Пока Пересветов соображал, что к чему, князь острым взглядом ощупывал его, изучая покрой одежды, качество ткани и сапог, разглядывая зеленые пуговицы с выдавленными звездами. Взгляд у князя был не совсем такой, как у Рыженкова. У того взгляд будничный, деловой, а у князя - словно у человека, только что спустившегося с высокой вершины, где он долго сидел в полной тишине и одиночестве. Такой взгляд свойствен - он и прошивает насквозь, и уходит в себя. Под этим странным взглядом Андриану стало неуютно.
- Ты не половчин, - уверенно, с напором сказал князь, - и ты не грек. На варяга не похож. И не булгарин... Из угорского края? Нет.
Князь нагнулся и поднял лежащее у его ног оружие Пересветова. Клинок был обнажен, ножны валялись тут же, на траве.
- Что это? - указательный палец лег на выбитую по обуху надпись "Златофабр, 1941".
- Златоустовская оружейная фабрика, тысяча девятьсот сорок первый год. Понимаете, двадцатый век от рождества Христова, а не седьмое тысячелетие от сотворения мира, как у вас. А Златоуст - город, где оружие делают. Вы должны знать, кто такой Иоанн Златоуст...
- Ты-то кто есть? - впился в Пересветова князь своим удивительным ледяным взором так, что тому стало совсем плохо, - и одновременно потянул из ножен свой меч.
- Воин, - взяв себя в руки, с достоинством сказал Пересветов, - мы тоже воюем здесь, в степи...
Он подумал, что нелепо погибать от рук князя Игоря, когда предоставился случай раскрыть тайну Каялы. Правда, нужно будет найти еще обратный ход по временной аномалии, вернуться в двадцатый век, а потом еще - и объясниться с Рыженковым, Табацким, а может, и с самим комэском - самоволка в такой момент дело подсудное.
Князь поднял меч и резко опустил его на лезвие златоустовского клинка. "Проверяет - не наваждение ли", - сообразил студент. Игорь хмыкнул, потом протянул оружие Пересветову:
- Гляди, какая зазубрина! А на моем харалужном и следа нет. Как же вы бьетесь на сечах?
- Князь, так ты веришь, что я попал сюда из двадцатого века? Я могу еще красноармейскую книжку показать, - обрадовался до поглупения Пересветов, поняв главное: Игорь каким-то верхним чутьем правильно оценивает появление человека из будущего.
- Верю во всемогущество бога, а более того верю глазам своим, - князь курчавой короткой бородкой указал на карабин, - это я разглядывал - ни у кого, ни за морем такого оружия нет...
Игорь поднял карабин и начал вертеть его в руках, понял назначение ствола и затвора, пытался его открыть, но затвор во время нападения Халдеева и Отнякина Андриан так и не успел снять с предохранительного взвода - он не открылся.
Пересветов взял карабин, оттянул и повернул вправо тугую пуговку затвора и поставил его на боевой взвод, а патрон еще в двадцатом веке был дослан в патронник.
Князь показал на вершину кургана:
- Смотри: там каменная баба, а рядом валяется валун. Валун тот не больше человеческой головы, а я стрелу мимо не пущу. Ну, сможешь ты попасть?
До каменной бабы было не менее пяти десятков метров. Пересветов сказал, поднимая карабин:
- Князь, сейчас будет гром. Приготовься и смотри. Стреляю... - Он выровнял мушку в прорези прицела, затаив дыхание и плавно дожал спуск.
Выстрел и самому Пересветову показался пушечным - больно стало ушам, зазвенело в голове. От валуна, отдаленно напоминавшего человеческую голову, веером брызнули каменные осколки. Князь побледнел, но не испугался, скорее задумался, еще больше сбив бороду на бок.
- Добро. Лучше лука. Скажи мне, - опять вцепился он взглядом в студента, - человек из двадцатого века, чем окончится мой поход? Или наш народ не хранит памяти о нас?
- Ничего хорошего, - вырвалось у Пересветова как-то слишком поспешно, без его осознанного желания, - нужно отменить поход. Гибель ждет русские полки. Поворачивай, князь, назад...
- Пусть гибель! - закричал Игорь, и глаза его стали огненными и страшными, - а честь? Честь дороже жизни! Лучше лечь костьми честно, чем со срамом воротиться, не знавши поля. Смерть в бою - слава, а на позор я не пойду! Будь что будет!
- Князь, - умоляюще прижал к груди руки Пересветов, - мне, нам нужно знать, как было дело, почему ты не пошел на половцев со Святославом, великим князем киевским? Ведь тебя некоторые чуть ли не предателем Руси считают, да ведь ты и раньше с Кончаком в одной лодке сидел.
Князь рывком отдернул дергающееся лицо.
Туча, которая плавала над горизонтом, развалилась надвое, и ударило ослепительное солнце. Доспехи князя и его золотой шлем вспыхнули режущим блеском.
- Нелепо лукавить, - успокаиваясь и становясь печальным, сказал Игорю", я объясню все. Смотри: вот плакун-трава. Это слезы богородицы; может, степные травы донесут до потомков и наши слезы, и нашу кровь. Не ездить мне у Святославова стремени и не быть у него подручным. Скажу, почему...
Пересветов сделал шаг вперед и затуживший князь исчез. Рядом стоял только Отнякин, коего секунду назад здесь не было и быть не могло. На нем увидел студент синие, запачканные землей шаровары и обычные "кирзачи"; холщовые же порты и рубаху двенадцатого века будто ветром сдуло. И этот современный Отнякин должен был сидеть сейчас впереди, в окопе, а не у коноводов сшиваться.
- Заповедь: ближе к кухне и дальше от начальства, - угадав вопрос, объяснил свое появление Отнякин.
Андриан огляделся. Все было на месте, оседланные лошади стояли, как и прежде, шестерками, только тревожнее фыркали и нюхали пороховой южный ветер, вытягивая шеи. Не приснился ли двенадцатый век?! Нет, в ушах еще звучал рассказ князя, а ствол карабина, который Андриан тут же пощупал, еще хранил тепло выстрела. Ему вспомнилась странная летописная строка о поимке "басурманина", умевшего стрелять огнем задолго до появления пороха в Европе. Может быть, это весточка о нем самом?.. Прошлое и настоящее, смешавшись, единым вихрем закружилось в голове Пересветова. Он сделал случайный шаг назад - и лошади опять исчезли, мгновенно пропали, словно остались по другую сторону высокой зеркальной стены. Кругом была ковыльная степь. Отнякин стоял там же, на прежнем месте, только снова в одежде двенадцатого века и с белесыми лохмами почти до самых глаз.
