Она никак не могла успокоиться – возбуждение не проходило. Наоборот, казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Внезапно Меган услышала шаги. Чья-то фигура, залитая лунным светом, не спеша приближалась к беседке. И хотя на лицо человека падала тень, Меган сразу догадалась, кто это был.

Да. В беседку вошел Джошуа Беннет. Насмерть перепуганная, Меган вскочила со скамейки и бросилась к выходу, но он загородил ей дорогу и схватил девушку за плечи.

– Ответьте мне, – хрипло спросил он, – почему вы выходите замуж за Джеймса Ламберта?

– Потому что я люблю его. – Ее голос сорвался на крик.

– Любите?

– Конечно.

– Звучит неубедительно.

О боже! Еще час назад она действительно была убеждена в том, что любит своего жениха… Но теперь… Несмотря ни на что, Меган продолжала отчаянно сопротивляться:

– Да, я люблю его. И завтра стану его женой. Прошу вас, пустите меня!

Но Джошуа будто не слышал ее слов. Он прижал ее к ажурной решетке беседки. Бледная луна слабо освещала его лицо.

– Сначала вы поцелуете меня, а потом можете говорить, что любите своего Джеймса Ламберта.

– Я не могу, – запинаясь, пробормотала она. Меган сама не понимала, к чему относится это ее «не могу»: то ли к тому, что она не может поцеловать Джошуа, то ли к тому, что она уже не может с уверенностью сказать, что любит Джеймса.

В это же самое мгновение губы Джошуа жадно и страстно приникли к ее губам.

И вот теперь, четыре года спустя, лежа на диване у себя в кабинете, Меган вспоминала подробности того рокового вечера. Она помнила все до мелочей и снова ощущала вкус того волшебного поцелуя.

Его мягкие губы пылко и нежно завладели ее губами. Его язык сводил Меган с ума – сладостно ласкал ее зубы, играл с ее языком, погружаясь в ее рот все глубже и глубже. Изнемогая от желания, она запрокинула голову, и Джошуа гладил ладонями ее разгоряченное лицо.

Меган уже не контролировала себя. Джош упивался ее губами, ее телом, его ласки становились все более настойчивыми. Чуть приподняв ее грудь, он стал тихонько, словно играя, ласкать пальцами набухшие соски, слегка сдавливая нежную кожу. Страстный и томный стон неожиданно вырвался из горла Меган, и гулкое эхо разнеслось по всему ночному саду.

О! Этот мужчина в совершенстве владел искусством любви. Ни один человек на свете еще не целовал ее так. Его умелые, уверенные ласки завораживали, погружали в сладостное забытье.

На мгновение он оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание.

– Боже, как ты прекрасна! – прошептал он. – Ну, иди же ко мне.

Сейчас, вспоминая эти мгновения, Меган яростно сжимала кулаки. Она ненавидела себя за то, что тогда с такой готовностью потянулась к нему. Его тело дразнило, манило ее своим теплом.

В порыве страсти он прижимал ее к себе все теснее и теснее. Его рука проскользнула в глубокий вырез ее платья на спине. Джошуа стал ласкать ее бедра, прижимаясь к ней всем телом. Она ощутила жар и трепет его плоти, горящей страстным желанием. Язык Джоша возбуждал ее, как бы намекая на то, что могло бы последовать за этим поцелуем. И словно какой-то бес подсказал Меган ответ. Слова уже были не нужны: ее язык сам ответил «да».

– Меган, – задыхаясь, прошептал Джошуа, – раз ты так целуешь меня, ты не любишь Джеймса.

Эти слова подействовали на нее как ледяной душ. Резко сбросив его руку со своей груди, она с силой оттолкнула Джошуа. Но тут же у нее невольно промелькнула мысль о том, что ей было необыкновенно хорошо с ним. Меган стало мучительно стыдно.

– Вы – подлец… Я… Как вы могли так поступить со своим другом? Как я могла… Вы мне омерзительны, и я вас ненавижу.

Она кинулась прочь из беседки, стирая тыльной стороной ладони его сладкие поцелуи со своих губ. Он ошеломленно смотрел, как облако зеленовато-бирюзового шифона медленно таяло в ночной мгле.

Меган очнулась от своих мыслей – она лежала на диване у себя в кабинете. Да, она не могла испытывать к этому человеку ничего, кроме ненависти. У него не было ни стыда, ни совести. Этот бессовестный эгоист руководствовался только своими прихотями и сиюминутными желаниями. Он просто хотел поиграть с ней, завести мимолетную интрижку и позабавиться. Но просчитался: невеста Джеймса Ламберта была не из тех, что тают от его поцелуев и ласк.

«Вы ничего не добьетесь от меня, мистер Бен-нет, – подумала Меган. – Я презирала вас, но теперь презираю еще больше».

Резкий звонок селектора вернул ей ощущение реальности и развеял тяжелые мысли. Она подошла к своему столу и, нажав кнопку, услышала голос Эрлин:

– Извините, что беспокою вас. Звонил мистер Атертон. Он хочет поговорить с вами. У него к вам какое-то дело.

– Я буду у него сразу после ленча, – спокойно ответила Меган.

Она взглянула на часы. У нее есть еще час с небольшим, чтобы подготовиться к встрече с генеральным директором их телеканала. Она догадывалась, какое именно было у него дело. Это важное дело наверняка касалось Джошуа Беннета.

Неслышно ступая по мягкому ковру, Меган приближалась к кабинету своего начальника. На этаже, где размещалась дирекция телеканала, царил покой. Меган вспомнила, какой гвалт всегда стоял в отделе новостей: вечное дребезжание телефонных звонков, непрерывный стук пишущих машинок, крики суетящихся дикторов. Но здесь всегда был свет и полный порядок.

А внизу, в слабоосвещенных залах, забитых жужжащими компьютерами и мерцающими мониторами, трудились инженеры и операторы; режиссеры и их ассистенты работали в тесных комнатушках, заваленных сценариями, монтажными листами и графиками эфирного времени.

Такой специальный отдельный этаж, где располагались кабинеты начальства, можно было встретить в любом административном здании Атланты. Здесь была святая святых телекомпании «WON». У Меган тоже был свой собственный кабинет, обставленный с большим вкусом. Она сама подбирала отделочные материалы и мебель. И все же его нельзя было даже сравнивать с кабинетом ее начальника. Здесь все дышало роскошью. Взять хотя бы высокие дубовые двери с бронзовыми ручками!

Меган вошла в приемную мистера Атертона и улыбнулась секретарше.

– Привет. Шеф у себя?

– Да. Он ждет тебя с нетерпением, – приветливо ответила та. – Проходи.

Задержав дыхание, Меган переступила порог заветного кабинета. Здесь принимались все важнейшие решения, касающиеся их телеканала. Дуг Атертон сидел за громадным рабочим столом. Увидев Меган, он привстал со своего кресла.

– Проходи, Меган.

Она прошла к столу и села на мягкий велюровый стул.

– Кофе хочешь?

– Спасибо, Дуг, я только что перекусила. Йогурт и кофе – не лучшее сочетание.

Толстый и лысый директор весело хихикнул.

– Да, если бы я ел такое, то долго бы не протянул.

Единственное, что было привлекательным в этом пятидесятилетнем человеке, так это его приятный южный акцент. Он говорил нараспев, растягивая слова. Казалось, что его голос звучал успокаивающе, даже когда он объявлял выговор какому-нибудь сотруднику.

– Как обстоят дела с продажами рекламного времени? – поинтересовался он, разглядывая свои ногти.

– С радостью могу сообщить, что мы уже достигли намеченного уровня и у нас есть еще кое-что в запасе. Сегодня утром я вызвала на ковер Барнса, пришлось прочистить ему мозги. Надеюсь, теперь он все уладит.

– Ты любого заставишь работать, Меган. Да, мне сообщили, что через пару недель к нам нагрянет комиссия сверху. Там будут большие шишки, и они наверняка станут интересоваться твоими отчетами по объему продаж.

– Что еще нового?

Дуг неопределенно качнул головой.

– Я уверен, ты не подведешь, – продолжил он. – Пожалуйста, до их визита не заключай никаких важных сделок.

Меган пристально смотрела на своего шефа, дожидаясь ответа на свой вопрос. Наконец Дуг откашлялся.

– Меган, ты знаешь… сегодня утром ко мне заходил Джош Беннет.

У Меган засосало под ложечкой. Но она быстро справилась с волнением и невозмутимо спросила: