В годы первых пятилеток в стране действовал Наркомтяжпром во главе с Серго Орджоникидзе. Так вот, ту работу, которую 50 лет назад исполнял один наркомат, сейчас ведут 33 министерства. А это означает только то, что мы пошли по линии количественного управления.

Наша экономика растет и рост ее будет ускорен. Один специалист произвел несложный расчет: если мы и дальше будем развивать управление по количественному (или отраслевому) признаку, то уже в начале XXI века нам потребуется 130 министерств.

А чтобы бесперебойно руководить ими, нужны 8 Госпланов. Одно можно сказать - при таком подходе расстояние от Госплана до станка не сократится. Будет ни горячо, ни холодно.

Мы говорим: государственный план есть закон. И тут же бодро провозглашаем: выполним план досрочно.

Из рапорта начальника уголовного розыска города Энска:

- План раскрытия преступлений в сентябре сего года выполнен на 110 процентов.

Ясно, а главное коротко.

Приехал инспектор:

- Как же вам удалось раскрыть больше того, что было совершено?

- Докладываю. Удалось раскрыть четыре несовершенных преступления. Но поскольку они были запланированы преступниками, то входят в отчетность. Мы их предотвратили.

- Интересно, очень интересно. Будем распространять ваш опыт.

Идея предельной централизации управления имеет свои исторические корни и причины. В частности, централизация была вызвана условиями военного времени. Но теперь-то войны нет - сорок лет. А централизация - мало сказать осталась, она развивается и крепнет. Недавно услышал на одном заводе:

- Дубль-централизация.

В нашей стране 100000 действующих (не считая мелких) предприятий. Это означает - у нас сто тысяч первоклассных, высокоталантливых руководителей, командиров производства во всех отраслях человеческой деятельности. Это же вселенская сила.

Освободите ее.

...Май 1955 года выдался в Москве чистым и теплым. На всех перекрестках благоухала сирень, словно город стал огромной корзиной с сиренью. В перерывах между заседаниями мы выходили на край косогора кремлевского холма и смотрели на простирающийся внизу город.

Тогда в Кремле три дня работало Всесоюзное совещание работников промышленности, я был на нем корреспондентом журнала "Новый мир". Вот когда мы начали говорить во весь голос о наших проблемах: показателях плана, новой технике, сокращении аппарата, администрировании.

Помню выступление тогдашнего директора "Уралмаша" Н.Глебовского. Он взволнованно и бесстрашно говорил о правах и обязанностях директора.

- В разделе "Обязанности" я предлагаю записать такое положение: "Параграф первый - директор обязан бороться за свои права".

Это было как прорыв плотины, аплодисменты волной прокатывались по залу, словно присутствующие жаждали услышать эти слова на бис. И до XX съезда партии тогда оставалось меньше года.

Прошло 30 лет. Наш разговор продолжается. Темы апробированы временем. Разве что страсти поостыли и бесстрашия поубавилось.

Тогда же после совещания я написал очерк "Стружка". Последний раз его переиздавали два года назад. Значит, актуален.

Как же это? 30 лет говорим об одном и том же - и ничего не меняется. Я писал в старом очерке, как при изготовлении лопаток турбины на Харьковском турбинном заводе 80 процентов металла идет в стружку. А всего в нашей стране в 1954 году по данным академика А.И.Целикова было произведено 6 миллионов тонн стружки.

Перемены однако есть. В 1984 году в стране стружки было произведено в два с половиной раза больше. Со стружкой стали обращаться бережно, стружку экономят. Более того, стружка включена в план.

Боюсь, что это уже навсегда.

Наши проблемы успели затвердеть, сделаться родными и близкими. Уже и не поймешь: то ли мы с ними на "ты", то ли они с нами.

Где взять такую волшебную шкатулку, чтобы спрятать туда все проблемы?

6. Горячо - холодно

Юрий Иванович прочитал мои заметки в рукописи и многозначительно покачал головой:

- Не пойдет. Вы же все опрокидываете. А это что? Выступаете против государственных учреждений. И каких!

- Юрий Иванович! - в отчаянии воскликнул я. - Как можно! Я - "за"! Но только на новом уровне.

- Что же вы предлагаете? Где ваша позитивная программа? В частности, относительно министерств. Вам что - название не нравится?

- Дело не в названиях. Но чтобы это были ассоциации свободных промышленных предприятий. Пришла пора кончать с заклинаниями. Вместо заклинаний необходим естественный стимул. Чтобы каждый руководитель знал: если я даю, то и получаю. Надо раскрепостить заводы от централизации.

- Кто это сказал? - Юрий Иванович огляделся вокруг и даже голову приподнял ради широты обзора. - Разве есть такая директива?

- Есть! - не выдержал я. - Это веление времени.

- Вы слишком много на себя берете, - с достоинством продолжал он. - Я не могу допустить, чтобы вы чернили Госплан. У нас нет второго Госплана - и быть не может. А тем более восемь!

Зазвонил телефон. Юрий Иванович снял трубку и тут же вытянулся по стойке смирно перед аппаратом. Послышались взволнованные междометия, невольные всхлипы, по правой щеке Юрия Ивановича протекла слеза радости.

Я понял, что стал невольным свидетелем исторической минуты, а может быть, и звездного часа Юрия Ивановича.

- Пришла директива, - шептал в трансе Юрий Иванович, опустив трубку. Великая директива. Историческая. Какая мудрость. Глубина. Энергия.

- Да что решили-то, Юрий Иванович?

- Тихо! Тут надо говорить шепотом. Глубоко и мудро. Это мыслительно. Режим экономии - вот что нам сейчас необходимо на данном историческом этапе. По моей отрасли спущена разнарядка на 22 миллиона. Но где я возьму столько миллионов? Директиву спустили. А инструкцию по ее исполнению нет. Ну хорошо, мы сократим количество электрических лампочек, это даст нам три тысячи. А дальше?

- Юрий Иванович, вы забыли про машины.

- Какие машины? - он удивился.

- Те самые, бесплатные. То есть бесплатные для вас. А для государства очень даже не бесплатные.

Юрий Иванович вскипел благородным негодованием:

- Зависть не может быть советником разума. У вас ожесточение идет впереди анализа. Это исключено. Никто на это не пойдет. Как же мы ездить будем?