Окопы. На ступеньках блиндажа сидят бойцы. Командир роты (лейтенант) что-то рассказывает. Взрыв хохота.

Лейтенант. Потише, ребята… Трофим Тарасыч отдыхает…

Василий. Я удивляюсь, товарищ командир… Уж очень вы с Трофимом Тарасычем… как говорится… носитесь… Я извиняюсь, конечно…

Вытащив из кармана дарственные часы и взглянув на них, Василий не без обиды пожимает плечами.

Лейтенант. Не ношусь, но учитываю — человек целую ночь ходил… Естественно… И возраст его…

Василий. Что касается возраста — согласен учитывать… Но вообще нерационально такое исключительное внимание. Я извиняюсь, конечно…

Лейтенант. Ничего особенного. Отдаем должное.

Василий. Боец он неплохой. Наблюдательность.

Выдумка. Опыт. Не спорю… Но в смысле истребления живой силы противника хромает на обе ноги…

1-й боец. А зато храбрый какой.

Василий. Все мы храбрые.

1-й боец. Нет, он что-то особенное…

2-й боец (задумчиво). Человек он одинокий…

Лейтенант. А что — у него никого нет?

1-й боец. В Брянске у него жена убита…

2-й боец. Естественно… когда человек один — у него другая душа. Более отважная…

Василий (расправив плечи). Ясно… Привязанности нет… Староват… Это играет роль…

2-й боец. Еще бы. Будь я одинокий, я бы…

Лейтенант. Ну, это неизвестно.

Василий. Он правильно говорит.

2-й боец. Совершенно правильно. Со всех сторон обдумал свое поведение… Будь я один, я бы…

1-й боец (улыбаясь). Ты бы… что бы?

2-й боец. Я бы немцам… ой…

Далекий выстрел. Пуля прожужжала над головой. Второй боец пригибается. Взрыв хохота.

1-й боец. Поклонился немецкой пуле.

2-й боец. Ну, поклонился… Поскольку у меня, товарищ командир, жена — раз, бабушка — два, дочурка и сынок — три… Трусости нет, но, естественно, остерегаюсь. И даже считаю это своим достоинством…

Где-то разрыв снаряда. Второй боец лихорадочно подпрыгивает. Снова взрыв хохота.

Лейтенант. Товарищи… не так громко…

Вытащив из кармана часы и приложив их к уху, Василий снова пожимает плечами.

Мы видим внутренность блиндажа. На койке сидит Трофим Тарасыч. Задумчиво улыбаясь, пишет огрызком карандаша письмо. И при этом медленно читает вслух: "…Мамочку вспоминай с любовью и сожалением. И меня жди безропотно. Учись исключительно хорошо, чтоб стать дочкой своего отечества. Засим, дорогая моя дочка Зинушка, кланяюсь тебе низко. Будь здорова, птичка моя". Закончив писать, Трофим Тарасыч разворачивает лежащий на тюфяке сверток, достав оттуда карточку, смотрит на нее. Мы видим Трофима Тарасыча в штатском платье. За руку он держит девчурку лет десяти. Улыбнувшись и вздохнув, Трофим Тарасыч кладет карточку в сверток и, положив туда же карандаш и письменные принадлежности, заворачивает его. Теперь на свертке мы видим N 1. Положив в карман сверток, Трофим Тарасыч задумчиво продолжает сидеть.