Все эти мысли промелькнули в голове подобно мчащемуся на огромной скорости литерному составу.
- Михаил Спиридонович, - как можно доверительнее и мягче, с выражением покорности и надежды одновременно, проговорил Роман Иванович, - не подумайте, что я пытаюсь на вас давить - вы своих людей, естественно, знаете лучше - но мне хотелось бы, чтобы к расследованию с вашей стороны подключили именно группу майора Иволгина. Тем более, "дело Свиридова" он вел, тесно взаимодействуя с нами. - Но про себя подумал: "Черта с два, тесно взаимодействуя! Наверняка, узнал что-то у Артемьева, да и Добровольский не за песнями в Москву летал. Что же он "купил" там... за артельские соболя?"
- Как только Иволгин появится, немедленно подключу его к расследованию, - поспешно заверил Малышева Багров.
"Он не знает, где майор, - окончательно уверился в своем предположении Роман Иванович. - И не говорит правду потому, что не хочет выглядеть в моих глазах круглым идиотом. - Кстати, почему говорят "круглым"? - Он мельком глянул на Михаила Спиридоновича: - У него как раз комплекция - несколько квадратная... Господи! Что за чушь в голову лезет?! Или это все еще последствия шока?.."
- Попросите Иволгина, "как появится", - не отказал себе в иронии Малышев, - связаться со мной.
-Да-да, разумеется, Роман Иванович, - часто затараторил Багров, подобострастно кивая головой.
Несмотря на трагизм ситуации, Малышев едва удержался от улыбки.
"Еще чуть-чуть и он снимет фуражку и начнет расшаркиваться на манер мушкетеров времен Людовика Четырнадцатого. А глазки-то бегают - того и гляди выпадут и раскатятся..."
Время приближалось к полуночи. Но из Управления никто не думал уходить домой. В коридорах стояла спрессованная, как готовый вот-вот рвануть в забое метан, тишина. Но за плотно закрытыми дверями кабинетов неслышно шелестели слова, выстраиваясь в догадки, версии, предположения. Шелест медленно поднимался к потолку и зависал, плавно покачиваясь на упругой и жесткой, как панцирная сетка, ярости.
Среди служивших в этом здании людей не принято было дружить "домами" и "семьями", вместе отмечать праздники, дни рождения и знаменательные юбилеи. Их жизнь была подчинена раз и навсегда определившимся еще с незапятных времен строгим, четким правилам и уложениям, в которых не было места присущим любому простому человеку искреннему и непосредственному проявлению чувств.
Жизнь этих людей не имела ничего общего с "мирными буднями" огромной страны и проживающего в ее бескрайних пределах населения. Однажды преступив порог этого ведомства, они автоматически переступали и невидимую черту, за которой шла жестокая, беспощадная, подчас, грязная и кровавая, за гранью здравого смысла, война. Но если кого-то в их строю, похожем на плотно пригнанные в обойме пули, убивали - незамедлительно срабатывал механизм отдачи: они не только безжалостно отрубали руку, нанесшую удар, но и ликвидировали ее обладателя. Потому что на этой войне в плен не брали: слишком высока была ставка - безопасность Родины.
...Пройдет несколько лет и государство, за которое они воевали, исчезнет с политической карты мира. Ликуя, припав к пенящемуся кубку с хмельным зельем Свободы, в пьяном, ухарско-молодецком угаре, миллионы людей коронуют и присягнут на верность ослепительно молодой, очаровательной и красивой королеве по имени Демократия. И в тот момент мало кто вспомнит о том, сколько на самом деле ей лет и что именно демократические Афины в свое время "осчастливили" великого философа Сократа чашей с цикутой.
А потом наступит горькое похмелье и эти самые миллионы с ужасом разглядят истинный лик "юной и прекрасной королевы": оскал национализма, бестрепетный и беспощадный взор криминала, частокол острых, хищных таможенных и пограничных "зубов", длинные космы демаркационных "волос" и пиршественный стол превратится в поминальный, с одним единственным "блюдом", название которому - "груз 200". Но сначала начнут убирать тех, кто являлся гарантом безопасности и независимости страны.
На истеричный, "баррикадный" клич, в первую очередь, с готовностью откликнутся разжиревшая на "соцреализме", давно не имеющая ничего общего с "гегемоном", интеллигенция и почуявшая запах шальных денег номенклатура, еще вчера гордящаяся своими "умом, честью и совестью", а ныне рвущаяся к заветному скипетру - "вторые", "третьи", "завы" и "замы" идеологических и орготделов. Вся эта свора, годами продававшаяся и продававшая друг друга, с жадностью вцепится в "щит и меч". А миллионы, милостиво допущенных к барскому столу, умиленные и вдохновленные "совместной трапезой", не сразу сообразят, что именно с таким демократическим аппетитом они съели. Когда наступит прозрение, поймут: Щит и Меч Родины! Это потом, как всегда, найдут "стрелочников", вспомнив о "роли личности в истории". Но справедливости ради надо отметить, что виноваты будут все. И не только нам, но и многим поколениям после, еще долго предстоит замаливать этот тягчайший иудин грех. Ибо мы предали память о других миллионах - погибших, но отстоявших Родину в войне с фашизмом. Мы растоптали их Великий Подвиг, низведя его до уровня бессмысленной и напрасной жертвы. И чудовищный взрыв в Каспийске в самый святой и великий праздник - День Победы, прозвучит, как сатанинский, глумливый хохот. Никто не подаст в отставку, не станет стреляться и срывать "эполеты", не оденет вериги и не уйдет в скит, потому что это будет уже в другой стране. В другой... Но платить мы будем еще по старым, давно просроченным, векселям - жизнями наших детей...
... Казанцев подошел к столу, за которым сидел Малышев и молча положил перед ним листок бумаги. Роман Иванович быстро прочитал и откинулся на спинку кресла.
- Присядь, Гена, - сказал тихо.
Тот продолжал стоять навытяжку, не шелохнувшись, лишь негромко, но твердо произнес:
- Товарищ полковник, я не изменю своего решения.
- И все-таки присядь, - мягко и, вместе с тем, требовательно попросил Малышев.
Казанцев переступил с ноги на ногу и, нехотя, выдвинув стул, сел.
- Я не стану унижать тебя, рассматривая этот шаг, как... трусость, тщательно подбирая слова, не глядя на него, начал Роман Иванович. - И не думаю, что это - сиюминутный всплеск эмоций. Но, на мой взгляд, ты принял тупиковое решение...
