- Они что, этим танки останавливать собираются? - спросил Усач, стоявший возле окна в измятом военном мундире.
Елка подошел к нему.
- А чего, думаешь, не остановят?
Усач хмыкнул.
- Здесь работы на пятнадцать минут. Пройдут и не чирикнут.
- Что-то у них не получается, - сказал Елка. - Наши по городу мотались, говорят - бардак кругом. Сегодня из штаба офицер звонил и ещё какие-то, из частей. Там тоже ни хрена не ясно. Ты-то сам как думаешь? Полезут?
- Приказ будет - полезут, - ответил Усач.
В комнату заглянул Булатик, который теперь командовал Верхним Советом.
- Все в сборе, - сообщил он. - Пошли. Надо обращение принимать.
Большая Елка отошел от окна.
- Стой! - неожиданно крикнул сзади Усач. - Все! Явились!
Булатик с Елкой подлетели к нему.
Вдоль улицы, направляясь в сторону дворца, медленно ползли три танка.
- Началось, - произнес Булатик. - Вот сволочи! Давай людей с площади уводить. Подавят ведь всех.
Елка резко повернулся.
- Я им подавлю! - заорал он и, опрокинув стоящее на пути кресло, бросился к дверям. Усач рванулся за ним.
- Куда? Псих!
Но Елка был уже в коридоре. Прыгая через несколько ступенек, он промчался по лестнице, оттолкнул стоящего у входа милиционера и вылетел на площадь.
Танки, ворочая зелеными стволами, остановились перед грудой камней и железных труб.
- Куды прешь? Осади! - взорвался Елка, замахал руками и помчался вперед.
Неожиданно все три танка взревели моторами, выпустили густые облака дыма и стали разворачиваться. Спустя минуту они застыли, повернув стволы в противоположную сторону. Люк одной машины открылся, и оттуда выглянул молодой солдат в черном комбинезоне. Увидев подлетевшего Елку, солдатик улыбнулся.
- Давай сюда, папаша! Подмога пришла.
Большая Елка стоял, разинув рот. Танкист протянул ему руку.
- Залезай, не боись!
Елка рыкнул, схватил протянутую руку и вскарабкался на броню. Оглянувшись, он увидел, как через площадь к танкам бежали Усач, Булатик и ещё толпа каких-то людей.
- Привет, - сказал Елка молодому танкисту. - Я - Президент. Речугу толкнуть желаю. Ну-ка, заглуши свою керосинку.
Солдатик провалился в люк. Мотор заглох.
Большая Елка выпрямился во весь рост.
- Ребяты! - крикнул он, перекрывая восторженный шум окруживших его защитников.
Одетые кто во что горазд, они размахивали самодельными трехцветными флагами, платками, сдернутыми с себя плащами, шарфами и куртками. Один флаг вырвался у кого-то из рук и, взлетев над толпой, облепил Елкины плечи.
- Ребяты! - гудел Елка. - Я тут! Я, понимаешь, Президент, понимаешь! Сейчас мы их всех, понимаешь...
Трехцветное полотнище развевалось над головой Елки, как перья индейского вождя.
- Слушай меня, ребяты! - заревел Президент.
Сотни людей на площади взметнули вверх руки.
Танк заржал и встал на дыбы...
* * *
Третью ночь Кухтик проводил на улице. И не потому, что ему негде было спать. Просто спать ему не давали. И даже не то чтобы не давали, просто не мог же он лежать в постели, если Беня целую ночь шлялся по улицам. Приходилось Кухтику шляться вместе с ним. Зато днем они отсыпались.
Маленький номер гостиницы вмещал три кровати. На одной спал ночью, как все нормальные люди, академик Иванов-Бермудянский. На двух других в светлое время суток дрыхли Беня с Кухтиком.
- Это крайне неразумно с вашей стороны, Вениамин. Крайне неразумно! увещевал Беню академик, встречая их утром в гостиничном номере. - Я уже не говорю о том, что это просто опасно.
- По улицам ходить вообще опасно, Николай Илларионович, - отвечал Беня, залезая в постель. - Особенно когда на этих улицах история делается.
- Ах, Вениамин, Вениамин! Ну вы бы хоть мальчика пожалели... Академик указывал на Кухтика. - Посмотрите, на нем же лица нет.
- Ничего, - говорил Беня, заворачиваясь в одеяло. - Пускай посмотрит. Будет о чем внукам рассказать.
Иванов-Бермудянский садился на ящики с приборами, стоявшие посреди номера, и тяжко вздыхал.
- А ведь я знал... я знал, - уныло произносил он. - Стоит мне приехать в столицу, как обязательно что-то случается. Это просто напасть какая-то.
- Так это все из-за вас, Николай Илларионович? - сонным голосом спрашивал Беня. - А я-то думал...
Сцена эта повторялась уже второй раз. Кухтик оба раза не смог досмотреть её до конца, потому что засыпал, едва прикоснувшись к подушке.
Третий вечер выдался прохладным и ветреным. Над столицей висели низкие тучи, собирался дождь, но на улицах снова было полно народу. По широкой набережной бродили взбудораженные люди. На другой стороне реки стоял высокий белый дворец, возле которого они с Беней провели первую ночь. Там по-прежнему горели костры, громоздились кучи камней, виднелись цепочки автомобилей, выстроенных вплотную друг к другу, и чернели силуэты трех танков, задравших вверх длинные стволы.
- Сегодня все кончится, - сказал Беня. - Помяни мое слово.
- Наши победят? - спросил Кухтик.
- Победят, - ответил Беня. - Людей, Кухтик, нельзя безнаказанно на свободу выпускать. Их потом обратно загнать трудно бывает.
- Значит, мы сейчас на свободе? - спросил Кухтик. - Это значит, сейчас демократия?
- Мы на улице, - сказал Беня. - А насчет демократии я тебе потом объясню.
Где-то рядом послышался гул.
- Танки идут, - определил Кухтик, помнивший этот звук ещё с армейских времен.
Бродившие по набережной зашумели, часть из них побежали через большой газон в ту сторону, откуда доносился звук. Беня побежал тоже. Кухтик - за ним.
На темном проспекте, ревя моторами, стояла длинная вереница тяжелых танков. Вокруг образовалась толпа.
Кухтик ухватил Беню за полу куртки.
- Ты только близко не суйся. Опять тебя потом не найдешь.
- Погоди, - сказал Беня и, вырвавшись, нырнул в толпу.
Поперек проспекта строилась цепочка людей. Они размахивали руками и что-то кричали глядевшим на них из люков танкистам. Несколько офицеров бегали вдоль цепочки и громко ругались. Толпа подступала все ближе к гусеницам.
Кухтик увидел Беню, стоявшего перед танком. Он начал пробиваться к нему, работая локтями и ступая по чьим-то ногам. Наконец ему удалось добраться до цели.
- Куда полез? - закричал он, едва различая собственный голос в шуме толпы.
Беня отмахнулся.
Из-за танка вышел человек в длинной шинели. Кухтик успел разглядеть на нем погоны прапорщика. Рядом с прапорщиком шел солдат, несущий походную рацию.
- Что, мать твою, жить надоело? - Прапорщик взял Беню за лацкан.
Кухтик рванулся вперед и остолбенел. Руки его сами собой вытянулись по швам.
Перед ним, сверля глазами бледного Беньку, стоял старшина Халява.
Механик-водитель головного танка наблюдал из открытого люка странную картину. Перед самыми гусеницами машины некий штатский обнимал прапорщика Халяву, как родного папашу. Точнее, прапорщик обнимал штатского, а тот лыбился, как начищенный самовар.
- Абзац, - сказал механик-водитель, повернувшись к командиру танка. Братание началось.
- Слышь, Вань! У нас тут штатские старшину лапают! - прокричал командир, высунувшись из башни, в сторону соседнего танка. - Чего делать будем?
- А чего делать? - ответил второй командир. - Приказа нет, загорать будем.
Кухтик стоял рядом со старшиной, улыбаясь во весь рот.
- Вот такие дела, - сказал Халява. - Это ж надо, где встретились.
- Ага, - сказал Кухтик.
- Ну как ты? - спросил Халява. - В столице, что ли, живешь?
- Да нет, я случайно тут, - ответил Кухтик.
Солдат с рацией подошел к ним и протянул старшине микрофон.
- Вас вызывают. Спрашивают - приказа не поступало?
- Нет приказа, - махнул рукой Халява. - Какой приказ? Никто ни хрена не знает.
Кухтик увидел, что Беня полез под самые гусеницы.
- Стой! Назад! - крикнул он.
