям, а те в свою очередь - своим. И поэтому не было ничего удивительного, когда сотрудник института ИНИОН, 37-летний Николай Вахатов, поинтересовался у соседки по дому, хорошо ли ей сделали ремонт работавшие у неё парни, - ему надо застеклить лоджию, да и ещё кое-что сделать. Соседка порекомендовала бригаду Лендьела. Так Лендьел и Сидей впервые вошли в квартиру Вахатова.

Николай жил в квартире вместе с женой, Просветовой. Все знавшие Вахатова люди - друзья, сослуживцы, соседи, - все отзывались о нем, точно вторили друг другу: был незлобив, открыт, ярко талантлив. И доверчив добавим от себя.

Лендьел и Сидей делали у Вахатова ремонт несколько месяцев. За это время они привыкли друг к другу. Это значит, что работники присмотрелись к имуществу хозяев квартиры, к видеотехнике, а главное - к облигациям, которые Вахатов беспечно хранил на самом что ни на есть видном месте, на тумбочке в коридоре. Что же касается Вахатова - он писал философские статьи, компьютерные программы, читал бесчисленные замысловатые книги, жена его училась на последнем курсе института, и можно биться об заклад, что они вмешивались в работу нанятых ими мастеров ровно настолько, насколько это было с их точки зрения вежливо, - ну работают люди, и хорошо.

План, который разработали Лендьел и Сидей, был в своем роде художественный, но говорит это не о склонностях к поэзии и романтике, а всего-навсего о том, что это была проба пера. То, что они придумали, с точки зрения профессионала-бандита не выдерживает никакой критики, о чем ниже, но на то оно и начало, чтобы на нем учиться и делать выводы.

Итак, погожим весенним утром Вахатов ушел на работу, а Просветова осталась дома, причем договорилась с подругой, что та зайдет к ней часа в три. Лендьел явился утром, и тут кто-то позвонил и сказал, что Просветову срочно вызывают в институт. Что делать? Вопрос, кстати, не праздный. Вряд ли простой смертный, окажись он перед необходимостью неожиданно мчаться на работу, оставил бы у себя в квартире мастеров, делающих ремонт, вовсе одних. Скорей всего, подавляющее число граждан извинились бы перед мастерами, перенесли работу на другой день, дверь на замок, и так далее. Простодушие Вахатова и Просветовой, я думаю, прежде облигаций бросилось в глаза закарпатским умельцам. Они и план-то свой целиком построили именно на этом простодушии - и оказались правы.

На предварительном следствии Лендьел показал, что познакомился в пивном баре с двумя ранее неизвестными гражданами, рассказал им, что в квартире, где он сейчас работает, есть деньги и аппаратура, и те надоумили его совершить кражу. И якобы Лендьел и Сидей договорились с этими неизвестными, что кражу совершат вместе с ними, но на самом деле получилось немного иначе. Как только Просветову выманили из квартиры, Лендьел и Сидей взяли облигации (на сумму 30 тысяч рублей - цены 1991 года), Сидей с ними удалился, затем появились X и Y, взяли два видеомагнитофона "Панасоник" и тоже удалились. А Лендьела, связанного по рукам и ногам, положили в ванной комнате ожидать хозяев.