- Опечатывай! - не унимался Начальник, кувыркаясь над полом. - Клей бумажки! Пущай теперь звонят, козлы столичные, пущай других перековывают!
Он взмахнул руками, спланировал вдоль стены и, уцепившись за подоконник, раскрыл окно.
Рогозин, изловчившись, ухватил его за рукав.
- Перестаньте, Николай Николаевич! Что ж мы без вас опечатаем? Ну, остановитесь же вы наконец!
Местный Начальник взбрыкнул, освободил рукав и, оказавшись около двери с табличкой "Приемная", распахнул её.
- Эй, кисонька, вылезай! - крикнул он, дрыгая ногами перед лицом висевшего сзади Рогозина.
Из распахнутой двери в коридор плавно выплыла пухленькая секретарша.
- Порхаешь, киска, - хохотнул Местный Начальник и, подмигнув отпрянувшим к стене милиционерам, шлепнул её по бедру. - Тащи ключи от кабинетов. Будешь дела сдавать. Закончишь - лети в Лукичевку. Меня на озере найдешь. Травка там и прочее... Давай, приступай!
Местный Партийный Начальник города Лукичевска Николай Николаевич Тюлькин распластал руки, напрягся, крякнул, стремительно вылетел в окно и взмыл к синему небу...
* * *
В маленькой комнатке на первом этаже лукичевского кастрюльного завода над обшарпанным квадратным столом, поджав ноги, не касаясь деревянных скамеек, в воздухе висели четыре человека. В ладонях у каждого из них было зажато по несколько пластмассовых костяшек.
- Гадство какое, - проворчал первый игрок. - Теперь и по столу толком не шибанешь, к потолку подбрасывает. Во удумали, гады.
- Ничо, - задумчиво сказал второй и, изловчившись, бросил на стол костяшку. - Не такое видывали. Шесть-два, мать твою!
- Шестерочки вышли, - сказал третий игрок. - Теперь, Иваныч, нам с тобой попрет.
Он оглядел висевших рядом и, чуть опустившись вниз, аккуратно пристроил свою костяшку к длинной загогулине из пластмассовых квадратиков.
- Вот вам по двоечке!
Четвертый мужчина, ноги которого почти касались скамейки, почесал свободной рукой за ухом, помедлил и, переведя тело в горизонтальное положение, молча припечатал костяшку к крышке стола. Его подбросило вверх.
- Во дает Иваныч! - Первый игрок мотнул головой и закачался, как маятник. - Проехали!
Очередь ставить костяшку перешла к соседу. Тот долго раздумывал, подсчитывал что-то в уме, потом накренился в воздухе, ухватился за край стола и ударил-таки по нему со всей силы.
- Дубль, едрен корень! Знай наших!
Два игрока вздохнули и, разжав ладони, бросили костяшки вниз.
- Считай, - хмуро сказал первый игрок. - Не везет нам нынче. День уж такой, видать.
Второй игрок медленно опустился вниз.
- Не, ребята, - произнес он, собирая костяшки в кучу, - вы как хотите, а я в партком полечу. Пущай кончают эту фигню. А то что ж получается? К станку-то теперь как? Веревкой, что ли, привязываться? Хотя в инструменталку летать, пожалуй, сподручней будет. Может, они, хмыри, нормы снова поднять задумали? Может, для того все и учудили? Как думаешь, Иваныч?
- С них станется, - проворчал Иваныч из-под потолка.
- А чего? - сказал третий игрок. - И то правда. Полетели, разберемся. Расценки, суки, пусть повышают за эту летучку. Или талоны лишние пусть дают. Я им не воробей - по цеху разлетывать. Давай в партком! А то, может, к директору. Он давеча чего обещал?
- Ладно, кончай базар. Полетели, - заключил сверху Иваныч и, оттолкнувшись от потолка, заскользил к двери.
Четверо игроков вылетели из комнаты в темный узкий коридор, выстроились цепочкой, и вскоре фигуры их растворились вдали...
Директор кастрюльного завода Соколов В.А. распластался над своим рабочим столом. От стола к директору тянулся тонкий телефонный шнур.
- Да нет же! Какой план? - кричал он в трубку. - Я ж тебе говорю летают все!.. Что? И ты летаешь? Ну и хрен с тобой, летай! А мне-то что делать? Ладно, в цеху бардак, так ведь склад у меня открыт, попрут же все. Через забор попрут!
Директор, перебирая шнур, спустился пониже и глянул в окно.
- Точно, так и есть! Вон, понесли уже. Вохра в дверях застряла. Эх, мать, что делают!.. Ты вот что. Ты давай Местному звони. Пусть хоть кого пришлет. Мне ж головы не сносить! Мне ж партбилет на стол! Завтра же!
В трубке затараторил невнятный голос.
- Что? - прокричал директор. - Как опечатали? Кого?
Он вытянулся и повис ногами вверх.
- Как это нет партии? Ты что, нажрался с утра?
Трубка снова забубнила что-то быстро и глухо. Соколов В.А. широко раскрыл глаза, перевернулся над столом и уставился на большую, занимавшую полстены кабинета доску, обтянутую красным бархатом. С доски на него смотрели члены Высшего Органа.
- Что-о-о? - прошептал он в трубку. - Запретили?.. Врешь!
Послушав ещё несколько минут далекий голос, директор кастрюльного завода выпустил трубку из рук и, обмякнув, повис над креслом.
Дверь в кабинет распахнулась. На пороге показался толстый взлохмаченный человек.
- Здрасте вам! - громким голосом выпалил он, подлетев от двери к столу. - Это что ж у нас происходит? В партком, понимаешь, народ валит, а он висит себе, лясы точит.
Толстый человек вытащил из кармана платок, вытер вспотевший лоб и, пытаясь снова засунуть руку в карман, перевернулся через голову.
- Снова меня подставляешь? Мне к Местному через час, а у тебя что с планом? Тебе какой срок дали?
Соколов В.А. молча висел у стены кабинета.
- Думаешь, в столице заваруха, так за план не спросят? Погоди, очухаются и всех потянут. Думаешь, если летать теперь дозволили, так спрос меньший будет? Вот теперь-то с кресел и полетим! Или снова на ковер хочешь? Билетом не дорожишь?
Директор кастрюльного завода медленно вытянул руку, на секунду застыл и вдруг ударил ладонью по спинке стоявшего внизу кресла.
- Билет, говоришь? - произнес он, глядя сверху вниз на потного толстяка. - Пугать приперся?
Толстяк испуганно отпрянул в сторону.
- Двадцать лет билетом пугали! - крикнул директор, окончательно потеряв контроль над собой. - Всю душу вытрясли, засранцы!
Толстый человек вылупил глаза и испуганно оглянулся.
- Ты что, Василь Саныч? Пьян, что ли? - залепетал он, вертя маленькой головой на короткой шее. - Я ж это... Я ж насчет плана. Сам понимаешь, всех же потянут. Точно говорю. Не будет плана - прощайся с билетом.
- Что, сдрейфил, курва? - не унимался директор. - Башкой вертишь? Своих же стукачей боишься?
Толстяк опустился к самому полу.
- Ты говори, говори, да не заговаривайся! - произнес он вполголоса.
- А, боишься, хмырь! - с непонятной для него самого радостью выкрикнул В.А. Соколов. - Ты-то сам откуда взялся? Что ты тут понимаешь? Инструктором по райкомам отирался, шавка. Все указания давал... У меня отца вот такие суки в тридцать седьмом сгноили! Не знал, засранец? Так вот узнай теперь!.. И пошел вон отсюда! Запихни в задницу свой билет!
Толстый человек открыл рот и беззвучно зашлепал губами.
- Пшел вон! - рявкнул директор.
Завертевшись в пространстве, Соколов В.А. рванулся к окну, грохнул кулаком по раме, отлетел назад, ударился о стену и, просвистев над распластанным толстяком, вылетел наружу.
- Стой, черти! - орал он, летя над захламленным заводским двором. Стой, алкаши, мать вашу! Бросай детали! Всех выгоню к едрене фене! Стой!..
* * *
На другом конце города Лукичевска, перед зданием Института Пространственных Аномалий, у разбитых ступеней главного входа, метрах в тридцати от свалки-помойки, невысоко над землей парили двое мужчин. Один из них был одет в строгий темный костюм с белой рубашкой и темным галстуком. На другом была кожаная куртка, под ней - светлая, в полоску рубашка, открывавшая толстую шею, на коей виднелась массивная золотая цепочка.
- Так, так, - задумчиво выговорил мужчина в костюме, окидывая взглядом местность. - Занятные перспективы открываются, Игорек. Ты не находишь?
- Не вижу ничего занятного, - хмуро проворчал его собеседник. - Товар не отгружен, клиент разлетается, секретарша, дура, под потолком висит, факс отправить не может. Грузчики перепились - вон на дереве спят, птички божьи. Еще немного, и хоть закрывай контору. Веселенькие перспективы.
