- Прибью, - грозно сказал он. - Вот подпишешь обращение, тогда лакай.

Крючок повернулся к Консенсусу.

- Дай-ка ему текст.

Консенсус отреагировал довольно странно.

- Я в око-о-о-ошко смотрю, ничего не сл-ы-ы-ышу, - бабьим голосом пропел он, не оборачиваясь.

Крючок рассвирепел.

- У кого ещё экземпляр?

Пугач протянул Павлухе мелко исписанный лист бумаги.

- На, читай. Подпись поставишь.

Главный Министр осторожно взял лист и начал читать.

- Это чего? - спросил он, дочитав последнюю строчку.

Дело пахло керосином. Подписывать такую бумажку в здравом уме и трезвой памяти он не собирался.

- Козлом прикидываешься? - рявкнул Крючок и снова повернулся к Консенсусу. - Ну-ка, объясни ему что к чему. Скажи, что все по закону. А то в штаны наделает.

- Я в окошко смотрю, ничего не слышу, - нараспев повторил законник.

- Тьфу ты, черт! - Крючок шлепнул по столу ладонью и уставился на Павлуху. - Подписывай, жлоб! Все уже подписали. Завтра наш отдыхать улетает. Как только приземлится, начнем. Не дрейфь, баран.

- А кто... кто за главного будет? - пролепетал Павлуха, прикидывая, как бы так грохнуться в обморок, чтоб не слишком расшибить голову.

- Вот он! - Крючок указал на Болвана. - Войска к утру подойдут. Елку на даче накроем. По радио обращение зачитаем, потом - письма трудящихся и прочая фигня. Затем Верхний Совет соберется. Все продумано. Тут на день работы, не больше.

- А ежели кто взбрыкнется? - Павлуха изо всех сил тянул время.

- Кто взбрыкнется, дурень?

- Ну, я знаю?.. Кто-нибудь...

- Ты что, на Луне живешь? Совсем спятил? При Вожде не вякали, при Соратнике не рыпались, а тут взбрыкнутся?.. Не вешай лапшу на уши. Бери ручку, подписывай!

Главный Министр втянул голову в плечи, сжался, затрясся и, скорчив немыслимую рожу, завалился набок. Падая лицом вниз, он постарался как можно мягче приложиться к полу...

- Косишь, падла? - услышал Павлуха и почувствовал сильный рывок за плечо. - Горбатого лепишь?.. Вставай, сявка!

Он приоткрыл один глаз. Крючок, Пугач и некто третий, в котором он узнал президентского секретаря, стояли, наклонившись над ним.

- Ставь подпись, недоносок! - Крючок припечатал к полу перед лицом Павлухи лист бумаги и протянул авторучку.

Главный Министр дрожащей рукой вывел свою подпись.

- Выпить дайте, - прошептал он.

- Налейте ему, - сказал Пугач, - да по домам пошли. Поздно уже... Завтра вставать чуть свет.

* * *

Поздним осенним вечером по главной площади столицы медленно шел человек. Узнать его лицо мог бы каждый прохожий. Но прохожие каким-то странным образом обтекали задумчивого человека, наталкиваясь на идущих справа, слева, впереди и позади него молодых людей в одинаковых серых плащах. Молодые люди вежливо извинялись и мягко направляли прохожих в обход одинокого странника. Сам он, казалось, этого не замечал.

Первый Демократ, Первый Президент шестой части планеты шел по площади, погруженный в свои невеселые мысли. Никто из проходящих мимо, никто из идущих справа, слева, впереди и сзади молодых людей не догадывался, что видит он, медленно переставляю-щий ноги и опустивший глаза к земле.

А Первый Демократ видел серебряную лягушку в стеклянной банке.

Теперь ему уже порой нелегко было вспомнить, сколько лет прошло с тех пор, как последний раз стоял он перед дверцами волшебного шкафа в своем школьном классе. Бесконечные фигуры в одинаковых двубортных костюмах с одинаковым выражением лица, произносившие одинаковые, ничего не значащие слова, заполняли всю его память. Одинаковые, повторяющиеся из года в год лозунги, намалеванные на одинаковых красных кусках материи, въелись в нее. Собрания, заседания, конференции, сходняки, толковища давно стали основными его воспоминаниями.

Но ведь когда-то была серебряная лягушка. Когда-то прыгали по веткам деревьев веселые птицы. Когда-то суетились в траве лесные зверюшки. Когда-то болтал он босыми ногами в прозрачной теплой воде и мечтал всю жизнь плавать на большом корабле по огромному морю. И ещё мечтал он лечить пугливых зверюшек от разных болезней. И ещё - учить детишек, стоя у доски с длинной указкой.

Все это заменили собрания, заседания, президиумы, трибуны, конференции, сходняки, толковища.

Они, и только они...

Микки шел по главной площади, глядя себе под ноги. Возле стены дома, стоящего напротив сооружения из красного камня, где покоился Автор Идеи, он остановился.

Под самой стеной на корточках сидел невзрачный старик в потрепанном черном пальто. Молодые люди не заметили вовремя старика и не успели согнать его с места. Теперь делать это было уже поздно. Они замерли, образовав невидимый полукруг.

- Здравствуйте, - сказал Микки.

Старик в черном пальто поднял на него глаза.

- Здравствуй, однако.

Микки подошел чуть ближе.

- Отдыхаете?

- Зачем отдыхай? - ответил старик. - Работа много.

- Так вы здесь работаете? - спросил удивленный Микки. - А что делаете? Время-то уже позднее.

- Много работа, - повторил старик. - Злой дух отгонять надо.

- Как вы сказали? - не понял Президент.

- Злой дух в ящике лежит. - Старик указал головой на другой конец площади. - Давно лежит, однако. День спит, ночь выходит. Земля ложиться не хочет.

Микки посмотрел в сторону темного обиталища Автора Великой Идеи.

- Там хороший человек лежит, - смутившись, произнес он. - Великий человек. Вы бы знать должны.

- Хороший человек в ящик лежать не будет, - неторопливо ответил старик в черном пальто. - Нельзя на мертвый смотреть. Живой на мертвый смотреть не должен. Большой зло будет... Каждый год зло будет, однако. Дух каждый год ходить будет, убивать будет. Кто отгонит?.. Вот сидеть надо, злой дух отгонять надо.

Микки стало жаль неразумного старца.

- Вам лучше домой пойти, - сказал он. - Вы где живете? Вам что, гостиница нужна? Я бы мог...

Он оглянулся на молодых людей. Те одновременно сделали шаг вперед. Первый Демократ движением руки остановил их.

- Нельзя дом ходить, - вздохнул старик. - Злой дух много убил. Домой ходить - ещё больше убивать будет. Молодой будет убивать, старый будет убивать. Тебя убивать будет.

Микки сокрушенно развел руками. Говорить о чем-либо дальше было бесполезно.

- До свидания, - сказал он старику, - мне пора. Я б все же вам посоветовал домой идти. Дождь может начаться, простудитесь.

- Ночь дождь не будет, - ответил старик. - Еще ночь дождь не будет. Третий ночь дождь будет.

Первый Демократ пожал плечами, повернулся и пошел назад. Молодые люди в плащах бесшумно двинулись следом. Один из них достал маленькую черную коробочку с блестящим прутиком и что-то произнес, поднеся её к самым губам.

"Понял. Выезжаю", - ответила коробочка.

* * *

Выехав из дома рано утром, Микки прибыл в аэропорт, когда солнце едва поднялось над горизонтом. У трапа самолета он попрощался с провожавшим его Болваном и несколькими другими чиновниками, рангом пониже.

- Ну, до встречи, - сказал он. - Скоро вернусь. Готовьтесь.

- Вс-с-сегда готовы! - ответил Болван, слегка пошатываясь.

"Взял помощничка на свою голову, - подумал Первый Демократ. - А впрочем, может, оно и к лучшему. Трезвый бы ещё мешать начал".

Микки поднялся по трапу, помахал рукой и прошел в салон самолета.

Через два часа он уже сходил по ступенькам другого трапа, вдыхая теплый воздух, пахнущий цветами, травами и морем. Машина, поданная прямо к самолету, промчала его по извилистой узкой дороге и остановилась у массивных ворот большой дачи, похожей скорее на маленький дворец.

Первый Демократ кивнул начальнику охраны, открывшему дверцу машины, и оглядел залитую солнцем лужайку перед роскошным подъездом с резными колоннами. У каждой колонны стоял, вытянувшись, здоровенный амбал. Расстегнутые воротнички одинаковых белых рубашек обнажали крепкие загорелые шеи.