© Владимир Степанович Романюк, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История умалчивает о том, как её обнаружили. Говорят, совершенно случайно. Никто уже и не помнит, кем был этот первооткрыватель и как он там оказался. Там – это близ деревни Глухомань. Одному лешему известно, что в тех краях искал брахикефал. (Не пугайтесь, это не ругательство и не доисторический ящер) Фактом остаётся то, что он её нашёл. Её – это тишину. Нет, это не опечатка.

Тоже мне ценность, скажете вы. А вот и зря. Как вы можете оценить то, что никогда не слышали, не видели и в руках не держали? Съели? Для вас стокаратовый бриллиант ценность, хотя и с ним рядом вы тоже не стояли. Ну да ладно, пусть это останется на вашей совести. Вернёмся-ка мы к нашей тишине.

Факт этой находки мужик, естественно, скрыл и наслаждался найденным сокровищем втихаря. Проводил там свои отпуска, выбирался на выходные. Когда накапливались отгулы, брал их, закидывал на спину рюкзак с незамысловатой снедью и с палаткой, и отправлялся в Глухомань. И был счастлив, отдыхая от городской суеты, шума, гама и скрежета.

Счастье, как известно, не может длиться вечно. Обычно, мы сами в этом виноваты. Вот и он недоглядел. Маскироваться надо было лучше! Его довольная физиономия, сияющее глаза, весь его излучающий энергию внешний вид не мог не привлечь внимания. Выследили. Друзья, естественно, как же без них…

Сначала самые близкие, потом – не очень. За ними потянулись родственники, родственники родственников и совершенно посторонние люди. И пошло-поехало.

Вскоре нашлись предприимчивые люди. Пригнали тяжёлую технику, огородили всё, повесили запрещающие знаки, разогнали дикарей и стали добывать тишину промышленным методом. За день намывали до минус пи в пятой степени децибел! В основном, отправляли на экспорт. Иностранцы не скупились, платили, между прочим, тройную цену.

В центре промышленного посёлка Глухомань установили памятник первооткрывателю. Правда, какой-то он безликий. Говорят, что если долго вглядываться в это лицо, можно узнать себя и даже услышать тишину! Про тишину, я думаю, это миф. Потому что вокруг стоит такой гам, лязг, треск, гвалт и гул, что даже собственных мыслей не разобрать.

– Не хочу, не хочу, не хочу-не-хочу-не хочу! Просто, это не моё! Не хочу быть символом чего бы то ни было! Ни новой жизни, ни радости, ни красоты, ни всего прочего. Никакая я не гармония и никакое не изящество! Я просто гусеница!

Но инстинкт мало обращал внимание на её причитания и заставлял плести вокруг себя куколку. Сидевший неподалёку старый филин, с интересом наблюдавший за происходящим, не выдержал.

– Ну, чем ты недовольна? Бабочка – это же прекрасно. Бабочки раскрашивают наш серый мир во все цвета радуги.

– Филя, не начинай. Дай хоть последние мгновения этой жизни пожить спокойно. Что ты нашёл в бабочке прекрасного, что? Это же кошмар кошмаров! Ты Люсю, которая живёт на соседней улице, видел? Нет? Вот, если бы увидел, если бы во всей красе перед тобой предстала расплывшаяся татуировка в виде бабочки на её целлюлитной, центнеровой филейной части, тогда бы и разглагольствовал здесь о прекрасном. Боюсь, что после увиденного у тебя навсегда бы пропал инстинкт к размножению.

– Свят-свят-свят! Срамота-то какая! Да и нельзя мне на других заглядываться, женат я. Спасибо, что предупредила. Теперь туда ни одним крылом!

– Ушастый, ты в курсе, что детерминированно-хаотические системы очень чувствительны к малым воздействиям и поэтому в нашем мире трудно предсказать, какие вариации могут возникнуть в конкретное время в конкретном месте? Неопределённость экспоненциально с течением времени нарастает, прикинь?

– Сдался тебе этот Лоренц. Ты бы ещё Пуанкаре вспомнила. Начитаются всяких там Брэдбери, потом философствуют.

– А если Эффект бабочки всё же существует? А что, если взмах именно моего крыла в конечном итоге вызовет извержение вулкана невиданной силы, которое погубить всё живое на планете Земля?

– Сплюнь! Накаркаешь ещё тут нам…

– А я и так с самого утра именно этим и занимаюсь – сплёвываю какую-то гадость для долбанной куколки. Дожила, сама себе темницу готовлю.

Уставший от заумной беседы, филин задремал. Сон выдался беспокойным. Ему снилось извержение Везувия и всех исландских эйяфьяллайекюлей вместе взятых.

– Землю надо срочно спасать, срочно! – ощущая себя Крепким орешком и Терминатором одновременно, как молитву шептал воробей, подкрадываясь к колдующей над своей куколкой и смачно матерящейся гусеницей, – Как там говорил маленький Принц? Встал утром – убери свою планету? Золотые слова, золотые! Планету надо освобождать от всей этой гадости!

Мохнатая гусеница медленно проходила сквозь горло воробья, вызывая сладкую истому по всему телу.

– Какое же это приятное дело – спасть планету! В Голливуд, что ли, пойти работать?

– Жизнь прожита не зр…

Свет в конце туннеля погас. Впереди был яблоневый рай, встреча с шестым Айфоном и Стивом.

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была пельмень. Трудное детство, нехватка витаминов и продукты по талонам сказались развитии. Не было у этой пельмешки внутри ничего и поэтому её никто не любил.

Ещё в юности вытекло всё варенье, а варенье, как известно, это душа пельмени. Без него она пустышка, лотерейный билет без выигрыша, превращённый в комод рояль без струн. Для наглядности представьте себе Киндерсюрпрайз с фигой и всё станет сразу понятно. Без начинки, скажу вам честно, пельмень – это уже не пельмень, а какая-то гоголевская галушка получается. Помните, как у Николая Васильевича они сами прыгали в сметану, а потом отправлялись в рот? Нано галушки, ага. Продукт генной модификации лягушки. Наш ответ французам, не больше – не меньше.

Галушка галушкой, а нашей пельмени приснилось как-то, что её выбросило на берег Антарктиды. Холод стоит ужасный – минус восемьдесят, как минимум. Там её находит пингвин и начинает играть ею в футбол. Надеется, глупый, что попадёт в финальную часть чемпионата мира. Но доиграть ему не дали. Глобальное потепление, понимаешь ли, растаяли ледники.

Обидно стало пельмешке, что её пинают. Не смогла она вынести такого унижения и прыгнула в бушующий океан. И проснулась, да.

Смотрит, плавает себе в кастрюле в кипящей воде, а вокруг стоят крутые перцы и орут на неё:

– Эй, чичвара! Хинкали недоделанная! Смотрим, ты совсем от рук отбилась, вообще страх потеряла. А ну, греби сюда!

Тут откуда ни возьмись появляется яйцо и спокойно так:

– Я всё равно круче. Валите-ка отсюда, хлопцы, пока я вас не нафаршировал.

Их как ветром сдуло. А яйцо посмотрело внимательно на пельмень и говорит:

– Да ты, оказывается, горячая штучка. Пошли со мной на вечеринку?

Не стала она выпендриваться и цену себе набивать. Да и не из того теста была сделана, чтобы такую возможность упускать и от своей судьбы отказываться.

– В чём мораль этой сказки? – спросите вы и будете совершенно правы. Как говорил классик, редкий читатель дочитает хотя бы до середины текста, а тому, кто всё-таки через дебри моего бреда доберётся до конца, скажу, что его тут не больше, чем начинки в той пельмени. Просто кушать захотелось, заняться нечем, а до обеда ещё далеко.

Напал как-то на мужика голод. Неожиданно так подкрался, вероломно. Подло в самый центр живота ударил. Без объявления завтрака, обеда и ужина набросился на беднягу. Взял несчастного за горло и потащил на кухню.

И как только мужик не старался вырваться из его крепких лап! И к диете взывал, и пробовал отбиваться печенюшками – ничего не помогает. Крепко держит сволочь бедолагу, не отпускает. Тыкает его носов в холодильник. Приказывает взять в плен два бутерброда с колбасой и расправиться с ними, фашист.