Узрев среди тружеников науки, собравшихся на ступенях, невезучего Беню, Кухтик подошел и пристроился рядом.
- Здравствуй, Кухтик, - сказал Беня.
- Здравствуй, Беня, - сказал Кухтик.
- Как дела? - спросил Беня.
- Да так... вообще, - ответил Кухтик.
- Это хорошо, - сказал Беня.
- А как у тебя? - поинтересовался Кухтик, чтобы поддержать беседу.
- Творим... Творим помаленьку. Хотя и не ведаем что, - философски заметил Беня.
- Слушай, Беня... - Кухтик оглянулся и перешел на шепот. - А вот ваш академик, он - как?
- В каком смысле?
- Ну... ну, в смысле... вообще.
- Вообще - шизик, - сказал Беня. - А так - ничего.
Кухтик помолчал, решая, поделиться ли с Беней своими сомнениями в умственных способностях академика или не стоит.
- Понимаешь, - задумчиво сказал Беня, - я думаю, он им голову морочит.
- Кому? - не понял Кухтик.
- Как кому? Им... Они ж по простоте душевной все бомбы от него ждут. Как обычно. Оттого - и финансирование, и оборудование. А он им мозги пудрит. Быстро, мол, только кошки родятся... Они там сидят, ждут. Его шибко не дергают, ну и нам не мешают. Так что, в общем-то, он - молодец. Хоть и со сдвигом.
Рядом загудел мотор, и помятый, скрипящий грузовик, подъехав, остановился у входа.
- Ну, карета подана, - сказал Беня. - Пошли грузиться...
Через полчаса, сидя на жестких деревянных скамейках в открытом кузове, они тряслись по узкой пыльной дороге. Беня расположился рядом с Кухтиком. Справа от них, глядя куда-то вверх, сидел мрачноватого вида парень в брезентовой куртке.
- Знакомьтесь, - сказал Беня, повернувшись к Кухтику и указывая на мрачного соседа, - это Кирилл. Большой человек.
Парень в куртке глянул на Кухтика, пробурчал что-то и снова устремил взор в небеса.
- А вот это - Машенька, - представил Беня сидевшую на другой стороне девицу, которую Кухтик видел впервые.
Девица в отличие от мрачного Кирилла проявила к Кухтику определенный интерес и даже улыбнулась ему.
- Вы из какой лаборатории? - спросила она, поправляя растрепанные волосы.
- Я... я... - промямлил смутившийся Кухтик.
- Товарищ из первого отдела, - ответил за него Беня и сделал важное лицо.
Девица неожиданно погасила улыбку и как-то странно посмотрела на Кухтика.
- М-м-м... Очень приятно... - произнесла она, хотя в голосе её особой радости не было.
- Шутка, - сказал Беня девице. - Шутка, Машенька. Это наш друг, товарищ Кухтик. Специалист по очень тонким материям и очень точным приборам.
- Балда ты, Беня, - махнула рукой девица.
- Балда, балда, - весело подтвердил Беня и, обняв Кухтика рукой за плечи, продолжил: - Мы вот все думаем, Машенька. Почему это картошка нынче так плохо уродилась? Не иначе как пространственные аномалии влияют на нашу картошку... А вы как полагаете?
- Сам ты, Беня, аномалия, - отмахнулась от него девица, глядя при этом почему-то на Кухтика.
Она опять поправила волосы, и приветливая улыбка вновь появилась на её лице. Кухтик почувствовал, что краснеет, и отвернулся. Нет уж. Он не намерен больше беседовать ни с кем из них. Хватит с него. Это он уже проходил...
Грузовик фыркнул, подскочил на очередном ухабе и оста-новился.
Справа от дороги тянулось бесконечное поле. Ряды грядок уходили к дальнему лесу. Возле самого леса виднелся большой покосившийся сарай. По краю поля высились зеленовато-бурые кучи.
Кухтик почувствовал тошнотворный запах.
Три года спустя, лежа на своей постели и повернув обтянутый одеялом зад к созвездию Лиры, Кухтик припомнил этот запах и поморщился. Он уткнул нос в подушку и снова перенесся во сне на край бесконечного поля.
Запах исходил от куч, громоздящихся вдоль дороги.
- Однако... - задумчиво произнес Беня.
- Так это ж мы в прошлый раз собирали... - удивленно сказала Машенька. - Ее ж вывезти должны были. Говорили же, срочно, срочно. Мы ж до ночи тогда копали.
Машенька вопросительно посмотрела на Беню. Будто это он, Беня, обещал ей вывезти кучи картошки.
- Есть много, друг Горацио, чего... - произнес Беня загадочную фразу.
Он поднялся со скамейки, переступил через ноги Кухтика, через ноги сидящего за ним парня и, тяжело крякнув, спрыгнул из кузова на землю...
Прошло четыре часа. Восемнадцать фигурок, согнувшись, медленно двигались вдоль взрыхленных грядок, ковыряли лопатами землю и извлекали из неё серые, перемешанные с чахлой, склизкой ботвой клубни Solanium Tuberosum. Они бросали клубни в дырявые, сколоченные из неструганых досок ящики. Кухтик с Беней, переходя от грядки к грядке, поднимали заполненные ящики, тащили их на край поля, вываливали содержимое на землю и волокли пустые ящики назад.
Приплывшие откуда-то облака начали постепенно заволакивать небо. Вскоре над полем заморосил дождь.
- Да пошли они все! - вдруг громко сказал мрачный парень в брезентовой куртке, выпрямился, сплюнул на грядку и воткнул лопату в землю. - Пошли они на хрен с их картошкой!
Кухтик, тащивший тяжелый ящик, остановился и посмотрел на него.
- Кончай эту фигню! - продолжил тот. - Под дождем, что ли, мокнуть? Пошли в сарай!
Согнутые над соседними грядками спины распрямились. Над полем повисло молчание.
- Ты что, Кирилл? - произнесла стоявшая невдалеке Машенька. - Ты что?.. Опять скандал будет...
Мрачный Кирилл посмотрел на нее, ещё раз сплюнул на грядку и молча зашагал к лесу.
Все стояли, глядя вслед возмутителю спокойствия. Кухтик, год назад сдававший в школе экзамен по истории, понял, что назревает момент, который в учебнике назывался "революционная ситуация". Это ему не нравилось. Если верить книжкам, такие ситуации обычно кончались не очень хорошо. На всякий случай он сделал вид, что ничего не слышит.
- А что? - прозвучал чей-то голос. - Чего, действительно, мокнуть-то? Ну, не сожрут они нас, в самом-то деле... Ну, скажем - дождь... И вообще кушать пора. Что, мы перерыв устроить не можем?..
Сзади подошел Беня с пустым ящиком. Он остановился возле Кухтика, огляделся кругом и неожиданно весело крикнул:
- Кончай базар! Пошли сушиться!
Беня подтолкнул Кухтика в спину. Тот споткнулся и шагнул вперед.
Через секунду все удивительно дружно побросали на землю лопаты, и грязная толпа двинулась по полю к сараю. Кухтик замыкал шествие. Честно говоря, неожиданный перерыв был очень кстати. Спина болела, в ботинках хлюпало, и он с удовольствием думал о том, что сможет наконец сесть, вытянув промокшие ноги на сухом сене. Лишь одна мысль не давала ему покоя. Он опасался по возвращении встретиться в институте со своим ночным собеседником. Новая лекция об аномальной помойке пугала его. Как себя вести и о чем говорить с чокнутым академиком, Кухтик не представлял.
* * *
У Иванова-Бермудянского тем временем были совсем другие заботы. Хотя нельзя сказать, что он забыл о любознательном юноше. Напротив, именно встреча с Кухтиком подвигла его на решительный шаг, к которому он готовился уже много месяцев.
Академик отважился наконец открыть свою тайну научному миру. Восторг, с которым внимал ему в ночной тишине его юный друг, убедил Иванова-Бермудянского, что время пришло. (Каким образом разглядел он этот восторг, сказать трудно.)
В то утро, когда Кухтик отправлялся на картофельные поля, академик Иванов спешно паковал чемодан, собираясь лететь в столицу.
Еще не наступил полдень, как он добрался до ближайшего аэропорта и взял билет на столичный рейс. А спустя ещё час академик сидел в салоне самолета, мчавшего его к грядущей славе.
Иванов-Бермудянский держал на коленях папку с текстом будущего выступления и мысленно представлял себя на трибуне перед огромным залом. Он уже видел изумленные лица посрамленных коллег и слышал собственные слова, обращенные к ним.
"Много лет назад, - скажет он этим жалким завистникам, не оценившим его прозорливость, - много лет назад после долгих и мучительных раздумий, в результате кропотливой работы мне удалось раскрыть загадку, над которой безуспешно билось не одно поколение моих предшественников..."
