…По каменной стене пещеры сочилась вода. Каждая новая капля прибоем набегала на края крохотного потока, как бьют волны в берега великих рек.

Фаридун вновь в недрах пещеры, вновь пленник беспредельно темной ночи. И только ручной фонарик, маленькое солнце, освещает его путь. Солнце, мощи которого хватает лишь на то, чтобы сотворить луч для одного-единственного путника…

С собой Фаридун Содики нес специальное снаряжение, уложенное в рюкзак и занимающее очень мало места: пищевой рацион, электрогенератор размером в спичечную коробку, компас, который показывал время суток, год и число, а также служил дальномером. Кроме всего прочего был в сумке и спальный надувной мешок, мягкий и теплый.

…Путь во тьме был неровным и извилистым. Местами пещера сужалась, местами расширялась и разделялась на несколько коридоров. Фаридуну пришлось с помощью радарного дальномера определять основной проход, по которому надо идти. Малые коридоры разветвлялись настолько, что идти по ним было опасно заблудишься и попадешь в каменную темницу. Тюрьму, освобождение из которой невозможно. Тюрьму, из которой тебя не вызволит никто. Если бы Фаридун оказался в такой пещере впервые, то давно уже переломал бы себе все кости. Но он был из тех людей, что привыкли ко всем трудностям опасного пути. И в минуты, когда шагал с лучом в руке, чувствовал себя необычной личностью, человеком, который должен в темноте ночи пробить подземный ход из света. В эти возвышенные минуты ему представлялось, что за ним следуют миллионы людей в надежде, что Фаридун выведет их к рассвету правды, к прекрасной и великой земле.

Достигнув развилки, он остановился и посмотрел на часы. За три часа пути он одолел восемь с половиной километров. Посветив вокруг фонариком, он обследовал обстановку и скинул рюкзак. Принял решение отдохнуть несколько часов. Открыл банку консервов и поставил разогреваться на электрическую плитку. Подсоединил микрокомпьютер к генератору, который вырабатывал электрическую энергию из темноты, и нанес на карту пройденный путь.

Затем минут на десять притушил карманный фонарик, чтобы батареи подзарядились, набрав энергию из темноты. Фаридун растянулся на спальном мешке, немного почитал при свете фонарика и выключил его, чтобы подумать и вздремнуть в темноте. И тут его охватило странное чувство: словно рядом присутствует кто-то невидимый, словно он не один в темной пещере. Кто это? Человек или зверь? Друг или враг?

В любом случае, кто-то здесь есть, и его дыхание смешивается с дыханием Фаридуна.

Заснуть ему не удалось. Мысли беспорядочно сновали во втором мозгу, словно назойливые мухи, взлетая и садясь вновь. Сколько прошло времени, он не знал. Глаза его были закрыты, но вдруг он почувствовал, что в глубине пещеры зажегся и погас какой-то источник света. Словно свет его легонько скользнул по сомкнутым векам Фаридуна и исчез. Фаридун осторожно приподнялся с места и огляделся. «Видимо показалось», — решил он и вновь вытянулся на своем ложе.

Мгновение спустя, когда Фаридун перевернулся на бок, закинув руки за изголовье, отблеск снова пробежал по его зажмуренным глазам, заставив спелеолога подскочить на месте. Включив фонарик, он направил луч в глубину пещеры. Но ничего необычного не заметил. Он отошел от места стоянки и на несколько шагов углубился в правое разветвление пещеры. Вернувшись, обследовал и ближайшую часть левого пути. Но никого и ничего не было.

Долго ворочался он на спальном мешке, пытаясь выкинуть из головы страшные мысли. Но чувство страха не оставляло его, бросая на душу тревожную тень.

Уснул он не скоро, очень не скоро. Не прошло и часа, как во сне он почувствовал, что кто-то прошел, неосторожно наступив ему на ногу. Он в страхе проснулся. Нащупав, схватил фонарик. Пещера была пустой. И только капли, стекающие с белоснежных сосулек на потолке, пугающе громко стучали в звенящей тишине. Словно тикали гигантские часы, отсчитывающие время.

Фаридун подумал, что, может быть, на оба его мозга нашло помрачение, следствие множества дней и ночей, проведенных в темноте и одиночестве. До сих пор с ним этого никогда не случалось.

Громко стучали падающие капли. Фаридуну представилось вдруг, что именно здесь начинается сфера Времени, распростершаяся над миром, и тиканье маленьких часиков есть лишь отзвук громового стука настоящего Времени.

Из глубины страшного сна до Фаридуна донесся отчаянный вопль, вначале еле слышно, откуда-то издали, потом все ближе и громче. Словно отец, плача, изливает скорбь по умершему ребенку. Словно мать причитает по покойной дочери-невесте.

Кто он, тот, кто рыдает в глубине беспросветной ночи? Чей это стон, полный боли и страдания?

Он услышал во сне, что не один человек, а множество людей рыдают в один голос. Чье это рыдание?

Стон осиротевших детей?

Стон покинутых матерей?

Стон пленных или убитых на войне?

Стон заброшенных на чужбину, тоскующих по родине?

Стон безнадежно влюбленных?

Стон отцов, чьи дети остались без потомства?

Стон тех, кто живет, постепенно убивая себя?

Чей стон?

От тяжести в груди Фаридун проснулся, открыл глаза… Стон стал тише, но не исчез. Звук исходил из глубины пещеры. Временами он становился настолько громким, что звучал совершенно отчетливо, временами стихал и отдалялся так, что, казалось, совершенно умолкал.

Фаридун оцепенел на своем ложе, сомневаясь, реально ли то, что он слышит. Ему подумалось, что он все еще спит и видит сон, обманывая сам себя. Но он бодрствовал и отчетливо слышал стоны и причитания. Внезапно он вспомнил, что эти причитания он слышал однажды несколько лет назад. Тогда на его лбу выступили новые желтые вены, причиняя ему страдания. Тогда он и слышал эти звуки во сне, да именно во сне. Сейчас он бодрствует, он не спит и стоны слышит ясно, различая отдельные звуки.

Фаридун не мог ни отвергнуть то, что происходило, ни убежать от него. Звуки рыданий и стук капель смешивались в тонкую, нежную мелодию, напоминавшую древнюю музыку. Стоны в стуке Времени. Стоны в каждой капле Времени. Словно вопли вырывались не из недр пещеры, а из недр Времени, из глубин веков, годов, дней этой пещеры, где нависла бесконечная ночь.

Фаридун не знал, как поступить. Первой мыслью, мелькнувшей в его первом мозгу, было — собрать вещи и обратиться в бегство. До сих пор он не видел еще столь загадочных и страшных пещер. Вновь он подумал, что, возможно, ум его помрачился, и значит, ему придется вернуться в город и присоединиться к двухголовым недоумкам, стать близким другом Рашида Норака.

Второй мозг, как и всегда, противоречил первому и убеждал Фаридуна идти вперед, попытаться открыть тайну страшной пещеры. Быть может, в недрах темноты заточены люди, которых Фаридун, подобно древнему герою с его именем, должен освободить, и это судьба, предначертанная ему его двухголовостью. И быть может, достигнув высокой цели, он также по-другому взглянет на сонных приземистых людей с большими ртами.

Фаридун прислушался.

Словно легкое дуновение, донесся до него стон тысяч пленников и скитальцев.

С трудом поворачивая тяжелую голову, он определил, из какого прохода доносятся звуки, взвалил рюкзак на плечи и направил шаг в самое сердце темноты, туда, откуда «звали его люди».

Дороги разветвлялись и переплетались, но по мере того, как Фаридун продвигался вперед, саднящие душу стоны становились все громче и разборчивее. Иногда звуки внезапно прекращались и Фаридун не знал, идти ли дальше, поскольку с каждым шагом возникали все новые и новые разветвления и он опасался, что собьется и пойдет не той дорогой. Путь ему указывали только звуки. Временами ему чудилось, что он словно муравей движется в бесчисленных извилинах гигантского мозга, и лабиринт выведет его к хранилищу памяти. А стоны словно бы исходят из подвалов подсознания этого мозга.

Быть может, это стон предков, зовущий его к себе…

И тут он ударился о какую-то стену настолько сильно, что на лбу появилась опухоль. Его удивило, как случилось, что он не увидел, не заметил конца пещеры. Быть может, углубившись в свои мысли, когда смолкли причитания, бессознательно потерял правильное направление. Однако это не так. Перед ним была стена, кристально прозрачное препятствие, которое Фаридун до того не мог заметить. Действительно, стена состояла целиком из стекла. Свет фонарика проходил сквозь нее, но сам Фаридун пройти бы не смог. По ту сторону кристальной стены пещера продолжалась, и оттуда доносились звуки, рыданий. Дальше пути нет.