Настя От разных отцов, конечно?
Вера Не угадали. От одного. Он сидит там, в машине. Это отец моих детей.
Эдгар Итальянец?
Вера И он меня любит и дает деньги, фантастика, правда?
Настя Кажется, это называется-содержанка? Или как там в романах?
Вера Совершенно верно.
Валентина А сколько у вас детей?
Вера Двое. Мальчик и девочка.
Зунков (Вере.) Хватит морочить им голову. (Всем.) Она уж двадцать лет как в Париже живет.
Эдгар Клёво.
Настя Простите, но это же другое дело!
Валентина О чем речь? Я так сразу и не врубилась, но чувствую - по коже такой холодок, не то, ой, не то! И верно! Предлагаю это дело отметить! (Достает из тумбочки рюмки разного калибра.) Я сегодня в кооперативный кабак пошла, пили разбавленный коньяк. Двести грамм на брата - и ни водном глазу, представляешь, Вера? Вот как там у вас в Париже с этим, а?
Вера (Сдержанно.) С этим в Париже все в порядке. Там полный порядок. Со всем полный порядок. Во всем полнейший порядок. И везде. Понимаете? Кругом. Отлично.
Валентина А чего вы завелись, Веруся? Ну, не так сказала, извините. У вас, у французов, что-то с гонором... Какие-то вы все не такие.
Вера Мы не такие, да.
Валентина Давайте за сближение наций, за понимание, а?
Эдгар (Чокается с Верой.) Мерси, мадам.
Все выпивают.
Вера (Зункову.) А где твои работы?
Зунков Что распродал перед поездкой. На корню. Под гребенку. Что на выставках... Самых различных... Но вообще-то я долго не писал... Не писалось.
Вера Понимаю.
Настя Вы знаете, Вера, я так всегда боялась, что его захлестнет волна модернизма, что... так переживала, что...
Вера Как захлестнет?
Зунков С головкой
Эдгар Сюша что-то не так сказала?
Вера Нет, все так. (Зункову.) А что ты привез из Греции?
Зунков Камни.
Валентина То есть?
Зунков (Показывает на груды камней вокруг.) Вот и вон. Это с Адриатики, то есть, нет, это с Кипра, вон из Греции, там Стамбул.
Валентина И все?!
Зунков Больше я поднять не мог. Камни - это немые спутники вечности. На первый взгляд кажется, что они одинаковой формы, но на самом деле они глубоко различны, и нет ни одного похожего. Для меня это совершенно одушевленные куски природы, я люблю окружать себя ими, среди них хорошо думается, спокойно. Это вот этрусский мрамор, вот фасосский, это кусок Парфенона, на моих глазах развалилась колонна. Прямо легла у моих ног. Как преданный пес. И я взял от неё кусок. Мистика. Я ведь мистик. Все совпадения, странности, чудеса я пытаюсь считывать, как считывают письмена, как некие знаки. Только язык этот очень труден для непосвященных. Как и эти камни, например, мне лично много говорят. Каждый из них. Своим особым голосом... Я хочу сделать вам подарки, друзья. Вот. Вот берите. На память. (Раздает всем груды камней. Насыпает в сумки, карманы, в руки.) Обычно, когда дарят подарки, стараются избавиться от самых ненужных и недорогих вещей прежде всего, но я всегда поступаю наоборот, всегда отдаю самое дорогое, чтобы люди запомнили, смогли оценить. Когда отнимаешь от себя, также и воздастся, поэтому мне не жалко. (Эдгару.) По-моему, это не с Адриатики, а с соседней стройки, размывали породу, впрочем, это не важно, это очень красиво.
Эдгар Мерси, Олег Павлович.
Валентина Широкая душа.
Настя Нет, нет, нет, просто не могу! (Плачет, уронив лицо в камни.) Какой он чистый, невинный, непорочный-ый-ый! Камни из Греции привез, о-хо-хо! (Плачет.) А мы все перед ним все равно, что эти... грязные, гадкие, низкие... на коленях передним стоять всем! (Порывается упасть на колени.)
Эдгар не позволяет ей это осуществить, она извивается, вырывается из его рук, камни летят во все стороны.
Пусти, я хочу! О-о, эти руки! Уберите его! Мерзавец, получай! (Вырвалась.) О, простота святая, склоняюсь пред тобой! (И действительно распластывается перед Зунковым, отскочившим от неё в последний момент.)
Вера Да-да, это очень по-русски.
Эдгар Вам, французам, Россию не понять.
Валентина Русская душа - это загадка.
Эдгар Не надо над жтим смеяться, девушка, это не предмет для шуток. (Ложится рядом с женой и шепчет ей на ухо что-то успокаивающе-нежное, гладит по голове.) Ну все, маленький, успокойся, успокойся, это наш крест, надо достойно его нести, хочешь коньяку?
Она кивает. Эдгар наливает рюмку, дает ей выпить.
Вера (Зункову, тихо.) Она что, больна?
Зунков (Тихо.) А кто здесь здоровый? У меня такое ощущение, что я всю жизнь живу среди душевнобольных. Да и сам...
Вера (Тихо.) Они все так любят тебя.
Все это время Валентина, как зачарованная, смотрела на сумку Венеры.
Валентина Нет уж, Зунков, харэ нас за дураков держать.
Зунков А в чем дело?
Валентина Не надо вешать нам лапшу на уши! Это что?! (Указывает пальцем на сумку Венеры. Потом быстро подходит, открывает молнию и вынимает новенький "Панасоник".) А? Что это?
Зунков Это Венеры. Можешь спросить.
Эдгар (Зункову.) Олег Павлович, можно мы полежим у вас на тахте, то есть, жена, супруга, совершенно, извиняюсь, пьяна. В зюзю. Пусть полежит, ладно?
Зунков Пожалуйста, пожалуйста, как я могу возражать? Она ведь здесь как дома. Имеет право.(Тихо, Валентине.) Хотя какое право она имеет?!
Эдгар Благодарю, вы настоящий мужчина. (Уносит заснувшую на полу жену в другую комнату, кладет рядом с Венерой. Возвращается в комнату, начинает собирать по комнате раскиданные женой камни.)
Валентина Там кассета. Послушаем?
Зунков пожимает плечами. Валентина включает магнитофон. Раздается медленная, печальная музыка.
Зунков Странно... Именно про эту музыку я тогда и говорил, ты помнишь?
Вера Да.
Зунков Именно её я слышал, клянусь!
Вера (Зункову) Потанцуй со мной?
Зунков Пойдем.
Танцуют почти на одном месте, слегка покачиваясь, едва касаясь друг друга, словно заколдованные музыкой, неотрывно смотрят друг на друга.
Валентина (Эдгару.) Со мной тоже часто так бывает, но не музыку, голоса слышу. Иду ли куда-нибудь или что-нибудь сделать хочу, а голос мне и говорит, с завываниями такими, словно ветер: "Не делай этого, Валентина-а-а, брось это! Не надо, ни к чему это всё-ё-о! Не ходи-и-и!"
Эдгар (Не слушает её, отвечает сам себе на свои мысли) Да, надо резать, другого выхода нет.
