Факт присутствия рядом нормальных людей, хоть и с ограниченными способностями, показался мне многообещающим, и я дал себе слово, несмотря на предупреждение Тоби, попытаться наладить с ними контакт. Видимо, эти мысли отразились на моем лице, потому что мой собеседник вдруг положил мне руку на плечо и медленно, выговаривая каждое слово, повторил:

– Не ходи туда! Во всяком случае, пока. Поверь мне, тебе там не место.

Тогда слова Тоби не произвели на меня никакого впечатления, я понял их значение много позже. В тот момент я лишь кивнул и постарался перевести разговор на другую тему.

– Куда ведут все двери вдоль моего коридора? Я не заметил, чтобы там кто-то жил.

– И это естественно, потому что это крыло для новеньких. Нам запрещено там селиться. Да и желания особого нет, честно говоря.

– Почему? С этим место что-то не так?

Тоби вдруг рассмеялся и прищурился:

– А ты сам загляни в соседние палаты – и все поймешь.

– Разве они не заперты?

– Нет, здесь вообще не бывает запертых дверей, если ты еще не заметил.

Нет, не заметил. Честно говоря, мне даже в голову не приходило проверять. Поставив галочку в воображаемом блокноте, я заметил, что мы незаметно подошли к моей палате.

– Ты каждый раз меня провожаешь до самой двери, мне даже неудобно. Приятно, конечно, такое внимание, но у меня создается впечатление, будто мы с тобой ходим в одну школу, и я – девчонка. Будь у меня портфель, ты бы, наверное, его нес.

– Не бери в голову, – рассмеялся Тоби. – Здесь это в порядке вещей. Если бы я не стал с тобой носиться и все объяснять, то тебя бы быстренько заграбастала наша любимая фрау Калько. Хочешь угодить в ее пухлые ручонки?

– Не очень, – признался я.

– Вот и я не хочу. У нас тебе будет спокойнее хотя бы потому, что мы своих стараемся любить и лелеять. В разумных пределах, конечно.

Улыбнувшись напоследок, мой провожатый помахал мне рукой и пошел к себе. Я проводил его взглядом, пока он не скрылся за поворотом, после чего, постояв в нерешительности несколько секунд, я подошел к ближайшей к моей палате двери и осторожно приоткрыл ее. Еще тогда я подумал, что это странно: моя дверь открывалась внутрь, а эта – наружу. Не знаю, что именно я ожидал там увидеть, но точно не то, что увидел. Дверь не вела никуда – за ней была глухая стена. Поковыряв пальцем ее поверхность, я тут же отпрыгнул в сторону – вертикальная поверхность осыпалась, обнаружив свой состав. Это была обычная земля. Некоторое время я тупо смотрел перед собой, пытаясь понять ее назначение, затем постучал по ней – звук был глухим. Значит, это не временная перегородка и вообще не стена. Допуская, что это всего лишь случайность, и комната служит для какой-то неизвестной мне цели, я перешел к следующей двери и распахнул ее. Там было то же самое – плотное полотно утрамбованной земли. Уже поняв, в чем дело, я все же прошелся вдоль коридора – везде было одно и то же. Выходит, клиника находится под землей. Неудивительно, что никто не знает, где здесь выход. Возможно, что он представляет собой обычный люк, который мог находиться где угодно, в том числе в охраняемой части здания. Оставалось выяснить, где эту часть искать. Возможно, моим путем на свободу окажется Марта. Как-то ведь она должна сюда попадать? Конечно, я и не думал торопиться – все еще оставалась надежда на то, что доктор Гросман расставит все по своим местам, когда, наконец, вернется. Однако мне почему-то не верилось в то, что это произойдет. Папаша, судя по отзывам, был не из тех, кто любил признавать собственные ошибки. Мне пришло в голову, что я слишком быстро смирился с тем, что застряну здесь надолго – прошел всего один день, а я уже строил планы на будущее с учетом новых условий. И, что странное, это не воспринималось мной как нечто из ряда вон выходящее. Напротив, мне даже в определенном смысле нравилась атмосфера тотальной напряженности, в которой я оказался. Удивившись этим ощущениям, я решил, что все это можно списать на стресс, и отправился в свою комнату. Подперев дверь стулом, я упал на кровать и стал глядеть в потолок, пытаясь мысленно систематизировать все, что я увидел и услышал за предыдущие несколько часов. Совершенно незаметно для себя я провалился в сон.

Вокруг меня стоят мои приятели и почему-то смеются, показывая пальцами в мою сторону. Я не привык быть объектом насмешек и поэтому с недоумением оглядываюсь: нет, сзади меня никого нет – выходит, они потешаются именно надо мной? Опускаю взгляд ниже и с ужасом вижу, что на мне нет привычных штанов. Из-под пассированной юбки выглядывают худые белые ноги, на которые натянуты нелепые чулки. Картину дополняют идиотские розовые туфли, какие могла бы носить какая-нибудь дура из школьного хора. Пытаясь исправить ситуацию, я присаживаюсь на корточки, чтобы прикрыть ноги юбкой, но она слишком короткая. К тому же я обнаруживаю, что на мне нет исподнего – ветер задувает мне прямо туда, и я понимаю, что моим приятелям прекрасно все видно. Вскакиваю на ноги и под свист и улюлюканье бегу по направлению к дому, по-девчачьи выворачивая ноги. Дорога, которая обычно занимала у меня минут пятнадцать, оказывается в несколько раз короче, и вот я уже распахиваю знакомую входную дверь и наталкиваюсь на своего отца, который, как ни в чем не бывало, сидит в своем любимом кресле и читает газету. Он поднимает на меня глаза и раздраженно кричит:

– Сколько раз я говорил тебе, что настоящие мужчины не носят юбок! Почему ты не мог родиться нормальным человеком? Я тебя предупреждал! Не желаешь по-хорошему, значит, будет по-плохому.

Отец стремительно поднимается из кресла, причем в его руке оказывается тяжелый кожаный ремень с металлической пряжкой. Мне страшно, но я не могу ни двинуться, ни объяснить ему, что понятия не имею, как и почему на мне оказалась эта одежда. Папа грубо хватает меня за руку и кидает животом на стол, задирает проклятую юбку и замахивается. Прежде, чем ощутить удар, я вижу улыбающееся лицо своей матери, которая с любовью смотрит на меня и неожиданно выдает:

– Какая ты у меня красавица!

Сначала мне показалось, что я проснулся от собственного крика, но нет – открыв глаза, я увидел перед собой Тоби, который настойчиво тряс меня за плечо.

– Что? Где папа? – я сел на кровати и огляделся, пытаясь прийти в себя.

– Так он вроде бы умер, – спокойно проговорил Тоби. – Разве нет? Успокойся, это был всего лишь ночной кошмар. Слушай, у нас тут такое произошло… Ты только не пугайся, но, кажется, опять началось.

– Что началось?

– Пропал один из наших. Думаю, что его убили, и дело здесь не обошлось без Калько и компании.

– Ой, какой кошмар, – я потряс головой, чтобы быстрее прийти в себя. – Кто пропал?

– Я.

Подумав, что ослышался, я взглянул на Тоби и только тогда заметил, что кожа на его лице была неестественного серого цвета, а шею он старательно прикрывал шарфом. Протянув руку, я отодвинул край шарфа и вскрикнул: через все горло молодого человека проходил глубокий разрез, обнажавший мышцы и гортань.

– Что? – я отпрянул от ужасной картины, кубарем скатившись с кровати и ударившись при этом головой о каменный пол. – Почему? Как попал сюда?

Автоматически я взглянул на дверь, которая все так же была заперта – стул был на месте. Чувствуя, что у меня начинается истерика, я с отчаянием взглянул на мертвеца и выставил перед собой руки, как защиту. Тоби грустно улыбнулся и пожал плечами, выдав непонятное:

– Тук-тук, Джулиан. Тук-тук.

Все закружилось перед моими глазами, и я почувствовал, что падаю в какую-то яму, затягивающую меня на свое несуществующее дно, как в болото.

– Джулиан! Ты здесь? Открой дверь! Джулиан!

Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на полу в собственной комнате. С трудом приподнявшись на локтях, я быстро оглянулся – кроме меня, в помещении не было никого, но все же кто-то настойчиво звал меня и колотил в дверь.

– Кто это? – я все еще не понимал, что сон закончился, уступив место реальности. Возможно, я все еще сплю? Я вполне допускал этот вариант, хотя прежде мои сновидения никогда не отличались подобной многоуровневостью.